Десятое Правило Волшебника, или Призрак - Гудкайнд Терри (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Когда-то Ричард давал выход своей ярости через Меч Истины, и теперь он делал это через мяч и игру джа-ла. Поэтому все игроки его команды, любившие Ричарда, как своего лидера, в то же время и боялись его. Джон-Камень был единственным исключением. Он не боялся Ричарда. Он разделял ту манеру игры, которой придерживался Ричард – как будто в игре каждое мгновение решалось: или жизнь, или смерть.
Для некоторых из их противников, из числа войск Имперского Ордена, кто был очень высокого мнения о себе, так оно и оказывалось. Для игроков, особенно противников команды Ричарда, не считалось чем-то необычным получать тяжелые увечья или даже расставаться с жизнью во время игры. Один из людей в команде Ричарда умер прямо на поле: тяжелый мяч попал ему в голову, когда он чуть отвлекся, и сломал шею.
Ричард помнил, как, прогуливаясь с Кэлен по улицам Эйдиндрила, наблюдал, как дети играли в джа-ла. Он выдавал им официальные мячи, если они соглашались поменять свои тяжелые броки на более легкие, которые Ричард был готов им предоставить. Он не хотел, чтобы они покалечили друг друга просто так, занимаясь этой игрой. Теперь все эти дети уже покинули Эйдиндрил.
– Похоже, мы попали в плохое для нас место, Рубен, – тихим голосом сказал Джон-Камень, продолжая наблюдать, как лагерь, словно на волнах, проплывает мимо маленького окна. И тон его был непривычно мрачным. – Очень плохое место для таких рабов, как мы.
– Если ты считаешь, что ты раб, тогда ты раб, – сказал ему в ответ Ричард.
Джон-Камень, обернувшись, долгое время пристально смотрел на Ричарда.
– Тогда я тоже не раб, Рубен.
Ричард кивнул.
– Тем лучше для тебя.
Джон-Камень вернулся к созерцанию бескрайнего лагеря, простирающегося перед ним. Возможно, он никогда не видел ничего подобного. Ричард вспомнил и собственное удивление, когда впервые покинул леса Хартленда и открыл для себя, что же находилось за их пределами.
– Советую тебе тоже посмотреть, – тихим голосом сказал Джон-Камень, пристально вглядываясь через решетку.
Ричард не испытывал желания глазеть на эту армию.
– Что там?
– Много людей… солдат… но не таких, как везде. Эти все выглядят одинаково. У них гораздо лучше оружие, они хорошо организованы. Все крупнее. И у них очень жестокий вид. Каждый уступает им дорогу.
Джон-Камень обернулся через плечо, глядя на Ричарда.
– Могу поспорить, это сам император пришел взглянуть, пока мы проплываем мимо, – пришел посмотреть, что за соперники его команды заявились на турниры. По тем описаниям, что я слышал, могу спорить, что тот малый, охраняемый всей этой стражей в кольчугах, и есть сам Джегань.
Ричард вернулся к маленькому оконцу, чтобы взглянуть. Он вцепился в железные прутья, приближая к ним лицо, чтобы лучше видеть, пока они проезжали достаточно близко мимо охраны и их подопечного.
– Ты прав, похоже, это и в самом деле сам император Джегань.
Император смотрел в другую сторону, разглядывая одну из других команд, составленных из солдат Имперского Ордена. И они, разумеется, не были заперты в железных клетках на повозках. Джегань наблюдал, как они гордо шли стройными рядами, высоко держа флаги своей команды.
И тут он увидел ее.
– Кэлен!
Она повернулась на его голос, не понимая, откуда он исходит. Ричард вцепился в железные прутья изо всех сил, едва не сгибая их. И хотя она была совсем недалеко, он осознал, что, вероятно, она просто не услышала его сквозь весь этот шум. Люди вокруг аплодировали и кричали, приветствуя прибывшие команды.
Ее длинные волосы рассыпались по плащу. Ричард испугался, что его сердце вот-вот взорвется – так оно колотилось в его груди.
– Кэлен!
Она повернулась еще больше, теперь прямо к нему.
Их взгляды встретились. Он пристально смотрел прямо в ее зеленые глаза.
Когда Джегань начал поворачиваться, она тут же отвернулась и стала глядеть строго туда же, куда и император. Он тоже, как и она, отвернулся.
А затем она исчезла, скрытая за людьми, повозками, лошадьми и палатками. Растворилась вдали.
Ричард привалился спиной к стене, задыхаясь. Джон-Камень присел рядом с ним.
– Рубен… что-то не так? У тебя вид, будто ты увидел призрака, бродившего среди всех этих людей.
Ричард только смотрел, широко открыв глаза, и продолжал тяжело и часто дышать.
– Да. Это была моя жена.
Джон-Камень позволил себе самоуверенный смех.
– Хочешь сказать, что видел женщину, которую желаешь заполучить, когда мы победим? Командир говорил, что если мы разобьем императорскую команду, то сможем заполучить одну. Так ты видел ту, которую хочешь?
– Это была она…
– Рубен, ты похож на человека, который только что влюбился.
Ричард осознал, что с его лица не сходит идиотская улыбка.
– Это была она. Она жива. И выглядит точно так же. Добрые духи, это Кэлен. Это была она.
– Думаю, тебе бы лучше последить за дыханием, Рубен, лучше замедлить его, если ты не собрался умереть до того, как мы получим возможность разбить еще несколько голов.
– Мы будем играть с императорской командой, Джон-Камень.
– Чтобы получить такой шанс, нужно выиграть еще множество игр.
Ричард едва слышал его. Он ликующе смеялся, не в силах сдержать себя.
– Это была она. Она жива. – Ричард раскинул руки и крепко обнял Джона-Камня. – Она жива!
– Как скажешь, Рубен.
Кэлен тщательно контролировала свое дыхание, стараясь унять мчавшееся галопом сердце. Она не понимала, почему так потрясена. Она не знала того человека, в клетке. Ей довелось лишь на короткое время увидеть его лицо, пока повозка катилась мимо, но это почему-то потрясло ее до глубины души.
Когда тот человек второй раз выкрикнул ее имя, Джегань повел себя так, будто ему показалось, что он что-то услышал. Кэлен повернулась в другую сторону, чтобы он не мог ничего заподозрить. Она так и не поняла, почему это показалось ей до отчаяния важным.
Но нет, неправда. Она знала, почему. Тот человек сидел в клетке. Если он знал ее, Джегань мог навредить ему и даже убить.
Впрочем, было в этом и нечто большее. Этот человек знал ее. Должно быть, он как-то связан с ее прошлым. С прошлым, которое она хотела забыть.
Но когда она заглянула в его серые глаза, за одно биение сердца все переменилось. Ее оцепенелое неприятие прошлого покачнулось. Она больше не хотела, чтобы ее прошлое было погребено. Внезапно ей захотелось узнать все.
Выражение глаз этого человека было настолько удивительно мощным – настолько заполнено чем-то исключительно важным, жизненно важным, – что довело до ее сознания мысль, какой важной на самом деле была ее жизнь.
Под взглядом его серых глаз Кэлен вдруг осознала, что ей просто необходимо знать, кем она была. И какие ни будут последствия, какой ни окажется цена, она должна узнать правду. Она должна вернуть себе свою жизнь. Правда – вот единственный путь.
Угрозы Джеганя о том, что он сделает с ней, могут иметь очень реальные последствия, но она внезапно поняла, что реальная опасность заключалась в том, что на нее подействовали его запугивания, побуждающие отречься от собственной жизни, лишиться воли, прекратить личное существование – и полностью оказаться под его контролем. Угрожая ей тем, что сделает с ней, как только она узнает, кем была, он навязывал ей условия жизни, порабощал ее. И если она продолжает вести себя сообразно его желаниям, то только потому, что сдалась.
Она не могла позволить себе мыслить подобным образом. Ее жизнь значила нечто большее, чем это. Она не могла стать его рабом. Раб – это состояние разума. Она не была рабом.
Она не позволит, чтобы ее воля сдалась перед ним. Она должна вернуть себе свою жизнь. Ее жизнь принадлежит только ей, и она вернет ее назад. Никакие действия Джеганя, никакие его угрозы не смогут отобрать у нее ее жизнь.
Кэлен ощутила, как по ее щеке скатилась слеза радости.
Этот человек, которого она даже и не помнила, вот так, просто, вернул ей волю к жизни, желание вернуть себе эту жизнь, саму искру ее. Это ощущалось как первый настоящий вдох, сделанный с тех пор, как она потеряла память.
