"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Конофальский Борис (книги полностью бесплатно TXT, FB2) 📗
— Как бы он там не удавился в хлеву.
— Не удавится, у него еще два сына есть и две дочери. И еще трактир. Кто ж от такого богатства удавится?
Еган распорядился насчет завтрака и воды и вернулся перебинтовывать плечо.
Солдат сидел на кровати и держал в руке удивительно красивый арбалет. На нем не было ни орнаментов, ни узоров. Арбалет был великолепен своим совершенством и законченностью форм. Ложе из желтого, твердого и легкого дерева. Волков не знал, что это за дерево. Оно было зашлифовано до гладкости стекла. Легкая и тонкая направляющая, колодка из каленой, клепаной стали, болты и клепки тоже каленые, намертво стягивающие плечи. А сами плечи, он таких не видел, но знал, что такие называются рессорой. Три тонкие кованые пластины были стянуты в одну огромную силу. Зажим для болта, спуск, механизм натяжения, ручка. Все было великолепно, совершенно.
Вошел Еган. Волков протянул ему оружие:
— Возьми. Попробуй натянуть.
— Чего? За веревку тянуть?
— За веревку, — сказал Волков с усмешкой.
— А как?
— Как хочешь.
Еган взял арбалет и попытался натянуть тетиву. С таким же успехом он мог бы попытаться натянуть оглоблю.
— Руки режет. Не могу.
— Хороший арбалет, — сказал солдат, — специально бить броню, сделан. Из таких рыцарей убивают.
Он взял из рук слуги оружие и одной рукой, при помощи ключа, натянул арбалет. Это было не сложно даже с одной рукой.
— Хорошо, сейчас я вас перевяжу, а вы есть будете. А я коней пойду седлать.
— Болты мне найди.
— Это что такое?
— Стрелы для арбалета. Должны быть в вещах дезертиров.
— Хорошо.
Волков сел на кровати, а Еган стал снимать бинты.
— Не знаю, даже, как сказать, — начал он.
Солдат сразу подумал, что речь пойдет о деньгах:
— Так и говори.
— Трактирщик просит шесть крейцеров и восемь пфеннигов.
— Это за что еще столько денег? — удивился Волков, — можно подумать, я тут на серебре ем. Его пиво — это помои. Он его бесплатно должен разливать.
— Не знаю, мне пиво нравится, я к такому привык. Только деньги он не только за пиво просит, а за овес для коней. Говорит, что кони наши овса на крейцер в день съедают. И вам, говорит, еду отдельно готовят. Вы мужичьей едой брезгуете. И в комнате спите, и на простыне, вот и набежало.
— Врет, паскуда, — беззлобно сказал Волков, — не могут четыре коня овса и сена на крейцер в день съедать.
— Это точно, пфеннингов семь, не больше. — Согласился Еган.
— Значит, сына потерял, лежит в хлеву, воет, а про деньги помнит?
— Ага, он у нас такой, про деньги всегда помнит.
— Ну, значит, не удавится, дай ему пять крейцеров, а если начнет ныть, напомни ему, что он арбалет хотел у меня украсть.
— Напомню.
Еган прибинтовал плечо и руку к телу.
— Не туго? — спросил он.
— Хорошо, — ответил солдат.
Еган заметно мялся. Что-то хотел.
— Что? — спросил солдат.
— Я, вот, думаю, если мы сейчас на кладбище поедем, можно мне какую-нибудь рубаху из дезертирских надеть, а то моя больно ветхая, а там люди будут…
— Люди? Ну, надевай.
— А можно мне ту, кожаную. Ту, в которой дезертир был убит. Тот, чьи сапоги я ношу.
— Кожаную? Зачем тебе кожаная? Это рубаху под кольчугу надевают.
— Значит нельзя?
— Ты знаешь, сколько такая стоит?
— Красивая она, наверное, талер.
— Да, талер она и стоит, если брать у маркитантки. А если у мастера, то и все два.
— Ну, ясно, — вздохнул Еган.
— Ты объясни, зачем она тебе?
— Ну, пояс у меня есть, от отца остался. И кинжал в ножнах. Я бы эту рубаху надел с поясом, и кинжалом, и сапогами, красиво было бы.
— Эта рубаха для войны, а не для красоты.
— Ну, понятно.
— Я собирался платить тебе крейцер в день. Ты за эту рубаху сто дней работать будешь?
— Я согласен, — сразу оживился Еган.
— Ну и дурак, — сухо сказал Волков. — Да и не собираюсь я сидеть в вашей дыре три месяца.
— Ну, понятно, — опять вздохнул Еган.
— Ладно, бери, но имей ввиду, денег я тебе платить больше не буду, пока рубаху не отработаешь.
— Я согласен, господин.
— Болван.
На кладбище было много народа… Бродяги, поденщики, мужики из обоих деревень, с хуторов, бабы, дети. Хоронили не кого-нибудь, а коннетабля барона и его людей. Волков и Еган остановились чуть поодаль, слезли с коней.
— Барона видишь? — спросил солдат.
— Не видать. Нету его. Фрау Анну вижу, попа нашего и его служек, сержанта вижу, управляющего вижу. Ни барона, ни баронессы нету. Да и гробов не видно, видать, схоронили уже.
— Фрау Анна это вон та, в черном, что у бочек за столом?
— Ага, она. Старая, а выглядит как молодая. Видишь, угощения сама раздает людям, не брезгует.
Высокая, стройная женщина в черном платье забирала у слуг куски сыра, колбасы и хлеба, и сама отдавала их людям, собравшимся на похороны. Люди брали, кланялись, шли к столам пить дармовое пиво. Бабам и детям давали пряник. Народ терпеливо ждал очереди. Священник был тут же, и он что-то втолковывал жующим людям.
Волков отдал повод коня Егану.
— Жди здесь.
— Господин, вы мне тоже колбасы возьмите, — сказал тот.
Волков взглянул на него неодобрительно и ничего не ответил. Растолкав людей, он подошел к фрау Анне, дождался момента, когда она заметит его, поклонился. Женщина, заметив его, перестала раздавать еду и подошла к нему.
— Здравствуйте, вы, видимо, тот рыцарь, который сражался с моим мальчиком с дезертирами.
— Да, мадам. Но я не рыцарь, — Волков разглядел ее. Он не дал бы ей сорока, и для своих лет она очень хорошо выглядела. Даже отсутствие одного из нижних зубов ее не портило. Солдат не сомневался, что в молодости она была красавицей. Не удивительно, что граф, имел с ней общих детей.
— Надеюсь, — ее голос дрогнул, до сих пор она была спокойна и холодна, а тут вдруг послышались слезы, — надеюсь, он вел себя достойно.
— Безукоризненно, мадам.
— Я воспитывала его рыцарем.
— Вам это удалось.
— Вы… — она замолчала, и посмотрела солдату в глаза, — вы не могли помочь ему в бою?
— Нет, мадам. От арбалетного болта нет защиты. Если выстрел точный, это либо рана, либо смерть. Ему не повезло.
— Вы отомстили за него? — она всхлипнула.
— Да, мадам. Я убил арбалетчика. Я убил их всех.
— Мне очень приятно, — она говорила сквозь слезы, — мне очень приятно, что такой воин, как вы, так высоко оценил моего мальчика.
Волков достал из кошеля черную от старости большую и тяжелую имперскую марку. Протянул ее женщине.
— Что это? — спросила та.
— Это он дал мне перед боем за то, что бы я помог ему. Хочу вернуть ее вам.
— О чем вы? — она даже отшатнулась.
— Я зря взял эти деньги.
— Если вы не рыцарь, то вы солдат, а это ваше сольдо. Если мой мальчик дал вам эти деньги, и они помогли избавить деревню от дезертиров, значит, мой мальчик поступил верно. Спрячьте деньги. Как вас зовут?
— Яро Фолькоф, — ответил Волков, пряча марку.
— Так вот, господин Фолькоф, мой мальчик правильно сделал, что нанял вас, а вы правильно сделали, что перебили этих бешеных собак. Я горда своим мальчиком.
— Для меня было честью сражаться с ним рядом, — Волков поклонился. — До свидания, фрау Анна.
— Господин Фолькоф.
— Да, фрау Анна?
— Мой дом рядом с аббатством. Знаете, где это?
— Знаю. Я езжу к монахам лечить раны. Я видел ваш дом.
— Заезжайте, я буду рада вас видеть.
Волков низко поклонился.
Они заехали к кузнецу, тот восхищался, осматривая арбалет, и обещал сделать к нему десять болтов.
— Господи, что ж за люди его сделали? Что за мастера? Видно не люди, а боги!
— Ты бы не богохульствовал, кузнец, при незнакомых людях, — беззлобно заметил Волков. — Бог у нас один, а арбалет сделали люди.
