Первый рейд Гелеарр (СИ) - Саргарус Александр (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
…Вначале был порядок. Это не воля наша, это — позиция мира, в котором мы живем. Это великая цель, которой мы, увы, можем и не добиться на своем веку. Но всеми силами мы будем стремиться ее достичь с упорством, как будто наша цель вот-вот должна будет исполниться. И кто знает, может Вселенная поможет нам в нашем стремлении, и мы успеем увидеть плод своих трудов перед тем, как глаза наши закроются навсегда.
…Вначале был порядок. Это не воля наша, это — позиция мира, в котором мы живем…
…Вначале бы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ыл-л-л-л-л…
…Но ведь вначале был хаос…
* * *
Сознание осознало себя как личность. Оно поняло, что способно мыслить. Оно поняло, что существует. Сознание должно существовать в чем-то. Оно поняло, что есть существо, его носящее.
Существо открыло глаза. Оно еще слабо осознавало, что такое глаза. Но ими оно могло смотреть. Глаза видели перед собой что-то однотонное темно-серое. Существо осознало тело и поняло, что способно двигаться. Одновременно оно поняло, что тело лежит, но способно сесть. Сознание приказало телу сесть. Однотонное темно-серое стало изменяться…
…Существо не осознавало время, и не могло вести учет того, сколько его прошло, до тех пор, пока оно не поняло, что является человеком. Попутно сознание понимало, что сидит на кровати в комнате. Небольшое помещение с цветными стенами и серым потолком. Рядом с кроватью стояло зеркало и трюмо… зеркало и трюмо… что это?
Существо вспомнило, что в зеркале отражаются. Оно может посмотреть на себя. Сознание приказало телу встать и подойти к зеркалу. Увидев свое отражение, оно поняло, что наго. Существо вспомнило, что оно спало, а когда люди спят, они могут быть нагими. Люди… человек… это одно и тоже. Когда оно одно, то его называют человек, а когда много — то люди. Какие бывают люди? Мжечины и жумщины. Нет, не так… Женщины и мужчины. Или наоборот? А кто оно?
Существо присмотрелось. Тело состояло из основной массы… корпуса… четырех палок, двух сверху… руки… двух снизу… ноги… и шароподобного нароста сверху… это голова. Существо поняло, что два продолговатых белых пятна с темными кружочками по центру — это глаза. Глаза, которыми оно смотрит.
В отражении корпус от того места, откуда росли руки и немного ниже того места, где начинались ноги, напоминал… песочные часы. Существо не помнило, что такое песочные часы, но вспомнило… это подобие. Из головы росли длинные темные… водоросли? И не темные, а оранжевые? Нет, рыжие… волосы. И не очень-то и длинные. Чуть ниже того места, откуда росли руки на корпусе было два холма. Це… целю… целюлит?
Внезапно существо вспомнило, что оно такое. Оно было женщиной. Женщина… это она… и два холма — это не целюлит. Это грудь. Женская грудь.
Всплыли воспоминания о том, чем женщина отличается от мужчины. О месячных, о том откуда берутся дети… дети? Но она же тоже… была рождена. У нее должна быть мама… и папа. А еще должно быть имя. Но она не могла вспомнить, как ее зовут.
— Чарли, Линка, спускайтесь завтракать!
Звук донесся откуда-то из-за комнаты. Звук… уши слышат звук. Она вспомнила, что это за… органы… и как они выглядят. Но если она слышит звук, то где ее уши? «Ага, вот они», — подумала женщина, приподняв волосы. Также она вдруг осознала, что донесшиеся звуки внизу возможно касались ее. Возможно, даже содержали ее имя. Так кто же она? Чарли? Линка? Спускайтесь? Завтракать? «Нет, завтрак… это процесс… прием пищи. Люди едят пищу… нет, все едят… едят что-то. Спускайтесь… тоже не имя, это звук так зовет меня… идти завтракать. Значит Чарли или Линка. Тут женщина поняла, что если звук принадлежит другому человеку, то этих… человек… может быть много. И обращаться могли вовсе не к ней.
Стена сзади приоткрылась… нет, это дверь… в щель просунулась… голова… с намного более короткими волосами, чем у нее и произнесла:
— Линочка, солнышко, завтрак стынет. Давай, спускайся.
Голова исчезла. Но до этого она обращалась к женщине. Линочка… производное от Линки. Значит все-таки Лин… Каролина. Точно! Так ее звали! Каролина… А чья хоть голова-то была?..
Где-то недалеко, но за стеной, звук той головы еще раз прозвучал:
— Чарли, вставай… ну ты прям, как Линка. Что вы вчера ночью делали? Опять у Бена полночи просидели? Вставай, давай, зря что ли твоя мать на кухне корячилась столько? Завтрак стынет. Вставай, я тебе говорю!
После этих звуков прозвучали какие-то другие… грохот, так это называется.
— Что ты на меня так смотришь? А ты что думал? Что я с тобой как с Линкой цацкаться буду? Мужик ты или не мужик? Вон, лосина какой вымахал, служить скоро пойдешь, а соня такой же, как в два годика был. Бегом за стол и смотри мне… если Линка раньше тебя успеет…
Женщина поняла что голова, недавно появлявшаяся в двери — это их отец… тут на нее резко накатила головная боль и целая куча воспоминаний. Просто неимоверно огромное количество. Она присела и застонала, причем достаточно громко. Дверь открылась и вошел отец. Он подбежал к дочери, присел и заглянул ей в лицо.
— Линочка, что с тобой? Тебе плохо?
— Па… что-то у меня голова болит сильно.
— Очень сильно?
— Очень.
— На ноги встать сможешь?
Каролина утвердительно кивнула.
— Давай вставай, пошли за стол, пусть мать на тебя посмотрит.
Девушка встала и, пошатываясь, направилась к двери. Отец засуетился вокруг нее, пытаясь хоть как-то поучаствовать в облегчении ее плохого самочувствия: то поддержать хотел, то дверь перед ней открыл. Кое-как попав в проем двери своим телом, Каролина оказалась в коридоре на другом конце которого в дверях появился парень. По его выражению лица она поняла, что ему сейчас не лучше, чем ей. Это же заметил и отец:
— Чарли, что… да что с вами обоими такое?
— Пап, — сказала Каролина, — не пойми меня неправильно… но я что-то вообще ничего не помню. Вообще ничего.
— Ты это о чем сейчас? Не помнишь, как вчера домой попала?
— Нет, пап. Ничего значит НИЧЕГО. Я не помню тебя, не помню кто я, этого вот…
— Чарли?
— Да… и то с трудом припоминаю. Тебя вот называю «пап», а даже не вполне понимаю смысла этого слова. Пап… что со мной произошло? Кто я? Кто вы? Где я?..
— Так-так-так, не торопись, — перебил ее отец. — Я понял, кажется, у вас опять проявился этот… эффект. Идем вниз, посидим, поговорим.
— Какой еще эффект?
— Пошли-пошли, вот за столом и обсудим какой. И вы тоже, молодой человек, спускайтесь вниз, — обратился отец к парню на другом конце коридора.
Все втроем они спустились на первый, этаж и пошли на кухню. Женщина, накрывавшая на стол и, видимо, бывшая матерью Каролине и ее брату, не оборачиваясь к ним, спросила:
— А что вы там галдели наверху?
— У них опять приступ, — коротко ответил отец.
— Какой приступ?
— Ну этот… как его… синдром Саллера.
— В смы… КАК?! — женщина резко обернулась и посмотрела на уже усаживающихся детей. — ОПЯТЬ?! НО ПОЧЕМУ?!
— Ну, ты же помнишь, что доктор говорил, ремиссия, возможно, временная и у них еще несколько раз может повториться…
— Но ведь уже больше девяти месяцев было все нормально!
— Док говорил, что нужно не меньше двух лет без приступов, чтобы считать, что все позади.
— Черт! А я так надеялась…
— Я тоже. Ну, что же, мать, помогли им в прошлый раз, поможем и в этот. Не бросать же их самих в таком положении…
Женщина тяжело вздохнула, потом присела за стол. Отец тоже занял свое место и принялся есть. Каролина обратила внимание, что завтрак был… неплохим, что ли? Суть самого критерия «неплохо» она понимала еще слабо, но почему-то подумала, что яичница с жареной курицей и томатный сок, а также бутерброды с икрой — это таки неплохо.
— Дети, — начала разговор мать, — что вы помните?..
— Не-не-не, — с набитым ртом перебил ее отец, прожевал, и продолжил, — ты не с того конца начинаешь. Дети… нет, Каролина и Чарли. Прежде всего, знайте — мы гордимся вами… черт, это сложно, я опять не знаю с чего начать… хотя вроде бы уже должен.
