Бубен Костяного принца - Парсиев Дмитрий (бесплатные книги полный формат .TXT, .FB2) 📗
Таможенник высунулся из трюма и позвал одного из своих сопровождающих. Молодой боец резво спустился в трюм и, будто так и надо, сцапал ящик с куренью. Он уже было двинул на выход, но вдруг обернулся:
– Я вот чего не понял, – он подозрительно прищурил один глаз, – Едете вы барышня к женишку. А сами в потрепанной походной одежде. Для смотрин нарядец-то не особо подходящий…
«Зараза, – промелькнула у нее мысль, – и откуда берут таких молодых-ретивых…» В трюме повисла густая тишина. Иван Егорович строго наказал, вещи, которые собрали для Ольхи, оставить рядом со входом на видном месте, но она запихала ненавистный сундук «с приданым» в самую глубину. И теперь своим дурным упрямством она поставила и себя и парней на грань провала.
– Сундук там, за веревочными бухтами.
Вся ее так тщательно продуманная легенда летела коту под хвост. Она и сама понимала, насколько подозрительно это выглядит в глазах таможни: молодая девушка запрятала наряды в такой дальний угол, что к ним не пробраться. Ретивый да старательный молодой боец, уже карабкался по тюкам вглубь трюма, подсвечивая себе монетой. Все то время, пока он лазил и осматривал сундук, старший таможенник смотрел на нее подозрительным внимательным взглядом.
– Ну что там? – крикнул он молодому, – Есть наряды?
– Так точно, есть. Цельный сундук тряпья, – послышался ответ.
– Ай-я-яй. Барышня, барышня, – неодобрительно покачал головой таможенник, – Отец вам товар доверил, рассчитывал, что его вы будете беречь пуще глаза. А вы только за наряды свои трясетесь, спрятали от глаз подальше как самую большую ценность. А кому еще они нужны кроме вас? Ай-я-яй.
Бравая таможня покидала трюм и уносила ящик с куренью, прожигая ее укоризненными взглядами. У Ольхи не осталось сил даже в мыслях им попенять, что это вообще-то неприлично, выставить девушку виноватой, чтобы прикрыть собственный грешок. Ведь не просто так они не стали заполнять бумаги на конфискованную курень. К тому же она была с ними полностью согласна. Дурацкими нарядами она чуть не завалила все дело.
Пока бойцы таможенной службы грузили в свою лодку ящик с куренью, таможенник выписал Ольхе пропуск на восьмой причал, любезно показав, где он, и рассказал как от него добраться до поста пограничников, которые должны будут выписать другой пропуск – уже на проход вниз по реке. Напоследок он строго оглядел парней.
Парни, надо сказать, отыгрывали свои личины безупречно. Как и положено молодым не слишком старательным работникам, они воспользовались заминкой с досмотром, побросали весла и развалились отдыхать на палубе. Короток угостил Вершка яблоком, Бобры лузгали семечки, представителям таможни они уделяли внимания не больше, чем снующим вокруг крикливым чайкам. Братья Цапли и вовсе уселись на корме спиной ко всем, свесили ноги вниз и разглядывали дворцовые шпили ханского города.
Таможенник неодобрительно хмыкнул и пробурчал что-то про работников, садящихся на хозяйскую шею, коли не держать их в черном теле, после чего, наконец, убрался. А Ольха мысленно согласилась с доводами князя, решившего не давать ей в сопровождение матерых. Те бы точно вызвали сейчас подозрение.
– Все в порядке? – Короток подошел к ней, когда лодка с таможенниками отдалилась.
– Вроде пронесло. Но на берег сходить все равно придется.
– На кой?
– Еще пограничники бумагу должны написать, ну и на базар сходить… Как никак я – купеческая дочь. Положение обязывает.
– Сходим, коли надо.
На берегу пограничник выдал пропуск безо всяких осложнений, на Ольху он едва взглянул. Можно было отплывать прямо сейчас, но она решила не искушать судьбу, вдруг тот таможенник, снующий на лодке между проходящими грузовыми ладьями взглядом зацепится, да покажется ему подозрительным, что не кинулась она «женишку» подарок покупать? Хватит с нее странностей. Она взяла с собой Бобров для переноски тяжести, на случай, если впрямь чего-нибудь купит. Короток увязался на том странном основании, что «мы зэ за тебя перед сотником Кусем головой отвесяем».
Ольха думала, что Вершок запросится вслед за другом, но он остался. По пути на базар Мышонок и впрямь не шутейно строил из себя бдительного охранника, чем, надо сказать, утомил. Если Ольха останавливалась у встреченной на пути лавки, только лишь мельком глянуть на товар, он громко окликал Бобров, заставлял остановиться и ждать. Короток очень боялся, что в этом шумном многолюдном городе кто-нибудь из них потеряется. И так сильно старался держать всех на виду, что в итоге потерялся сам.
Все случилось до очевидного просто. Сначала Ольха остановилась у прилавка с цветастыми тканями и попросила продавца показать ей какой-то отрез. Бобры разглядывать «тряпье» не пожелали, и перешли на другую сторону улицы, где сразу полтора-два десятка продавцов прямо на земле разложились с орудиями и утварью.
«Ну конечно, – мысленно позлился на них Мышонок, – до зарезу вам понабилось поглазеть на плотницкие топоры». Короток был вынужден занять позицию на равном отдалении от Ольхи и Бобров, и надо ли говорить, что эта позиция оказалась прямо посреди оживленной улицы.
В этом городе было совершенно непонятно где вообще начинается этот пресловутый базар. По словам тех местных, у которых спрашивали дорогу, до базара еще нужно было идти пару кварталов. На деле же, торговцы плотно занимали обе уличные обочины: с палатками, полками, лавками или просто, раскладывали товар где придется, порой подвешивали на ветвях, рассаженных вдоль дорог и улиц плодовых деревьев. По самим улицам в обе стороны неспешно двигалась бесконечная толпа галдящих, глазеющих зевак.
Сначала из поля зрения Коротка пропала Ольха. Он кинулся было к тканевой лавке, но там ее уже и след простыл. Тогда он, беззвучно ругаясь, пробрался сквозь толпу к ремесленному ряду. Бобры тоже исчезли. Мышонок решил побыстрее пройти немного вперед, даже если не заметит своих спутников и обгонит, то потом остановится и дождется. Рассчитав так, он даже свернул в менее многолюдный боковой проулок, подумав, что он сквозной. Однако проулок тут же начал петлять, уводя его в сторону. Ему бы стоило вернуться, но он боялся отстать, убедил себя, что проулок все равно выведет его обратно на проходную улицу.
Продираясь меж узкими задворками каких-то грязных складов, где людей не было вообще, Короток перешел на бег, и не заметил, как задел плечом человека, справляющего в тупичке малую нужду. Он пробормотал скороговоркой извинение, не собираясь останавливаться, но человек схватил его за рукав. Пришлось оборачиваться.
Человек довольно молодой, ненамного старше Коротка, но вальяжный, взгляд нагловатый оценивающий, лицо лощеное, оплывшее, на шее сальные складочки. Одет по меркам Мышонка богато, за поясом меч, но точно – не боец. Тело хоть и крупное, однако кисть заплыла жиром, такая рука ничего тяжелее кружки держать не привыкла. И, несмотря на внешний вид, от него исходило ощущение липкости и нечистоплотности. Назвать его торговцем язык не поворачивается, скорее безнравственный торгаш.
– Я зэ извинился, сто ессе надо?
Торгаш отпустил руку Мышонка, но отвечать не спешил. На то он и торгаш, прежде, чем раскрывать рот, сначала должен оценить, с кем дело имеет. Перед сильным будет пресмыкаться, слабого сам заставит перед собой шляпой пол мести. Осмотрел тщедушного Коротка с ног до головы, отметил его малый рост, тонкую кость, трепаную одежду и пришел к однозначному выводу, перед ним именно слабак, которого он более чем существенно превосходит и физической силой, и общественным положением.
– Ты что смерд, страх потерял? – в голосе еще нет прямой угрозы, торгаш – не воин, рисковать не станет, но чувствуется превосходство и презрение, – Ты меня толкнул, я облился из-за тебя.
– Да ладно, – Короток примирительно показал раскрытые ладони, – Попало тебе на станы пара капель, сто зэ ты меня убьес за это сто ли?
Ну не был Короток силен в знании порченых пороком человеческих душ. Плюнул бы торгашу в рожу, тот бы утерся и заткнулся. Но он заговорил по-людски и лишь утвердил трусливое ничтожество во мнении, будто бы признает себя слабым и можно делать с ним что угодно.
