Конь и его мальчик - Льюис Клайв Стейплз (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
– Слушаюсь и повинуюсь. – сказал злой Ахошта. – Знай же, о, кладезь мудрости, что опасность не так уж велика. Боги скрыли от варваров свет разумения, стихи их – о любви и о битвах, они ничему не учат. Поэтому им покажется, что этот поход прекрасен и благороден, а не безумен… ой! – при этом слове царевич опять пнул его.
– Смири себя, сын мой, – сказал Тисрок. – А ты, достойный визирь, говори, смирится король или нет. Людям достойным и разумным пристало терпеть малые невзгоды.
– Слушаюсь и повинуюсь, – согласился визирь, немного отодвигаясь. – Итак, им понравится этот… э-э… диковинный замысел, особенно потому, что причиною – любовь к женщине. Если царевича схватят, его не убьют… Более того: отвага и сила страсти могут тронуть сердце королевы.
– Неглупо, старый болтун, – сказал Рабадаш. – Даже умно, как ты только додумался…
– Похвала владык – свет моих очей, – сказал Ахошта, – а еще, о, Тисрок, живущий вечно, если силой богов мы возьмем Анвард, мы держим Нарнию за горло.
Надолго воцарилась тишина, и девочки затаили дыхание. Наконец Тисрок молвил:
– Иди, мой сын, делай, как задумал. Помощи от меня не жди. Я не отомщу за тебя, если ты погибнешь, и не выкуплю, если ты попадешь в плен. Если же ты втянешь меня в ссору с Нарнией, наследником будешь не ты, а твой младший брат. Итак, иди. Действуй быстро, тайно, успешно. Да хранит тебя великая Таш.
Рабадаш преклонил колена и поспешно вышел из комнаты. К неудовольствию Аравиты, Тисрок и визирь остались.
– Уверен ли ты, что ни одна душа не слышала нашей беседы?
– О, владыка! – сказал Ахошта. – Кто же мог услышать? Потому я и предложил, а ты согласился, чтобы мы беседовали здесь, в Старом Дворце, куда не заходят слуги.
– Прекрасно, – сказал Тисрок. – Если кто узнает, он умрет через час, не позже. И ты, благоразумный визирь, забудь все!
Сотрем из наших сердец память о замыслах царевича. Он ничего не сказал мне – видимо, потому, что молодость пылка, опрометчива и строптива. Когда он возьмет Анвард, мы очень удивимся.
– Слушаюсь… – начал Ахошта.
– Вот почему, – продолжал Тисрок, – тебе и в голову не придет, что я, жестокий отец, посылаю сына на верную смерть, как ни приятна тебе была бы эта мысль, ибо ты не любишь царевича.
– О, просветленный Тисрок! – отвечал визирь. – Перед любовью к тебе ничтожны мои чувства к царевичу и к себе самому.
– Похвально, – сказал Тисрок. – Для меня тоже все ничтожно перед любовью к могуществу. Если царевич преуспеет, мы обретем Орландию, а там – и Нарнию. Если же он погибнет… Старшие сыновья опасны, а у меня еще восемнадцать детей. Пять моих предшественников погибли по той причине, что старшие их сыновья устали ждать. Пускай охладит свою кровь на Севере. Теперь же, о, многоумный визирь, меня клонит ко сну. Как-никак, я отец. Я беспокоюсь. Вели послать музыкантов в мою опочивальню. Да, и вели наказать третьего повара, что-то живот побаливает…
– Слушаюсь и повинуюсь, – отвечал визирь, дополз задом до двери, приподнялся, коснулся головой пола и исчез за дверью. Охая и вздыхая, Тисрок медленно встал, дал знак рабам, и все они вышли; а девочки перевели дух.
