Шестое действие - Резанова Наталья Владимировна (список книг txt) 📗
– Назови свое имя! – выкрикнули из-за ворот. Напыщенность тона изрядно позабавила Мерсера, но он себя не выдал.
– Мерсер.
– Привез?
– Да.
Было слышно, как отомкнули засов, и ворота распахнулись. Створку придерживал коренастый парень, темноглазый, со вдавленным носом. На нем были приличная шерстяная куртка с валиками на плечах и широкие штаны, подвязанные у колен. Голову, по ночной прохладе, согревал вязаный колпак с наушниками. За поясом – пара ножей, а в руках – дубинка.
– Проезжай.
Мерсер так и сделал, а часовой поспешил захлопнуть ворота, едва весь обоз вместе с соловым оказался внутри.
Когда-то здесь была обычная мыза – неуклюжий приземистый жилой дом, облепленный хозяйственными пристройками: коровник, маслобойня, конюшня, амбар. Теперь все это было заброшено, только конюшня, судя по следам во дворе, в настоящий момент использовалась по назначению. Окно на первом этаже дома было приоткрыто, и, едва возок стал, на крыльцо вышло еще двое. Любопытно, сколько их всего?
Мерсер спрыгнул с козел, передав поводья часовому, и вытащил из возка бесчувственное тело Анкрен.
– Не шевелится, – определил первый на крыльце.
– Ты что, зашиб ее? – деловито спросил второй.
– Спит, – коротко пояснил Мерсер.
Двое не удивились – тоже, наверное, всякого повидали.
– Ступай в дом.
Мерсер, неся Анкрен на руках (она, при своем немаленьком росте, казалась ему очень легкой), последовал указанию. Двое с крыльца вошли за ним, часовой остался во дворе.
В доме стоял неистребимый дух затхлости, гнили, крыс. Несмотря на летнюю пору, было холодно, как во всяком доме, который месяцами заперт. Немудрено, что затопили печь. Но уютнее и теплее от этого не стало.
Огонь в очаге пылал и сейчас, и он служил единственным источником света в большой комнате, занимавшей почти весь первый этаж. Долговязый парень ворошил угли, вытащив из очага головню подлиннее. Кочерги здесь не имелось.
Вообще ничего не было, кроме длинного стола и пары скамеек. Окрестные жители, надо думать, не посещали Хонидейл не только из-за дурной славы, но и потому, что здесь нечего было украсть.
Один из спутников Мерсера поднимался по лестнице на второй этаж. Следовательно, в доме есть еще кто-то. Вендель? Его господин?
В ожидании, пока это выяснится, Мерсер поискал, куда бы положить Анкрен. Не нашел ничего подходящего, кроме стола, и опустил женщину на заскорузлую столешницу. Парень у очага нехорошо хохотнул и выпрямился, разглядывая распластанную женщину.
Лестница заскрипела, спустился уже знакомый Мерсеру провожатый, а за ним господин более властного вида с бородкой клинышком, седеющими короткими волосами и в простеганном, подбитом ватой камзоле. Подобная одежда получила распространение во время гражданской войны даже в высших сословиях, потому что хорошо защищала от удара клинком и даже от пули, если та была на излете. Но Мерсер почему-то сомневался, что этот человек был тем, кто заварил всю эту кашу, и принадлежал к знати, при всех своих господских замашках. Вот за главаря банды он мог бы сойти.
Почему-то добрые граждане обычно полагают, что злодеи обожают одеваться в черное. Наемники, окружавшие Мерсера, вряд ли могли похвастаться добродетелями, но никто из них не был в черном, при всей разномастности одеяний. Они могли бы, не вызывая подозрений, появиться в Свантере, однако предпочли отсиживаться здесь.
– Ты, значит, сударь, зовешься Мерсер. Должен доставить товар и получить плату.
– Верно.
– Так и будет, только сперва проверим, ту ли бабу ты привез. А то в нашем деле ошибки случаются.
Мерсер не возражал.
– Карл, подвинь скамейку господину. И достань мою сумку, она под лестницей.
Карл – тот, что ходил наверх, – исполнил приказание. Из всей компании он имел вид самый немытый, его волосы и усы были настолько сальными, что лоснились, будто намазанные помадой. Наверное, он считал, что этим избавлен от необходимости тратиться на цирюльника.
Мерсер сел на предложенную скамейку. Главарь тем временем подошел к столу с распростертой женщиной.
– Ой, полегче, – сказал парень у очага. В его голосе прозвучал явный испуг, и столь же несомненно боялся он не за женщину.
– Не бойся, малый. У нее же глаза завязаны, не заколдует она нас… Так, руки-ноги скручены, как и было велено. – Он нагнулся, приложил ухо к груди Анкрен, похлопал ее по щеке. Это снова напомнило Мерсеру лазарет. – Действительно, спит. И надолго?
– Дня два. Если вам нужно, чтоб она спала дольше, я поеду с вами и снова напою ее нужным зельем.
– Ты, сударь, видно, дело свое знаешь, но мы как-нибудь сами справимся. – Главарь внимательно посмотрел в лицо Анкрен, зачем-то дотронулся до повязки на глазах, но сдвигать не стал. – Да, это она. Я ее разглядел в Аллеве.
Значит, те же люди, что и в Аллеве, подумал Мерсер, но там их было, судя по описанию, вдвое больше. Или они так перепугали гостиничного привратника и служанку, что бедолаги сбились со счета?
– Ладно, господин хороший, ты свою часть сделал. Сейчас рассчитаемся и попрощаемся. Карл, ты что там, уснул?
То ли что-то насторожило Мерсера в его словах и тоне, то ли, еще не сознавая, он что-то услышал, увидел, учуял, но он успел повернуться – и увернуться прежде, чем нож Карла вонзился ему в спину, и, вскочив, удачно толкнул скамейку в ноги лоснящемуся усачу. Карл грохнулся на пол. И на этом удача Мерсеру изменила, поскольку главарь накинул ему на горло тонкую, но прочную цепь. Балестр был в рукаве Мерсера, но не взведен и не заряжен, а прежде, чем он выхватил кинжал, его руку перехватили. Единственное, что он мог сейчас сделать, – перебросить душителя через себя, и будь они один на один, Мерсеру бы это удалось – но не теперь, когда на него навалилась вся свора… А потом те, кто валил и бил его, внезапно с криками отшатнулись, а железная удавка на горле ослабла.
Мерсер так и не узнал, что напугало наемников, но когда, хрипя и хватая ртом воздух, приподнялся, не размышляя и не глядя по сторонам, взял в захват голову ближайшего из убийц – как оказалось, главаря с цепью – и резко повернул. Ему не нужна была удавка, чтобы сломать шею противнику. Кроме того, он был очень зол. И вскочил на ноги с кинжалом в руке.
Тем временем один из убийц, видимо что-то сообразивший, вместо того чтобы вместе с остальными кидаться на Мерсера, с криком: «Это она!» – и размахивая ножом, метнулся к лежавшей женщине. Однако Анкрен, доселе не подававшая признаков жизни, с такой силой ударила его в грудь связанными ногами, что тот отлетел на несколько шагов. Потом она села на столе – руки, по-видимому, ей удалось высвободить раньше – и стащила повязки с глаз и рта. Мерсер, приложив ближайшего из наемников об лестницу, лицом к лицу столкнулся с Карлом. Усатый был настроен серьезно, приняв за кровную обиду три вещи: то, что не сумел достать Мерсера с первого раза, что получил скамейкой по ногам и что предводителю свернули шею. Длинное лезвие мелькнуло в воздухе, выписывая жуткие иероглифы. Похоже, все рядовые наемники в этой компании предпочитали длинные ножи и кинжалы, только покойный главарь позволил себе оригинальность. А вот Мерсер не был скован такими условностями. Шпагу он не доставал раньше из-за тесноты, но теперь, когда другие наемники не толпятся рядом, оставалось лишь провести простейший прием… Придется Карлу, кроме обиды, принять близко к сердцу еще десять дюймов стали.
Краем глаза он проследил, что делала Анкрен. Несмотря на то что ее ноги все еще были связаны, она спрыгнула со стола перед настырным парнем, снова целившим в нее ножом, поймала его запястье и каким-то совершенно танцевальным движением – легким и непринужденным – повела вниз. Однако па из сарабанды закончилось тем, что убийца наткнулся на собственный нож.
Последний из остававшихся в комнате наемников не стал дожидаться подобной судьбы и выскочил в окно. Мерсер уже было собрался наверх, посмотреть, не затаился ли кто там, но его настиг возглас Анкрен, разрезавшей путы на ногах:
