Шанс для рода Шустовых. Том 2 (СИ) - Кун Антон (читать лучшие читаемые книги .TXT, .FB2) 📗

— Что стряслось? — встревожилась Анфиса Петровна.

Я вздохнул и принялся рассказывать оставшуюся часть истории. О том, как посвящение прошел, как отряд Корсакова к деревне подошел. Ну и о самой битве.

При рассказе об обретении силы, мадам уважительно кивала, явно показывая, что гордится мной.

— Самостоятельно такого добиться — это очень серьезная заявка, — произнесла Анфиса Петровна, когда я рассказал, что общался с Шансом. Конкретно, о чем был разговор я не говорил, решил обойти это стороной.

Описание боя, мадам слушала, поджав губы и только покачивала головой.

Когда дело дошло до финала и я рассказал, что стало с Настей, Анфиса Петровна нахмурилась. Долго сидела неподвижно, мерно покачиваясь в такт наклонам кареты.

— Бедный Дмитрий Олегович, — наконец произнесла она.

Я потерял дар речи. Хотел что-то сказать, но походу горло перехватило от негодования.

— Не спеши меня проклинать, — произнесла Анфиса Петровна и похлопала по коленке рукой, словно я был капризный ребенок.

— Но… — начал было я.

— Ты ему мстить будешь. Вижу, что на куски готов порвать. Вот и говорю, что жалею его. Но за все его злодеяния, соглашусь, он и не такого заслуживает.

Я смотрел на мадам с полным непониманием.

— Что смотришь, как на врага? Думаешь, что я на его стороне?

Я замотал головой.

Конечно, я так не думал, иначе Корсаков не потащил бы Анфису Петровну в застенки. Не стал бы держать в приказе в клетке, словно животное. Нет. Но мне была непонятна её жалось к такому человеку.

— Сопереживать противнику сложно, но, когда на поле боя тебе в лазарет притаскивают мальчишек, что с руками или ногами оторванными лежат, а они смотрят на тебя, как на господа бога, надеясь, что ты все исправить сможешь… — мадам вздохнула и продолжила, — тогда не разбираешь, где свой, где чужой. Всех спасти хочешь. Да вот только не всех удается. И хоронишь их потом и своих, и чужих, зачастую всех в одной могиле. Без разбору.

Анфиса Петровна посмотрела на меня и улыбнулась. А я вспомнил, как совсем недавно и сам приказал лечить раненых наемников и хоронить чужих солдат.

— А вам мальчишкам не понять, как нам женщинам сыновей хоронить, хоть своих, хоть чужих. Вам повоевать хочется, силу свою показать, да врага наказать. Что ж спорить не буду, ваше право. Хочешь наказать Корсакова? Право имеешь. За все что он тебе сделал. И я буду последняя, кто осуждать тебя за это станет. Но вот сочувствия ты меня не лишай, не выйдет.

Я смотрел на эту женщину и видел глубину её чувств. Было в ней что-то, несмотря на род её занятий, сделавший из нее слегка циничную и расчетливую хозяйку борделя. Что-то такое, что заставляло прислушиваться и принимать от нее советы и наставления. Рядом с ней я чувствовал себя тем самым пацаном, которым и должен был быть в глазах окружающих.

Но глубоко внутри я знал, что и в моей душе сорокалетнего мужика она вызывала те же чувства. И в этом что-то было. Мне казалось, что не будь Анфисы Петровны, я бы рано или поздно превратился в циничного ублюдка, ломающего жизни всем окружающим, убивающим врагов без разбора. Сила, обретенная мной совсем недавно, бурлила во мне и требовала выхода. Не то, чтобы магию использовать при любом случае, а чтобы доказать всем вокруг, что я могу свернуть этот мир узлом, выжать из него все до капли и оставить на потеху духам, безлюдный, мертвый, пустой. Бросить к ногам не верящих в мою силу бесполезную игрушку и уйти гордым победителем к новым горизонтам.

Я встряхнул головой отгоняя видения апокалипсиса. В голове прояснилось, и я увидел, что Анфиса Петровна говорит со мной какое-то время. Совершенно не представляю, что она успела сказать.

— Ну так как? Осуждаешь? — спросила мадам, закончив фразу.

Я непонимающе на нее уставился.

— Все еще считаешь, что я не права, жалея, Дмитрия Олеговича? — продолжила она.

— Нет, — сообразив, что речь все о том же, сказал я. — Можете жалеть сколько угодно, я не против. Главное не мешайте мне, когда придет время свернуть ему шею.

Анфиса Петровна согласно закивала.

— Нет-нет, конечно. Захочешь, так свернешь, я не сомневаюсь. Куда мы, кстати, едем? — вдруг спросила мадам.

— В Красилово. Мы там обосновались, — успел опередить меня Иван.

Я все еще немного притормаживал после видения.

— Ах, Роман Дмитриевич! — воскликнула Анфиса Петровна. — Давно же я не видела этого сукина сына.

Что-то мне подсказывало, что знали эти двое друг друга давно, но не смотря на выражения мадам, были у них весьма приятные отношения. По крайней мере так мне показалось по тону женщины.

— Тпррру! — послышалось снаружи, и лошади затормозили.

Мастер Лин чуть качнулся вперед, а Иван, сидящий напротив Анфисы Петровны, чуть было не въехал носом в ее глубокое декольте.

— Что случилось? — спросил я парнишку, будто он мог знать больше меня.

Иван пожал плечами.

Я дернулся было выйти из кареты, но Лин остановил меня жестом.

— Позвольте мне, господин.

Я сел на место.

Китаец осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу.

Там в круге света, создаваемом факелом, кто-то стоял.

— Кто едет? Стойте, стрелять буду!

Голос был знакомый. Я его слышал совсем недавно, когда мы первый раз пробирались сквозь лес после побега из борделя.

Стражники тоже опознали голос.

— Свои! Пропускай нас, дед. Нечего дорогу загораживать, — беззлобно крикнул один из них.

— Сёмка, ты что ль?

— Я, а ты кого ждал?

— Так транспорт не наш. Вижу живность чужая прет.

Я вышел из кареты, отстранив Лина рукой.

— Ох, Никита Васильевич, свет наш! — заохал мужик, увидев меня. — Снова вы! Хорошо-то как! Второй раз вас встречаю, знать судьба у меня такая.

— Все хорошо, — успокоил я встречающего.

— Проезжайте, проезжайте, а я на карауле останусь, мало ли кто еще сюда сунется.

Кивнув бдительному дозорному, я сел в карету, и мы покатили дальше. До деревни оставалось совсем немного.

— Разместим вас пока в деревне, — обратился я к Анфисе Петровне. — Место есть, а там разберемся. Сейчас доедем, найдем, кого-нибудь, кто сможет место вам подобрать, а завтра уже поговорим.

— Ты меня к Насте отведи прежде, чем спать, хочу на девчонку взглянуть.

— Конечно! — согласился я.

До деревни мы ехали молча. Дорога пошла ухабистая и карету стало сильно качать. Приходилось упираться руками и ногами, чтобы не подлетать до самого потолка, да еще и обезопасить мелкое бело-рыжее существо, так и просидевшее всю дорогу у меня на руках.

Загнав карету в ворота, стражники откланялись мне, а я поблагодарил их за помощь. Иван побежал искать старосту или кого-то кто смог бы поселить Анфису Петровну. Я предупредил парня, что Роман Дмитриевич может оказаться не в состоянии после вечернего пира. И предложил найти ту низенькую женщину, что селила нас. Она могла быть в лазарете.

Парень унесся выполнять мои распоряжения.

Мы же с мадам пошли в наш дом, где лежала Настя.

Щенка я отпустил на землю, и он засеменил рядом со мной, не отходя ни на шаг от моей ноги.

Лушка дремала, свернувшись калачиком на своей кровати.

Едва мы вошли, девушка подскочила с явной готовностью прогнать ночных гостей.

Заметила меня, и настрой Лушки тут же сменился.

А когда в поле зрения девушки появилась Анфиса Петровна, она чуть не бросилась ей на шею, так была рада видеть.

Мадам подошла и приобняла девушку за плечи, похлопала по спине.

Из-за моей ноги вышел щенок и звонко тявкнул, возмущаясь, что его обделили вниманием.

Лушка ойкнула и присела, попытавшись погладить собаку. Та спокойно восприняла ласку и, отвернувшись, последовала за мной к кровати Насти.

Анфиса Петровна стояла и долго смотрела на девушку, словно спящую в ледяном коконе. Когда-то розовая кожа приобрела серо-голубой оттенок и казалась мертвенно бледной. Но в то же время отличалась от цвета кожи умершего человека.

— Да уж, — наконец произнесла Анфиса Петровна. — Наделал ты дел.