Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
"Хватит! – решил он. – Если так продолжится, я стану таким же суеверным, как Шейра".
Он наконец оторвал взгляд от неба. Довольно волноваться о неясных знаках, он и без них определит, когда лучше идти на Илирин. Пусть сначала восстановят крепость, пусть завершится осень, а затем и зима. А с началом весны, как только сойдут с илиринской земли снега, можно начинать вторжение. Этого срока вполне хватит, чтобы окончательно подготовиться к кровопролитной и, скорее всего, длительной войне.
Уже сейчас к столице и к военным лагерям начинали стекаться люди со всей империи – и обученные воины, и бедняки из народа – охотники за удачей – которые появлялись с нелепыми зазубренными топорами, образуя пешее ополчение. Ковалось новое оружие, начищалось старое. Всадники совершенствовали лихие умения, лучники тренировались стрельбе, мечники и копейщики отрабатывали удары, военачальники продумывали тактику.
Кхан стоял посреди каменного сада – это место называлось так неспроста: здесь из земли выступали самые разнообразные камни: большие и не очень, гладкие или испещренные непонятными ныне символами и узорами. Считалось, что сходство у них лишь в одном – все эти камни имели свою историю и обладали потаенной силой. Но Элимер пришел сюда не ради них, просто в этом месте его мысли и душу обычно обволакивал дивный покой. И еще он хотел узреть знамение. Но знака не появилось, равно как и спокойствия. Наверное, всему виною головная боль, которая все чаще посещала его в последнее время при одной только мысли об Илирине и Аданэе. Раньше такое случалось лишь после снов, теперь же обруч почти все время сдавливал голову, Элимер даже привык к нему. Лекари и чародеи снимали венец боли, но лишь на краткое время, они не могли избавить от него окончательно.
В саду камней и нашла его Шейра. Щеки девушки горели, волосы растрепались – видимо, она долго гуляла.
– Элимер, поедем к Еху! И Таариса возьмем. Поедем, пока тепло! Скоро холода придут.
– Не могу. Я должен быть здесь, в столице.
– Жаль, – огорчилась айсадка. – Что же, мне одной ехать?
– Ни в коем случае. Я запрещаю. Это опасно.
– Что может случиться?
– Антурин показал – все, что угодно!
– Но в Антурине это я чуть тебя не потеряла!
– Я – кхан, моей жизни всегда будет что-то угрожать. Но моя кханне и мой сын, пока он маленький, должны находиться в безопасности.
– Так что же, нам как в клетке жить? – вскинулась женщина.
– Разве я сказал, что ты не можешь отправиться к Еху? Я сказал лишь, что ты не поедешь туда одна.
– А! Ну так я возьму Видольда!
– Этого мало. Я дам тебе отряд воинов. Пусть разместятся в лесу вокруг поляны.
– И за нами станет наблюдать столько глаз…
– Только так. Пока не началась и не завершилась война с Илирином, пока жив мой брат – только так.
– Ладно, – недовольно поморщилась айсадка и тут же воскликнула. – Что я такое говорю? Соглашаюсь со всем, как дутлоголовая. Скоро превращусь в одну из этих ваших покорных женщин.
Элимер рассмеялся.
– Ни за что в это не поверю! Боги не дадут мне такого счастья!
– В любом случае, – отмахнулась Шейра, – лучше уж ехать с толпой в сопровождении, чем видеть этих повешенных и слышать эту вонь. Почему ты не прикажешь их снять?
– Пусть висят в назидание другим.
– Но ведь мятежников ты уже наказал, они мертвы. А за что наказываешь столицу? Почему люди должны дышать этим зловонием? И смотреть на кучу мух?
– Ты преувеличиваешь. Вонь не так уж и сильна.
– Пока. А что будет завтра, послезавтра?
– Тогда их, может быть, снимут.
– Все равно, Элимер, ты делаешь слишком жестоко.
– Я услышал тебя, Шейра, но решать я буду сам, – отрезал кхан. – Это мое дело, не твое. Я распоряжусь об охранном отряде, так что к полудню сможешь выехать. Но возвращайтесь не позднее, чем через день. Не заставляй меня волноваться о тебе и сыне.
– Как скажешь, мой Кхан, – недовольно пробурчала айсадка.
– Вот и хорошо, – он, улыбаясь, потрепал ее по щеке и отправился по направлению к замку.
Шейра какое-то время смотрела ему вслед и, пробормотав: "Скорей бы закончилась твоя проклятая война. А лучше бы не начиналась", – начала разглядывать камни, напевая под нос какую-то веселую песенку.
***
Айсадка вернулась спустя сутки. Ее, заметно посвежевшую, Элимер обнаружил в комнате сына, где она о чем-то пересмеивалась с кормилицей и няньками. Однако стоило ему появиться в дверном проеме, как смех оборвался, служанки склонились в поклоне, а Шейра неторопливо подошла и провела пальцами по его щеке, ничего при этом не сказав.
Элимер нетерпеливо махнул рукой служанкам, и те незамедлительно вышли. Он же, поцеловав айсадку, подошел к колыбели с младенцем. Какое-то время вглядывался в лицо сына и только потом, обернувшись к Шейре, заговорил:
– Как там Еху?
– Он мне обрадовался. И Бурый тоже. Вот только воинов, которые приехали со мной, он, кажется, за врагов принял, не подпускал их к дому, – айсадка рассмеялась. – А как дела в столице? Как поживают повешенные?
– Утром их сняли и сожгли.
– Наконец-то!
– Варда сообщил, что подле одного городка наши воины задержали троих айсадов.
Шейра только уставилась на мужа во все глаза, но промолчала. Тогда Элимер продолжил.
– Их было трое…
– Было?! – с ужасом воскликнула девушка. – Что с ними сделали? Они живы?
– Живы, не волнуйся, – поспешил кхан успокоить ее, – их просто задержали и заперли. Но я уже отправил гонца, так что скоро их сопроводят в Инзар, ко мне. Твоего народа не было среди нападающих на Антурин, Шейра, потому я думаю, эти трое оказались в Отерхейне не как враги, а как посланцы. Тамошний народ просто привык не доверять племенам, вот и задержал их. Но здесь, если они и впрямь явились с добрыми намерениями, я приму их как дорогих гостей. А ты наконец встретишься и поговоришь с родичами.
– Да, – улыбнулась Шейра, но тут же взгляд ее омрачился, и она опустила голову. – Только не думаю, что они мне обрадуются. Я – предательница.
Элимер приподнял ее лицо за подбородок, поймал взгляд и лишь тогда заговорил:
– Ты – не предательница. Это я однажды украл тебя у твоего народа. И сейчас украду! И ты будешь думать не о них, а обо мне.
Он подхватил айсадку на руки и унес в свои покои: сегодняшнюю ночь он посвятит не Отерхейну, а ей и себе.
Стоило правителю и кханне покинуть комнату наследника, как няньки, до сих пор толпящиеся за дверью, впорхнули внутрь и принялись убаюкивать внезапно разревевшегося младенца.
***
Айсада привели к Элимеру спустя два дня. Одного айсада, так что кхан поневоле задался вопросом, где остальные двое, но решил спросить об этом на потом и обратил все внимание на представшего перед ним мужчину. Солнце раннего утра, заглядывая в выходящие на восток окна, играло позолотой на светлых волосах дикаря. Синие, как у многих айсадов глаза смотрели недоверчиво и отчужденно.
Кхан поднялся ему навстречу и дал знак стражникам, чтобы те отступили от незваного гостя.
– Кто ты? – спросил он. – Зачем пожаловал в Отерхейн и где двое твоих соплеменников?
Тот ответил долгим взглядом и заговорил:
