Рука Оберона - Желязны Роджер Джозеф (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
– Камень, – вдруг вспомнил я, – Камень Правосудия… ты говоришь, он необходим, чтобы восстановить Путь?
– Да, – ответил Дворкин. – Камень необходимо пронести по всему Образу, с его помощью восстанавливая исходный узор в тех местах, где произошли разрушения. Это, однако, может сделать только тот, кто настроен на Камень.
– Я на него настроен.
– Как это ты сумел? – спросил Дворкин, резко останавливаясь.
Виксер покашлял у нас за спиной, и мы двинулись дальше.
– Я последовал твоим письменным указаниям; и еще Эрик кое-что успел рассказать мне, – сказал я. – Я взял Камень в середину Образа и с его помощью спроектировал самого себя внутрь. И все удалось.
– Понятно, – пробормотал Дворкин. – А как ты его получил?
– Мне передал его Эрик, умирая.
Мы вошли в пещеру.
– Камень и сейчас у тебя?
– Нет, я был вынужден спрятать его в Тени.
– Я очень советую тебе поскорее принести его сюда или же, по крайней мере, во дворец. Его лучше хранить ближе к центру всех вещей.
– Почему?
– Он может значительно исказить мир Теней, если слишком долго находится там.
– Каким образом?
– Заранее сказать невозможно. Это полностью зависит от окружения.
Мы свернули за угол, все дальше уходя во тьму.
– Но мне непонятно вот что: когда долго носишь Камень, то время начинает словно замедляться вокруг тебя. Фиона предупреждала меня, что это опасно, но не смогла ответить почему.
– Это означает, что ты достиг пределов своего собственного жизненного пространства, что твоя энергия в ближайшем будущем будет исчерпана полностью и ты погибнешь, если очень быстро кое-что не предпримешь.
– Что же именно?
– Не начнешь черпать силы из самого Образа – из Про-Образа внутри Камня.
– И как это сделать?
– Ты должен сдаться Камню Правосудия, отдаться на его милость, освободить себя, стереть собственную личность, уничтожить границы, отделяющие тебя от всего остального.
– Звучит так, будто это практически невозможно.
– Нет, это возможно, и это единственный способ.
Я покачал головой. Мы прошли еще немного и наконец оказались у той огромной двери. Дворкин выпустил из рук посох, прислонив его к стене. Мы вошли, и он тщательно запер дверь. Виксер к двери подходить не стал.
– Теперь тебе следует поскорее уходить отсюда, – сказал Дворкин.
– Но мне еще о стольком нужно спросить тебя и столько тебе поведать!
– Нет, мысли мои уже путаются, и твои слова будут потрачены впустую. Приходи завтра ночью, или послезавтра, или послепослезавтра. А теперь скорее! Уходи!
– К чему такая спешка?
– Я могу стать для тебя опасным, когда со мной произойдет перемена. Сейчас я сдерживаюсь, но ценой огромных усилий. Убирайся же!
– Я не знаю… То есть я знаю, как попасть сюда, но отсюда…
– На столе в соседней комнате полно Козырей. Возьми свечу и убирайся, куда угодно, только поскорее!
Я хотел было возразить, что, дескать, ничего не боюсь и вряд ли он сможет осуществить надо мной какое-нибудь физическое насилие, когда его черты вдруг начали расплываться, как тающий воск, и Дворкин вдруг показался мне значительно выше, чем был всегда, и с куда более длинными ногами и руками. Схватив свечу, я выбежал из комнаты, ощущая внезапный озноб.
…Я бросился прямо к столу и рывком выдвинул ящик: Козыри лежали россыпью внутри. Тут я услышал шаги, и нечто вошло в комнату за мной следом, остановившись у меня за спиной. Шаги не были похожи на человеческие. Я не оглянулся и продолжал рассматривать карты. Одна из них лежала сверху. Изображенный на ней пейзаж был мне абсолютно не знаком, однако я тут же открыл свой разум и потянулся туда, где виднелся какой-то горный хребет, странное полосатое небо, горстка звезд где-то слева… Карта при моем прикосновении становилась то горячей, то холодной на ощупь; потом мне показалось, что прямо с нее дует сильный ветер, и картинка каким-то образом начала меняться под воздействием этого ветра.
Прямо у меня из-за спины донесся сильно искаженный, однако все еще узнаваемый голос Дворкина:
– Глупец! Ты выбрал роковой для себя край!
Огромная когтистая рука – черная, в складках кожи и наростах – протянулась через мое плечо, словно желая вырвать у меня карту. Однако пейзаж передо мной уже открылся мне навстречу, и я бросился туда, в эту страну, одновременно понимая, что мне удалось спастись. Потом я замер и постоял совершенно неподвижно, чтобы дать себе привыкнуть к новому окружению.
Я знал. Осколки легенд, обрвыки семейных сплетен, общее ощущение, которое охватило меня – я точно знал, куда попал. Сомнений не оставалось: я смотрел на Двор Хаоса.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Куда теперь? Ощущения – вещь и вообще-то ненадежная, а сейчас нервы мои были натянуты до предела. Скала, на которой я стоял… на взгляд она походила на асфальт в жаркий полдень: оседала, шла волнами, хотя ступни мои стояли на ней совершенно неподвижно. И невозможно было определить, какого же она все-таки цвета. Скала пульсировала и вспыхивала пятнами, точно шкура игуаны.
Таких небес, какие я узрел над головой, я тоже никогда в жизни не видел. Они были как бы расколоты надвое точно посредине – половина ночная, густо-черная, где в глубине плясали звезды. Когда я сказал «плясали», то имел в виду именно это слово; они не мигали и не вспыхивали; нет, они прыгали и скакали, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах; они мчались стрелой и водили хороводы; они меркли и загорались с новой силой. Это был довольно-таки пугающий спектакль, и в животе у меня свернулся тугой комок, предвестник приступа акрофобии. Попытки перевести взгляд на что-то другое облегчения не принесли. Вторая половина неба была похожа на сосуд с цветным песком, который постоянно встряхивают; полосы оранжевого, желтого, красного, коричневого и багряного цветов извивались и сплетались; пятна зеленого, лилового, серого и мертвенно-белого то появлялись, то исчезали, порой превращаясь в иные, тоже извивающиеся переменчивые фигуры. Это постоянное движение вызывало самые немыслимые ощущения – дали и близости одновременно. Порой наверху будто вдруг возникало высокое небо, но вскоре вновь светящиеся цветные туманы и полосы опускались, вызывая головокружение и тошноту, и охватывали меня своими вполне материальными, прозрачными щупальцами. И только потом я заметил, что линия, отделявшая черную часть небес от цветной, медленно смещалась куда-то влево. Было похоже, что небесная мандала кружится надо мной вокруг оси, проходящей непосредственно через мою макушку. Источник света в яркой половине установить было просто невозможно.
Я посмотрел вниз, на то, что сперва показалось мне некоей долиной, где мелькали бесчисленные яркие вспышки; однако, когда продвигающаяся вперед тьма небес вплотную подошла к границе этой «долины», звезды, танцуя, постепенно сгорели в ней. И оказалось, что передо мною распростерлась бездонная пропасть. Я стоял у края мира, у края вселенной, у края всего сущего.
Однако вдали, далеко-далеко от того места, где я стоял, что-то высилось антрацитовой грудой – сама чернота, имеющая, впрочем, конкретные очертания и смягченная едва заметными вспышками света. Я не мог представить себе размеры этой горы или строения, ибо понятия о расстоянии, глубине, перспективе здесь отсутствовали. Здание? Или группа зданий? Может быть, город? Или просто возвышенность?
Очертания черной горы менялись каждое мгновение, стоило мне взглянуть туда. Теперь легкие полосы тумана, похожие на простыни из полупрозрачной материи, медленно проплывали меж нами, свертывались, извивались, словно вздуваемые потоками горячего воздуха. Мандала у меня над головой наконец прекратила вращаться, заняв положение, в точности обратное первоначальному. Теперь яркие цветные полосы вспыхивали у меня за спиной и были почти незаметны, если не оборачиваться (на что у меня и не было ни малейшего желания).
Приятно стоять на краю этой пропасти, из которой некогда возникли все вещи на свете… Она существовала всегда, задолго до возникновения Образа. Это я знал совершенно точно, хотя и неведомо откуда; это находилось в самом центре моего сознания. Я знал это хотя бы потому, что определенно бывал здесь прежде. На заре своей жизни, задолго до того, как я стал тем, кем являюсь сейчас, я побывал здесь – то ли отец, то ли Дворкин, теперь я уже и не помню, приносили меня сюда и держали на руках, а может быть, стояли вместе со мной на этом самом месте, здесь, на краю пропасти, и я видел примерно ту же сцену с тем же, что и сейчас, чувством узнавания и непонимания одновременно…
