НИЧЬЯ СИЛА - Лукьяненко Сергей Васильевич (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
– Открывай.
– Твой арманьяк, тебе и открывать, – небрежно парировал Лас.
Определенно, что-то туг было нечисто!
– Давай лучше ты, – брякнул я. – У меня никогда не получается ровно налить.
Лас посмотрел на меня как на идиота. Сказал:
– А у тебя серьезный подход. Часто на троих соображаешь?
Но фляжку все-таки взял и начал откручивать колпачок. Я ждал.
Лас пыхтел, морщился. Перестал откручивать и внимательно осмотрел крышечку. Пробормотал:
– Присохла, похоже…
Бот тебе и замаскированный Иной!
– Давай, – сказал я.
– Нет, подожди, – возмутился Лас. – Это что, такая высокая сахаристость? Сейчас…
Задрав подол футболки, он схватился за крышку и, напрягая все жилы, крутанул. Азартно произнес:
– Пошла-пошла!
Раздался хруст.
– Пошла… – неуверенно продолжил Лас. – ОЙ…
Он смущенно протянул ко мне руки. В одной была стеклянная фляжка. В другой – крышечка, плотно навернутая на обломанное горлышко.
– Извини… блин…
Но уже через мгновение во взгляде Ласа мелькнуло что-то вроде гордости:
– Ну и силища у меня! Никогда бы не подумал… Я молчал, представляя себе лицо Эдгара, лишившегося полезного артефакта.
– Ценная вещь, да? – виновато спросил Лас. – Антикварная фляжка, да?
– Ерунда, – пробормотал я. – Арманьяк жалко. Туда же стекло попало.
– Это ничего, – бодро сказал Лас. Снова нырнул в чемодан, оставив изувеченную фляжку на столе. Достал носовой платок, демонстративно сорвал с него наклейку: – Чистый. Ни разу не стиранный. И не китайский, а чешский, так что пневмонии можно не бояться!
Сложив платок в два раза он обмотал им горлышко и невозмутимо разлил арманьяк по рюмкам. Поднял свою:
– За проезд!
– За проезд, – согласился я.
Арманьяк был мягкий, душистым и сладковатым, будто теплый виноградный сок. Он пился легко, не вызывая даже мысли о закуске, и уже где-то глубоко внутри взрывался – гуманно и высокоточно, на зависть любым американским ракетам.
– Замечательная вещь, – согласился Лас, выдыхая. – Но я же говорю – высокая сахаристость! Мне чем армянские коньяки нравятся – у них сахар выработан до минимума, зато все вкусовая гамма сохранена… Давай по второй.
Вторая порция разлилась по рюмкам. Лас выжидающе посмотрел на меня.
– За здоровье? – неуверенно предложил я.
– За здоровье, – согласился Лас. Выпил, занюхал платком. Посмотрел в окно, вздрогнул, пробормотал: – Ничего себе… как забирает.
– Что такое?
– Не поверишь – показалось, что мимо вагона пролетела летучая мышь! – воскликнул Лас. – Огромная, с овчарку размером. Бр-р-р…
Я подумал, что стоит высказать Косте пару ласковых слов. Вслух же пошутил:
– Это не мышь. Это, наверное, белочка.
– Летучая белочка, – пригорюнился Лас. – Все под нею ходим… Нет, честное слово, огромная летучая мышь!
– Просто она пролетела очень близко от стекла, – предположил я. – А ты при взгляде мельком не смог оценить расстояние до летучей мыши – и представил ее больше, чем она есть.
– Ну, возможно… – задумчиво произнес Лас. – А что она тут делала? Зачем ей лететь рядом с поездом?
– Это элементарно, – беря фляжку и разливая третью порцию, сказал я. – Тепловоз, двигаясь на огромной скорости, создает перед собой воздушный щит. Он оглушает комаров, бабочек, всякую прочую летучую живность и отбрасывает в вихревые потоки, обтекающие поезд со всех сторон. Поэтому летучие мыши ночами любят летать вдоль движущегося поезда и поедать оглушенных мух.
Лас задумался. Спросил:
– А почему тогда днем вокруг движущихся поездов не летают птицы?
– Это тоже элементарно! – я протянул ему рюмку. – Птицы – куда более тупые создания, чем млекопитающие. Поэтому летучие мыши уже догадались, как использовать поезда для пропитания, а птицы – еще нет! Лет через сто-двести и до птиц дойдет, как пользоваться поездами.
– Как же я сам-то не понял? – удивился Лас. – И в самом деле, все очень просто! Ну, давай… за здравый смысл!
Мы выпили.
– Животные – это удивительное дело, глубокомысленно сказал Лас. – Умны не по Дарвину. Вот у меня жил…
Кто у него жил: пес, кот, хомячок или аквариумная рыбка – я услышать не успел. Лас снова глянул в окно и позеленел.
– Там опять… летучая мышь!
– Комаров ловит, – напомнил я.
– Каких комаров! Она за столбом пролетела, как по заказу! Говорю тебе – с крупную овчарку размером!
Поднявшись, Лас решительно потянул вниз штору. Сказал решительно:
– Ну их… знал я, нельзя на ночь Кинга читать… Здоровенная такая мышь! Как птеродактиль! Ей сов и филинов ловить, а не комаров!
Вот ведь урод Костя! Я понимая что в зверином облике вампир, как и оборотень, становится придурок-придурком и контролирует себя слабо. Наверное, ему нравится носиться вот так вокруг ночного поезда, заглядывать в окна, отдыхать на фонарных столбах. Но надо же соблюдать элементарную осторожность!
– Это мутации, – тем временем размышлял Лас. – Ядерные испытания., утечки с реакторов, электромагнитные волны, сотовые телефоны… А мы все смеемся – фантастика, мол… Да еще бульварные газеты врут непрерывно. Ведь кому рассказать – решат, что спьяну почудилось или вру!
Он решительно откупорил свой коньяк. Спросил:
– Ты как вообще к мистике относишься?
– Отношусь, – с достоинством ответил я.
– Я тоже, – признался Лас. – Теперь – тоже отношусь. Раньше никак не относился… – он опасливо посмотрел на закрытое окно. – Вот так живешь-живешь, потом встречаешь где-нибудь на псковских торфяниках живого Йети – и съезжаешь с катушек! Или видишь метровую крысу. Или… – он махнул рукой и разлил коньяк по рюмкам. – Вдруг – и впрямь, где-то рядом с нами живут ведьмы, вампиры, оборотни? Ведь нет надежнее маскировки, чем внедрить свой образ в средства массовой культуры. Описанное в художественной форме, показанное в кино – перестает быть страшным и таинственным. Для настоящей жути нужна устная речь, нужен старый дедок на завалинке, пугающий вечером внучат: “А потом Хозяин ему показался и говорит: не отпущу тебя, замотаю-закручу, в буреломе сгинешь!” Вот так и появляется настоящая опасливость перед аномальными явлениями! Кстати, дети это чувствуют, не зря так любят рассказывать истории про Черную Руку и Гроб на Колесиках. А современная литература, особенно кино, размывают этот инстинктивный ужас. Ну как бояться Дракулу, если его уже сотню раз убили? Как бояться инопланетян, если наши их всегда в пыль размажут? Нет, Голливуд – это великий усыпитель человеческой бдительности! Давай – за погибель Голливуда, лишающего нас здорового страха перед неведомым!
