Золотая планета. Тетралогия (СИ) - Кусков Сергей (читаем книги txt) 📗
Тогда магнаты, владельцы горного бизнеса, тяготящиеся давящей рукой императора, а также властью земной аристократии, выбивающей для себя льготы в ущерб местной, решили воспользоваться моментом и вложили в это недовольство деньги. Деньги и оружие.
Рвануло сильно. Война гремела долго, несколько лет, унесла много жизней и имела катастрофические последствия для экономики. Проклятые имперцы, уходя, уничтожали ВСЁ!!! Всё, что могло приносить прибыль, за счёт чего эти территории могли выжить в нечеловеческих адских условиях. Почти нетронутыми оставались лишь подземные коммуникации под бывшими городами, бомбоубежища, в которых прятались от войны люди. Вся инфраструктура, заводы, шахты и космодромы были разрушены. И в этот момент именно проституция, индустрия, не связанная с горной добычей и производством, помогла Венере, теперь уже независимому королевству, встать на ноги, восстановив из руин всю остальную промышленность. Встать быстро и без кабальных внешних займов.
Поэтому здесь, в имперских секторах, слово puta не является сильным оскорблением. Да, неприятно, но нетрагично.
* * *
Но я не из имперского сектора. Я – русский.
Наш сектор развивался по своим законам. Медленнее, чем офонаревшие от грехопадения латиносы. Но зато надёжно, на века, сохраняя обычаи и традиции предков метрополии. У нас в крови такие понятия, как «неправильно», «плохо», «нельзя», «некрасиво» или «стыдно». И мы гордимся этим. У нас своя культура, пятьдесят лет оккупации не уничтожили её, как это произошло в других секторах. За это имперцы нас ненавидят. Но терпят. И издеваются, если это возможно. Как Толстый с дружками.
К тому же срок был за НЕЗАКОННУЮ проституцию, а это нечто иное, нежели просто торговля телом. Согласно имперской логике это стыдно, ведь в контракте всё прописывается чётко, а без контракта клиент может делать всё, что захочет. Именно эта
вседозволенность
и считается позорной, хотя то же извращение, но прописанное на бумаге, уже норма.
Бред!
Но я живу в этом бреде восемнадцать лет. В этой бредовой стране с её бредовыми законами. И нам некуда уехать: для бывшей метрополии мы – презренные венериане. Там мы тоже станем отщепенцами, но если здесь нас терпят, мы родились на общей земле, в одном государстве, то там будем причислены к врагам и шпионам, чужакам, а это гораздо хуже.
– Слышь, чувак! Ты где летаешь? – Хуан Карлос помахал рукой мне перед лицом. Я очнулся. – Препод идет!
– А-а-а-а… Ага! – потянул я, вновь раскрывая терминал, подсознательно ожидая новой каверзы. Нет, чисто.
– Ну так что, ты идёшь? – продолжал в том же духе болтать Хуан Карлос.
– Куда? – не въехал я. И понял, что сегодняшняя лекция была посвящена не только линкорам.
– На летучку, куда же ещё! – обиделся он. – Я ему минут пять про неё пропихивал, а он даже не слушал!
– Извини… – Я пожал плечами. – Немного мысли не те были.
– Да ладно! – Друг смилостивился и махнул рукой. – Вторая попытка. Короче, завтра летучка. Организуют какие-то скользкие типы из сената.
– Оппозиция? – уточнил я, хотя мог этого и не делать.
– Кто ж ещё! – Он довольно хмыкнул и задрал вверх нос.
Я не разделял его любовь к противникам власти, но, поскольку и любви к оной не испытывал, относился ко всему спокойно. У всех свои причуды.
– Что делать будем?
В аудиторию зашёл преподаватель, и мы перешли на шёпот.
– «Будем»? Это типа ты выражаешь согласие? – усмехнулся Хуан Карлос, стараясь не шуметь.
– Не томи! Знаешь же, что пойду! – шикнул я.
– Демократию хоронить! – загадочно прошептал он и подмигнул, после чего бросил опасливый взгляд на математика.
Ничего себе заявочка! Пожалуй, на такое стоит посмотреть.
– Во сколько?
– В десять. Я зайду. Пиво брать с собой, там его могут не продавать…
Ну, это как обычно. Рядом с акциями протеста студентов и учащихся никогда не продают спиртного. Во избежание. Хотя это никогда не помогает.
Хуан Карлос – единственный нормальный чувак в этом отстойнике. Он платник, его дядя – политолог в какой-то крутой аналитической конторе и может позволить оплатить обучение племянника, хотя родители его не богаты. Банда Толстого его не трогает. Почти. Пара синяков за год – это небольшая цена за спокойствие.
По жизни его можно назвать конструкторским гением. Будущим гением. Ну, крутым инженером он станет точно! А как иначе, если хобби человека – строительство моделей кораблей? Настоящих, один в один, как прототип, причём плавучих. Сам вырезает, строгает, пилит, сверлит, фрезерует, корпит над чертежами, чтобы сходство было не просто полным, а феноменальным! До последнего спасательного круга на третьей палубе! Правда, в отличие от большинства предпочитает не парусные красавцы, наподобие флейтов, галеонов, корветов или фрегатов, а более громоздкое и менее смотрящееся железо. Век пара, броненосцы. И что хорошего в этих жестянках нашёл?
Он даже побеждал на специализированных конкурсах, регулярно проводящихся на Большом озере в Центральном парке. Молодец, пацан! Совсем не похож на зарвавшихся снобов, коих здесь большинство. Как и на забитых титуляров, отстёгивающих Толстому за право тут появляться. Мы с ним очень разные, но в одном похожи – не такие, как все. И имена у нас тоже похожи, тёзки, просто у него двойное имя.
Ещё одна его черта – любовь ко всяким акциям протеста. В душе он – республиканец, причём активный. Мы много раз ходили на всевозможные митинги и демонстрации, пару раз бывали биты, один раз чуть не угодили в застенки нашей доблестной гвардии, но он упрямо, с маниакальным упорством, тащится сам и тащит меня на такие приключения снова и снова. Будь это студенческое пьяное выступление с песнями и гитарами, где девки раздеваются догола, а потом все дружно забрасывают бутылками стражей порядка, или серьёзное выступление профсоюзов, с бабушками и дедушками, вооружёнными палками. Кстати, эту категорию не депортируют и не сажают за такие фортели, королева не любит обижать стариков, чем они и пользуются.
Вот и планы назавтра определились. Летучка. Слёт людей, которые оговаривают его в своём кругу, неожиданный для окружающих. Просто собирается в одном месте много народу, и вдруг все резко начинают вместе делать что-то определённое. Неожиданно для всех, кроме тех, кто в теме. Самое оно для субботы!
Между тем занятие началось. Математик равнодушно прохаживался по аудитории, бубня под нос новый материал. Не унявшийся Толстый, как обычно, полушёпотом с кем-то переговаривался по браслету. Наш математик не любит такие выкрутасы, он так влюблён в собственный предмет и акты неуважения жёстко пресекает, воспринимая их как личное оскорбление. Вот и теперь он в мягкой форме попросил Толстого озвучить несколько моментов своей речи, известные нам теоремы, на которые ссылался. Естественно, кроме неразборчивого мычания, добиться от Кампоса чего-либо оказалось невозможно. Клал он на математику!
Надо сказать, наш профессор – довольно известный в своей среде человек. Почему преподает в общеобразовательной школе, а, скажем, не в университете? Не знаю, но, если судить по уровню заведения, акционеры, скорее всего, решили потратиться и нанять за большие деньги грамотного человека, повышая таким образом престиж школы. Ведь престиж – это статус, рейтинг, а рейтинг – это деньги.
У них получилось. Преподавал дядечка отлично. Рассказывал связно и понятно, наши выпускники оставляют вне конкуренции почти всех на вступительных конкурсах. Конечно, те, которые приходят сюда учиться, но Толстый к ним не относится.
