Куда исчез Филимор? Тридцать восемь ответов на загадку сэра Артура Конан Дойля - Фрай Макс (библиотека книг TXT) 📗
Ночью, во время привычного, в меру страстного супружеского секса, Тишина приходит опять. Тишь не слышит ничего, кроме дыхания, сначала Рона и своего, потом - только своего. И еще где-то на грани слышимости, как будто скребется мышь - совсем тихонько. Тишь смотрит в лицо мужа далеко вверху, стараясь двигаться в такт: не слыша, как он дышит, это не просто. Наконец мышь перестает скрести, и в Тишине что-то мягко падает. Синий росток выкопался, выбрался из горшка и медленно, поводя слепым бутоном, ползет по коридору - в кошачий лаз, в сад. Утром Тишь стирает шваброй след, закусив губу и стараясь не плакать. Цветы все равно надо поливать, в горшки не смотрит, вода льется на пол. Пожалуй, от щенка было бы меньше грязи.
В среду утром Тишина наглеет окончательно. Вчера Тишь оставила зонтик в прихожей, теперь его нет. Тишь ищет - излишне шумно, двигая предметы. Находит и зовет Рона в свидетели: как зонтик оказался в шкафу? И только охает: как - ты поставил, зачем? Поднимается с зонтиком в спальню, садится на уголок кровати. Точно врет, к чему только? Защищает проклятую Тишину, или ее успокаивает? Муж приходит к ней, забирает зонтик из рук, смотрит внимательно. Тишь соглашается идти к врачу: нервы, да, может быть. Идет к лору, тот лезет холодным в уши, все в порядке со слухом, нервы, да, может быть, давно вы замужем?
Зонтик Тишь относит на помойку, покупает взамен красивый, на длинной деревянной ручке; открываясь, он упруго хлопает, как птица крыльями. Выходит из магазина с новым зонтом, хочется в гости, она идет к кузине. В книжном магазине перечитывает знакомые с детства бессмысленные стихи, перебирает веселые детские книжки для племянников, покупает чуть не дюжину. Пьют чай, дети возятся на ковре, новый зонтик в углу. От кузины заказывает домой пиццу на ужин.
Просыпается ночью, в Тишине. Рон рядом, но дыхания не слышно. Лежит, слушает и догадывается: Тишина что-то прячет в доме. Прямо сейчас происходит нечто скрытое ею: шлепают босые ноги, или звонко катится из потайного сейфа позеленевшая тяжелая монета, что-то тайное живет тихонько. Встает, берет с тумбочки телефон - светить на лестнице. Больше не боится, знает: боятся как раз ее. Боятся, прячутся за Тишиной, скрываются где-то в доме. Проходит по комнатам не зажигая свет, потом первый этаж, коридор, чтобы не спугнуть - босиком по холодному полу. Нашла. Вот что пряталось в Тишине: дверь в подвал. Тишь знает, что за ней: туманный луг, речной запах, и что-то плещется в черных камышах; подходит, кладет руку на холодную ручку - страшно. Если собраться с духом, отодвинуть задвижку, открыть, там будут привычные ступени вниз. Третья скрипит, на последней засохла белая краска, но прямо сейчас, пока дверь заперта, даже сквозь доски чуть-чуть пахнет речной тиной. От бессилия Тишь злится, шагает мимо. Наверх, в спальню, к Рону под одеяло, в тепло. Обнимает, прижимается и понимает: он не спит, лежит с открытыми глазами, слушает, как в черных камышах у заливного луга за подвальной дверью плещется русалка. Тычет под ребра, очень натурально, спросонья, что случилось, а ответить нечего, и тогда она начинает плакать: горько, взахлеб.
Утром Тишины нет, взяла выходной, испугалась, что выдала себя, но Тишь уже решила: они поедут на озера, давно не устраивали каникул, и даже нечего тут обсуждать, звонит днем и договаривается, очень удачно и недорого, потому что не сезон. И день проходит, и ночь самая обычная, она спит без задних ног, и утром безо всякого завтрака вызывают такси.
Записную книжку, ну зачем тебе книжка, голос почти не дрожал, он смотрел в сторону, забыл книжку, поставил оба чемодана, пошел к дому, минуту, ладно, я сейчас. Она простояла эту минуту, ну не бросишь же чемоданы прямо на улице, минуту, не больше, а потом пришел настоящий страх, Тишина поползла из дома мимо нее и заполнила переулок. Она перестала слышать эту проклятую машинку для стрижки газонов через два дома, вечно она у них глохнет, бросилась к дому, тут уж не до чемоданов, и, кажется, слышала, как хлопнула дверь подвала, - полицейский потом все переспрашивал: вы слышали, или вам показалось, именно дверь в подвал, мэм? Помчалась сразу к подвальной двери. Ручка еще хранила его тепло, но там была лестница вниз, и свет зажегся автоматически, как положено, белое пятно на последней ступеньке, старые полки без стекол, сломанный тренажер. Никого там не было, только эхо ее крика, и пахло сухой пылью.
Полицейский не смеялся над ней, говорил: прочешем округу, соседей уже опрашивают, мэм, ваш муж никуда не звонил сегодня утром? Мотала в ответ головой, сил нет даже быть благодарной полисмену, такой внимательный. Записной книжки нет на столике, значит, уже лежала в кармане, когда он шел к дому. И никого не найдут: машинка назойливо стрекочет, голоса перед домом. Тишина ушла, ушла совсем, теперь за дверью всегда будет подвал. Тишь станет специально просыпаться ночью, без будильника, сама. Просыпаться и слышать привычные ступени за дверью внизу, и тишина будет самая обычная, она додумала до этого момента, и стало еще страшнее, тогда стала думать: а как же чемоданы? Чемоданы остались на улице! Мы занесли их в дом, мэм, можем мы посмотреть, что внутри чемодана вашего мужа, вы не против, мэм? И Тишь, стиснув виски руками, шептала в ответ: смотрите, смотрите, ничего там такого нет, смотрите, совсем нет ничего такого, и больше не будет, ну как вы не поймете.
ДМИТРИЙ ДЕЙЧ
DE PROFUNDIS
1
Накануне своего исчезновения, буквально за несколько секунд до этого прискорбного происшествия, г-н Андерсон, менеджер по рекламе, извинился перед собеседниками, сказав: "Прошу прощения, мне срочно нужно..."
"...в туалет", - подумала Лиз, начальник отдела рекламы и сбыта. Мысль ее проворно обежала высокое стеклянное здание "Королко", проникла внутрь, пользуясь одним из запасных выходов, шмыгнула по коридору и застопорилась напротив металлической дверцы со стилизованным мускулистым торсом на табличке.
"...отлить", - подумал г-н Фишер, менеджер по рекламе, коллега и близкий приятель г-на Андерсона. Как только поступившая информация была проанализирована и обработана, мысль г-на Фишера устремилась к цели в виде бегущей строки опорных сигналов: "Воскресенье >> Матч >> Девочки >> Пиво >> Похмелье >> Отлить". Г-н Фишер мыслил в высшей степени эргономично, за что не раз получал поощрения и бонусы от руководства компании.
- И никого не удивило, что ваш коллега и приятель, вместо того чтобы пройти в туалет, как поступил бы всякий мало-мальски цивилизованный менеджер по рекламе, направился в сторону ближайшего канализационного люка? - спросил полицейский.
Это был резонный вопрос.
Лиз и г-н Фишер переглянулись.
- Ну конечно, - досадливо морщась, ответил г-н Фишер, - разумеется... Я даже спросил его: "Пол, куда это ты собрался?"
- Безусловно, нас это сильно удивило, - сказала Лиз. - Особенно когда он сдвинул в сторону крышку люка.
- Крышка была тяжелая, - уточнил Фишер.
- К вашему сведению, - сказал полицейский, целясь в них пальцем, - прежде чем вы снова приметесь вешать мне лапшу на уши...
- !!! - вскричали подозреваемые. (О том, что они подозреваемые, догадаться было, увы, не сложно.)
- ...если вам хватит наглости упорствовать в том, что ваш друг и коллега, а также конкурент (палец метнулся в сторону г-на Фишера) и потенциальный конкурент (палец прицелился прямо в лоб бедной Лиз, коротко всхлипнувшей от неожиданности) сместил в сторону, каким бы то ни было способом удалил, отвалил или откинул крышку канализационного люка за номером 4354.ND-43 на углу 76-й и Второй, прежде чем вы снова посмеете...
- Но именно так все и было! - закричал г-н Фишер.
- ...лгать в присутствии должностного лица, я буду вынужден довести до вашего сведения следующее: крышку канализационного люка НЕВОЗМОЖНО - повторяю: НЕ-ВОЗ-МОЖ-НО - открыть без специального приспособления, именуемого Универсальным Ключом, каковое приспособление находится в распоряжении работников Управления городских служб и выдается под расписку - исключительно и только сотрудникам Управления.
