Золотарь - Рыжков Лев (прочитать книгу TXT) 📗
— Понятно! Понятно, о Хранитель власти!
Хранитель власти хрипло откашлялся. Мне показалось, что из его ротовой щели вылетают облачка пыли. Затем он воздел вверх когтистую лапу и продолжил:
— Я приказываю вам, но не я ваш повелитель. Власть временно дана мне, и очень скоро я с ней расстанусь. Это тяжкое бремя, о перворожденные. И я рад, поистине рад расстаться с ним! Предчувствие великого часа переполняет меня, и руки мои не в состоянии больше эту власть держать. Власть, данную мне повелителем. Ликуйте, благородные, возвращается к вам ваш повелитель!
— Возвращайся быстрей, о великий владыка!
— Сбылись старинные предсказания! Уже появился тот чужак, коему суждено освободить повелителя нашего, смешать с прахом давнее проклятие, скоро выполнит он предназначение свое. И настанут, о бессмертные, ночи небывалой славы!
— Небывалой, небывалой славы! — проревело сборище.
Я, Леопольд, ни черта лысого не понял в этой галиматье. В душе моей страх мешался с гневом. Почему, негодовал я, почтенный дворецкий не обозначил сих существ в описи замковой челяди? Или ему неведомо о том, что в замке, хозяйством которого он заведует, завелись какие-то несуразные нелюди, отправляющие по ночам невразумительные шабаши? Наверняка и шуточки с дверями, столами и спичками их рук, то есть лап, дело. Наверняка мерзкие твари плетут сети коварного заговора! Ну ничего! Я быстренько наведу здесь порядок! Челядь разгоню, бардак прикажу разгрести, помимо всего прочего, составлю опись всем замковым комнатам, лестницам и коридорам. А в первую очередь, нет, во вторую (сначала избавлюсь от прислуги) очередь вызову из ближайшего гарнизона взвод солдат, дабы истребить огнестрельно всю нечисть. Я присмотрелся к сборищу: склеившиеся тела монстров извивались в телодвижениях странной, неведомой мне пляски. Их было не меньше пяти сотен. Взвода не хватит, порешил я. Даже гвардейцы лучшие из лучших с этой нечистью не совладают. Вот если бы полк!… А что мне мешает? Я же миллионер. Выпишу из столицы гвардейский полк, отправлю солдат прочесывать замок. Каждому солдату— ружье со штыком и полную сумку патронов. А чтобы не заблудились, обвязать каждого поперек пояса веревкою. Денек или два, правда, придется подышать пороховой гарью.
Далее. Далее — генеральная уборка! К ней привлекается вся оставшаяся в замке полезная прислуга. Также и гвардейский полк меняет боевую амуницию на швабры и тряпки. Начинается приведение моего дома в порядок. Это займет не менее месяца, а то и нескольких. Придется, конечно, оплатить гвардейцам их пребывание у меня. Впрочем, почему бы и нет? Денег хватит. А лучше перекуплю-ка я себе в распоряжение весь полк вместе с полковником и офицерами. Расчищенные территории отводим под казармы. Ба! Да тут места на целую армию! Что ж, покупаю армию. Зачем мелочиться?! В армии людей много — они и бардак быстрей разгребут, и с нечистью в один миг расправятся. Но тогда возникает вопрос: а что же им делать после всего этого? Нельзя же армии оставаться без дела? Конечно, нельзя. Посему объявляем войну. Кому? Не важно. Хотя бы соседям. Впрочем, соседям не надо. С соседями лучше дружить и союзничать. А войну мы объявим… Кому? Ну конечно! Королю прусскому Фридриху. С роскошным посольством высылаю ему объявление войны. Сначала-то он, конечно, отмахнется, скажет: «Эт-то кто еще такие? Не знаю я таких врагов!» После спохватится. Да поздно! Ибо моя армия тем временем, стремглав, пересекает границы прусского королевства и, захватывая несколько приграничных крепостей, вывешивает на их башнях мои штандарты и хоругви. Перепуганный король высылает на нас свои войска. Они, конечно, превосходят мою армию численно. Зато я превосхожу противника денежно. Тут же, прямо на поле брани, я распоряжаюсь вынести несколько десятков (или сотню-другую) мешков с золотом и тысячу бочек вина. И, намерение мое понятно, переманиваю на свою сторону все воинство прусского короля. Происходит массовое братание.
Объединенными силами идем на Берлин. Столица сдается без боя. Короля Фридриха я назначаю главнокомандующим. Э нет! Хотя он и человек хороший, но, при всем моем к нему уважении, подловат. Он может подговорить солдат свергнуть меня. Посему ставим его генералом всех кухонь. Тогда он меня отравит… Что же делать? Ага! А назначу-ка я его генералом всех ковырятелей, чесателей и задувателей с хлебателями! Славная мысль! Ха-ха-ха!
Немного забывшись, я захохотал слишком громко. И этого оказалось достаточно, чтобы привлечь к себе внимание нечисти.
— Чужой! — загалдела нечисть. — Среди нас чужой!
В груди у меня похолодело, сердце сжалось в маленький мерзлый комок. Надо было бежать. Лаз, в котором я прятался, был узок. Однако я сумел как-то развернуться — неловко, шумно, грохотно. Из лаза вниз посыпался мелкий мусор.
— Вот он! Вот он! — ревели монстры. — В погоню! Крылатые! Лови его!
Ползком, ибо иначе двигаться не получалось, я бросился наутек. «Вот черт! — панически мыслил я. — Вот влип!» Это, Леопольд, доложу, было даже похуже того нашего бегства из дома близняшек Розенвельде, когда из трактира непредвиденно явились их мужья и застали нас в объятиях своих жен. Видит Бог, не знаю, как мы тогда спаслись, ибо оба пьяных мужичка гнались за нами с дубинами, одного удара такой дубины хватило бы, чтобы напрочь переломить хребет не то что мне, но мамонту средних размеров.
Вот и сейчас, сжатый стенами узкого лаза, я ощущал, как по пятам за мной следует сама смерть, ее дыхание обжигало мне спину, от ее близости холодило пятки и вообще всю нижнюю часть тела. Сзади слышался шорох крыльев. Кто-то втискивался в узкий проход, часто и тяжело дыша.
— О черт! — воскликнул я, убыстрив свои ползки.
Лаз расширялся. Я наконец смог встать на ноги и побежал по коридору что было сил. Ветер свистел в моих ушах. Сзади кто-то дышал, нагоняя.
Изменчивы, Леопольд, судьбы человеческие. Не так давно ты был преследователем, ныне же — преследуемый.
— Стой! — блеяло мне в спину существо. — Стой! Именем повелителя — стой!
На какой-то миг его лапы опустились мне на плечи. Я вывернулся. Слышно было, как треснула ткань кафтана. Боже мой, как я бежал! Я, быть может, мчался быстрее любого королевского скорохода. Коридор закончился. Ежели помнишь, коридор этот был несколько выше уровня этажа. Я прыгнул вниз.
Прямо в толпу карауливших меня чудовищ.
Уродливые лапы в когтях и присосках с невиданной силой обхватили мое тело.
— Ха-ха-ха! — понесся визг. — Попался! Попался, гаденыш!
Я брыкался, кусался, пытался вырваться — вотще!
И опять представил я свой портрет в галерее. Под портретом значится: «Барон Кристоф фон Гевиннер-Люхс. Съеден непонятными чудовищами в первую же ночь своего правления».
— Гаденыш брыкается! — провизжал кто-то.
Меня несли по темным узким переходам, спускали куда-то по лестнице. Вскоре я очутился в той самой зале, которую уже наблюдал сверху. Меня бросили к перепончатым ногам пупырчатой жабы — Хранителя власти.
— Встань, щенок! — проревела жаба неожиданно громким голосом. — Встань и отвечай: много ли ты подслушал?
— Как смеешь ты командовать мной, жаба? — дерзко отвечал я, вставая и отряхиваясь. — Не такому слизняку, как ты, можно командовать самим ба…
Неожиданно подлая подножка свалила меня с ног.
В следующее мгновение когтистые лапы обхватили мою шею, потянули вверх, перепонки между пальцами неприятно холодили кожу.
— Дерзкий, дерзкий щенок! — прорычала жаба. От ее зловонного дыхания меня мутило. — Ты хочешь, чтобы я приказал моим слугам растерзать тебя?
— Растерзать! — заревели монстры. — Рас-тер-зать!!!
Многочисленные омерзительные лапы потянулись ко мне, моему телу, лицу. Панталоны мои непроизвольно наполнились горячей жидкостью.
— Описался! — издевательски заревели монстры. — Описался! Гаденыш описался!
— Цыц! — рявкнула жаба. — Посмотри-ка на меня, гаденыш! А я тем временем посмотрю на тебя!
Голова жабы представляла собой комок бурой бугристой кожи. Огромная щель рта рассекала голову надвое. Из верхней половины головы произрастали два склизких выпуклых нароста — глаза. Огромные белки испещрены были кровеносными сосудами, время от времени эти глаза закрывались ямистой кожицей век. Зрачки жабы впились в мое лицо.
