Король-Беда и Красная Ведьма - Ипатова Наталия Борисовна (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
Может ли он со всей уверенностью утверждать, что Брогау про сие неизвестно? Вообще-то вполне в духе графа Хендрикье выяснить всю подноготную о новообретенной собственности. Как бы ни был он Рэндаллу неприятен, приходилось признать в нем отличного хозяина. Он мог знать и мог пользоваться знанием в собственных интересах. Если в его интересах было не обыскивать «некое место», он мог «забыть» приказать обыскать его.
Это был не свет. Когда сил его уже не хватало, чтобы делать шаги, он всего лишь переминался с ноги на ногу, и издаваемый им скрип инея почти совсем угас. Что и позволило ему уловить слабый, напоминавший плеск, звук. Впрочем, почему напоминавший? Это и был плеск.
На мгновение он все же дал волю фантазии. Он представил себе чудовище, вздымающееся из бездны, взламывающее спинным гребнем броню льда, потоки воды, рушащиеся с вырастающей над его головой под самый невидимей купол глыбы. Сцена потребления чудовищем жертвы в воображении окрасилась серебристо-голубоватым умиротворенным светом и была величавой и совершенно беззвучной.
И все же он готов был поклясться, что отчетливо слышал удар о воду. Потом к нему добавился ржавый скрип. А потом он таки увидел свет, самый слабый из всех, какой способен различить глаз.
И он пополз через чертову мешанину острых ледяных лезвий через хаотическое нагромождение вздыбленных льдин, иногда на коленях, иногда вообще ползком, в кромешной тьме, иной раз натыкаясь на то, что не могло быть не чем иным, как костями, и не обращая на них никакого внимания, может, даже не позволяя сознанию зацепиться за факт. Он завопил от восторга, когда его пальцы нащупали трещину в стене, заросшую изморозью как белым мхом и вполне достижимую для его роста. Уходившую, как он смог разобрать на ощупь, не вверх, а горизонтально вперед. Не теряя ни секунды, обдирая с плеч непрочный бархат, а с краев — мелкую изморозную пыль, он втиснулся в щель. Вряд ли он мог бы двигаться вперед, будь тяжелее фунтов хотя бы на десять.
Потом он наткнулся на преграду. Сперва показалось, что щель перекрыта решеткой, и он чуть не умер на месте от отчаяния. Потом, когда пальцы обследовали помеху, сердцебиение слегка нормализовалось. Это был всего лишь скелет. Кто-то, как и он, рвался на волю, и застрял. Намертво. В буквальном смысле. Должно быть, пока этот голубчик напрочь не разложился, он закупоривал трещину так, что никто вовсе не мог ни услышать звука, ни увидеть света.
Теперь он действовал хладнокровно. Если он плохо рассчитает, то кончит так же. Вполне возможно, что ему эта трещина сгодится. Все ж таки он был худощавым, да к тому же подростком.
Он выдрался из трещины и залез туда снова, теперь уже вперед ногами. Нанес по скелету несколько хороших прицельных ударов изо всех сил, на удивление мобилизованных надеждой. Хотя действовать пришлось вслепую, что-то там многообещающе хрустнуло. Подалось. Он снова вылез и снова изменил позу, нырнув головой вперед. Хрупкая конструкция рассыпалась на отдельные кости, и ему не составило особого труда разобрать и повыбрасывать обломки обратно, на ледяное поле персонального ада. Как он ни торопился, здесь действовал аккуратно и методично. Не хотелось по своей вине оставить что-то такое, что помешает ему пролезть. Хотя бы фалангу пальца.
После того, как он вылез с другой стороны, одежда его превратилась в лоскутья и сам он был весь в ссадинах и порезах. Однако откуда-то из самой глубины существа шел лихорадивший его жар, невероятное чудовищное возбуждение, горячечная страсть. Казалось, она способна греть, как живущее внутри солнышко. И он им пользовался, понимая где-то на периферии сознания, что так будет недолго, что удовольствий это кончится, и кончится внезапно. Сразу, Тогда он и пальцем пошевелить не сможет.
Здесь, по другую сторону, было так же темно. Хоть глаза выколи. Он вспомнил, что слышал плеск воды, и первый шаг сделал осторожно. Но нет. Поверхность под ногой оказалась столь же ледяной и на удивление ровной. Ровной настолько, что Рэндалл побоялся делать следующий шаг. Если здесь бывал свет, если тут скрипело что-то, звуком напоминающее ржавую цепь, значит, это должно повториться. Он подождал немного, тем временем слегка восстановив силы. Он и так сделал то, что было не под силу ни одному из запертых там Он фыркнул со всегдашним мальчишеским презрением к тем, кто позволяет себя одолеть. Жертвы!
Свет зажегся неожиданно и сверху. Его появлению предшествовал стук, по характеру деревянный, потом далеко вверху, можно сказать, в самом центре гигантского купола, такого как в соседнем помещении, высветилось квадратное отверстие. Рэндалл закричал, но то, что вырвалось из горла, походило на смесь писка и хрипа. В этом холоде он надорвал горло, а дотуда снизу было слишком высоко. На все его беснования и вопли сверху не последовало ни малейшего отклика. Мало ли какие звуки привыкли они там, наверху, слышать отсюда и объяснять их извращенным эхом.
Зато оттуда спускалась бадья.
Огромная деревянная лохань. При нормальном свете, наверное, было бы видно, как позеленела она от долгого употребления. Но сейчас он видел лишь силуэт, по краям обведенный золотым, самым прекрасным в мире светом.
Рэндалл тряхнул головой и заставил себя сосредоточиться. Потом он позволит себе эмоции. А если «потом» не будет, то и эмоций не жаль. Бадья спускалась на толстой кованой цепи. Достаточной, чтобы выдержать вес нескольких десятков ведер. Наверняка ее выкручивают воротом, причем на вороте — не один человек. Все это его устраивало. Теперь оставалось только добраться до бадьи.
А вот это было непросто. Усилием воли Рэндалл растянул секунды. Лучше побыть здесь еще… некоторое время, чем допустить роковую ошибку. Бадья шла вниз, раскачиваясь на железной цепи, а внизу под ней чернел бесформенный провал чудовищной полыньи, вид которой Рэндалла и ободрил и обескуражил одновременно.
Ободрил тем, что полынья не была замерзшей. Тоненький кружевной ледок по краям был там, как и ожидалось, но сама сердцевина, самый ее центр свидетельствовали, что воду отсюда брали настолько часто, что при всем царящем здесь холоде она не замерзала никогда. По крайней мере в этом сезоне. И лед на этом подземном озере был гладким настолько, становилось очевидным: его не взламывало давлением изнутри. Выход талым водам, переполняющим емкость, давала, должно быть, та же полынья.
Он поглядел на нее пристально, стараясь не думать о том, что в эти минуты бадья, как примерещившийся ему давеча левиафан, уплывает вверх, по дороге к спасению. Пунктирные струйки воды обрывались с нее вниз.
Пришло время подумать о том, что его обескураживало. Полынья была слишком просторной, чтобы он мог дотянуться до цепи. Разве что с разбегу, да и то навряд ли. Он представил, как разбегается и прыгает, пытаясь поймать цепь, еле видимую на трепещущей грани света и тени. Малейший помах — и он тут же окажется в проруби… больше всего, честно, напоминавшей фамильную усыпальницу королей в династии.
Второй раз лохань приплыла на удивление быстро. Королевский замок потреблял много воды. И вновь пристальное наблюдение подтвердило, насколько самообладание выгодно человеку в затруднительном положении. На этот раз Рэндалл обнаружил, что цепь существенно отклоняется в одну сторону. Это могло объясняться единственным образом, а именно: здесь проходило сильное течение. В общем-то неудивительно. Если эти полости могло затопить почти доверху, если талые воды ежегодно поступали сюда, взламывая ледяные поля, то следовало ожидать, что где-то непременно отыщется сброс воды. Судя по силе, с какой волокло туда бадью, узкий. Настоящая стремнина.
Итак, с одной стороны до цепочки-выручалочки было ближе. Но все же недостаточно близко, чтобы быть уверенным. Однако ему кое-что уже приходило в голову.
Рэндалл вернулся к той щели, через которую проник из первого зала во второй, и вторично повторил свой подвиг по протискиванию. Ему казалось, что с него живьем сдирают шкуру, и более того, заставляют делать это его самого.
