Тьма сгущается - Тертлдав Гарри Норман (мир книг .txt) 📗

Официально Хадджадж находился далеко на севере, в Бише. При необходимости любое число свидетелей могло клятвенно поручиться, что министр иностранных дел Зувейзы, как ему полагалось, занят работой в царском дворце. Но Хадджаджу очень не хотелось бы, чтобы хоть один из них дал подобную клятву. Это значило бы, что секретность нарушена и альгарвейцы что-то подозревают. Лучше, если никто не узнает, что министр приезжал в пограничный Джурдхан.

Хадджадж шел по главной улице никому неведомого городишки: одинокий чернокожий старик в соломенной шляпе и сандалиях среди множества чернокожих мужчин, женщин, детей, одетых — точней, раздетых — на тот же манер.

Нагота имела свои преимущества. Сняв браслеты ручные и ножные, цепочки и кольца, которым увешивался обычно, Хадджадж превращался в простого обывателя. Достичь того же эффекта с помощью невзрачного платья было бы сложнее. Когда министр вошел на главный — он же единственный — караван-сарай Джурдхана, никто даже не обернулся. Чего Хадджаджу и было надо.

Он поднялся по лестнице (караван-сарай был одним из немногих строений в городе, способных похвастаться вторым этажом) и прошел по коридору, чтобы свернуть в один из номеров. Там, как доложили ему, ждал человек, с которым министр собирался встретиться тайно. Хадджадж постучал — раз, два раза и еще раз. Миг спустя лязгнул засов, и дверь отворилась.

На пороге стоял невысокий, плечистый, смуглый — но вовсе не до черноты — мужчина в белом бумазейном камзоле.

— Силы горние! — воскликнул он по-альгарвейски, окинув министра взглядом. — Тощий ты старый ублюдок!

— Премного благодарю за комплимент, господин Ансовальд, — отозвался Хадджадж на том же языке. — Рад видеть вас снова, ваше превосходительство.

Необходимость обращаться к бывшему — и, возможно, будущему — послу Ункерланта в Зувейзе на языке его врагов тешила его чувство иронии, и без того чувствительное. Однако альгарвейский был единственным общим наречием для двоих дипломатов: сам Хадджадж владел ункерлантским скверно, а его коллега ни слова не знал по-зувейзински.

Если Ансовальд и обратил внимание на эту насмешку судьбы, то виду не подал.

— Ну, входите, — бросил он, отступая в сторону. — Если желаете натянуть на свой обугленный костяк что-нибудь, вам приготовили камзол.

Такова была обычная практика в среде зувейзинских дипломатов. Хадджадж давно примирился с тем, что ему приходится облачаться в долгополый кафтан при встрече с послами Ункерланта и Фортвега, в рубашку и килт — рядом с посланцами альгарвейских держав, в штаны и блузу — общаясь с каунианами, и во что-нибудь — когда ему доводилось иметь дело с послами Куусамо и Дьёндьёша, где манера одеваться не носила политического характера. Примирился, но не полюбил.

— Нет, благодарю, — ответил он, покачав головой. — Это неофициальная встреча, так что я могу быть одет как мне угодно. Или раздет.

Он подумывал о том, чтобы явиться на встречу хотя бы в рубашке, подумывал — и отказался от этой идеи. Никто не привлек бы столько косых взглядов, как одетый зувейзин на улицах Джурдхана, — ну разве что голый ункерлантец посреди Котбуса. Кроме того, министр надеялся, что его нагота смутит Ансовальда.

Если его надежды и оправдались, ункерлантский дипломат никак этого не показал.

— Тогда заходите, — бросил он, — говорю вам. Я бы предпочел видеть на вашем месте женщину, да помоложе, но вряд ли царь Шазли со мной согласится.

— Прямо сказать — нет.

Хадджадж шагнул через порог. Ансовальд захлопнул дверь за его спиной и задвинул засов. Со стороны дипломата из любой иной страны его слова показались бы чудовищно грубыми, но для ункерлантца и это было неслыханным достижением: Хадджадж не мог припомнить, чтобы того прежде хоть в малой степени интересовало мнение царя Шазли.

Комната была обставлена на зувейзинский манер: на полу лежал ковер, а вокруг валялись большие и маленькие подушки, из которых каждый гость складывал себе сиденье по своему вкусу. Именно этим, не теряя времени, Хадджадж и занялся. Ансовальд неуклюже последовал его примеру. Вина, чаю и печенья, как сделал бы любой зувейзин, он гостю не предложил, а — вновь на ункерлантский лад — сразу перешел к делу.

— В один день мы о мире не договоримся.

— Я и не ожидал этого, — ответил Хадджадж.

— И проклятые альгарвейцы по вашему слову не разойдутся по домам, — пророкотал Ансовальд. — Да, вы с рыжиками в одной постели спите, но я-то знаю, кто из вас хвост, а кто — собака.

Хадджадж понял, что имелось в виду, хотя метафора получилась разнородная.

— Если бы Ункерлант не подверг насилию нашу державу, мы бы, полагаю, оставались нейтральны и сейчас, вместо того чтобы вступить в союз с королем Мезенцио.

— Да-да, — ухмыльнулся Ансовальд. — Шутки шутим? Затеяли бы ногами пинать упавших, как это у вас в обычае.

Зерно правды в его словах было, и не одно. Но между правдой и дипломатичностью имелась определенная разница — порою весьма значительная.

— Полагаете, что лишний враг пошел на пользу вашей державе? — полюбопытствовал Хадджадж.

— Назовите цену. — О да, Ансовальд был ункерлантцем до мозга костей: ни тонкости, ни изящества, ни стиля. Общество маркиза Балястро, альгарвейского посла в Бише, Хадджаджу казалось значительно более приятным.

С другой стороны, культурные, утонченные альгарвейцы первыми начали резать кауниан ради сомнительного преимущества в бою. Судя по всем донесениям, конунг Свеммель последовал их примеру, не моргнув глазом… но альгарвейцы оказались первыми. Забыть о этом Хадджадж не мог, как ни пытался.

— Ваше превосходительство, Ункерлант вступил в войну с Зувейзою, поскольку условия Блуденцкого договора перестали устраивать вашего монарха, — заметил он.

— Блуденцкий договор подписывал Киот-предатель, — рыкнул Ансовальд.

Это была чистая правда: как и Фортвег, Зувейза воспользовалась царившей в Ункерланте к исходу Шестилетней войны смутой, чтобы добиться независимости.

— Но конунг Свеммель придерживался его условий в последующие годы, что принесло ему неплохие результаты, — промолвил Хадджадж. — А когда он решил нарушить договор и вторгся в нашу страну, результаты оказались не блестящими. Разве не эффективней было бы следовать путем, уже доказавшим свою действенность?.