Драконы Войны Душ - Уэйс Маргарет (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Ворон нырнул в пещеру. Во внезапно обступившей тишине он спрятал ладони под мышками и пригнулся, настороженно прислушиваясь. За спиной ветер над пустыней насвистывал свою вечную песню. Впереди слышалось спокойное дыхание гор. Оно не подчинялось определенному ритму, но постоянно напоминало о бесчисленных пещерах и туннелях, пронизывающих подземелье. Запутанные ходы были когда-то прорыты Сумрачным Народцем, легендарными жителями гор, о существовании которых теперь напоминали только древние каверны в толще камня. Легенды не интересовали Ворона; он беспокоился только о реальных препятствиях. Люди говорили, что банды бродячих драконидов обосновались в пещерах и туннелях и стали грабить жителей Нераки. Меньше всего Ворон хотел сейчас наткнуться на ящерообразных выродков, поскольку верил, что этой ночью нашел путь, ведущий к богатству.
При мысли о предстоящем испытании он невесело усмехнулся.
До войны драконы часто устраивали себе логова в горных пещерах, но в решающем сражении мало кто выжил, даже среди них. Гигантские ящеры, призванные на последнюю битву, были вынуждены покинуть свои кладки ради защиты армии Темной Королевы. Много красных и черных драконов, обитавших в окрестностях Нераки, не вернулись с войны. Люди в тавернах говорили, что целиком уничтожены два поколения – одни были перебиты в сражениях, другие погибли, не успев вылупиться из яиц.
Несчастье для драконов сулило удачу Ворону. Раньше скорлупа их яиц не представляла никакого интереса – диковинка, и ничего больше, ни один вор не стал бы ради нее рисковать своей жизнью. Но теперь, когда Боги вернулись на Кринн, когда маги вновь обрели способность заниматься чародейством и нуждались в магических компонентах для своих заклинаний, скорлупа драконьих яиц стоила не меньше состояния какого-нибудь лорда. Ворон не был лордом, но он был вором и хотел богатства. Его счета в баре давно не оплачивались, а хозяин дома прошлым вечером забрал все ценное из имущества Ворона в уплату за ночлег, а остальной хлам выбросил в канаву. Эти долги и потери еще можно было пережить, но вот хитроглазый гном Феррус Земная Твердь не обладал таким мягким сердцем, как арендатор. Ворон мог сбежать от владельца бара и хозяина дома, но у него не было иллюзий насчет своей участи в том случае, если бы карточный долг гному остался без уплаты в течение нескольких дней. По следу глупцов, которые считали бегство из Убийственного ущелья удачным способом предотвратить расчет, Феррус пускал надежных охотников, неумолимых, как сама смерть, – даже если им приходилось выискивать несговорчивых должников гнома на Пыльных Равнинах и дальше. Когда не было возможности вернуть деньги, наемники возвращались в Убийственное ущелье с тошнотворными трофеями, не оставлявшими никаких сомнений в смерти несчастных жуликов.
В одном из темных кварталов Ворон услышал, что двое охотников гнома праздновали выполнение очередного задания. Он наскоро сравнил риск встречи с ними и перспективу разорения драконьего логова и еще до рассвета выскользнул из Убийственного ущелья.
Ворон проверил короткий меч на бедре и взвесил в руке полную бутыль в кожаном чехле. Затем пересчитал факелы в связке за спиной. В небольшом мешочке на поясе имелось несколько пучков промасленной ветоши, а в кармане – кремень и кресало. Еще один мешок, заполненный гусиным пухом, висел на плече – в нем скорлупа будет в сохранности. Вытащив один из факелов, Ворон намотал немного ветоши и высек огонь. Оранжевое пламя мгновенно разгорелось, а в ноздри ударил запах рыбьего жира.
Повернувшись спиной к пустыне, вор шагнул в полную шорохов темноту.
Пещера оказалась высокой и очень просторной. Неровный пол под ногами был усыпан щебнем. Вой ветра затих, осталось только едва слышное дыхание самой горы. Ворон прислушался, не раздастся ли еще какой-нибудь звук: гортанное ворчание драконидов или отдаленный рык сидящей на яйцах драконицы.
В темноте что-то прошуршало за его спиной. Ворон быстро повернулся, едва не погасив факел. Из-под неровного края скалы на него сверкнули зеленые глаза черной горбатой крысы. Спустя мгновение та повернулась и юркнула в незаметную щель, словно растворившись в каменной стене.
Ворон сплюнул и пошел дальше. Сначала пол круто поднимался, затем выровнялся, и перед беглецом открылись два туннеля, уходивших вглубь горы под разными углами. Один проход вел вверх, второй же опускался, и оттуда веяло холодом. Ворон выбрал его. Пламя факела колыхалось от сквозняка. Туннель свернул еще раз, но продолжал уводить вниз. Ворон сделал не больше десяти шагов в новом направлении, как вдруг почувствовал, что поверхность стала неровной, и резко остановился.
В полушаге от него, словно купель в полу, зияла впадина. На темных стенах белели длинные глубокие царапины. Большая драконица сделала яму для своей кладки. Внизу лежала скорлупа четырех разбитых яиц разного цвета – от буровато-кровавого до пламенно-рубинового.
У Ворона зачесались ладони, как бывало всегда, стоило ему увидеть что-нибудь достойное кражи. Он облизнул пересохшие и потрескавшиеся от холода губы. Волосы на затылке тревожно шевельнулись, но Ворон все же высоко поднял факел.
Только одно яйцо раскололось из-за появления на свет отпрыска драконицы. Три из четырех были разбиты снаружи. Возле одного валялся обломок скалы, расколовший скорлупу, а заодно сломавший хребет готового вылупиться дракончика; остальные яйца тоже явно кто-то намеренно расколол камнями. Ворон нащупал рукоять меча. В пыли на дне гнезда он увидел широкий и глубокий отпечаток когтистой лапы. У вора засосало под ложечкой. Такой след мог оставить только драконид – человекоящер, передвигающийся на двух лапах. Судя по величине отпечатка, это существо было на целую голову выше Ворона.
– Проклятые ящерицы, – буркнул он.
Между драконидами – отродьями, вылупившимися из магически обработанных яиц драконов, и самими драконами никогда не было большой любви. Ворон поискал следы схватки и выругался от досады. Плохо, что ненависть драконидов вылилась в уничтожение столь ценных яиц. Вряд ли эти безмозглые бандиты понимали, что они делают. А если бы и понимали, ни у одного драконида недостало бы терпения собрать и продать обломки. Их мозгов не хватило бы даже на самую простую сделку. Ударить, схватить что попало и убежать – вот все, на что они способны.
Лишь последнее яйцо привлекло внимание вора; оно лежало у самого края гнезда, в тени, возможно, потому и оказалось самым счастливым. Эта оболочка выглядела так, словно из нее благополучно вылупился детеныш ящера.
Ворон поспешно огляделся, чтобы убедиться, что разорителей гнезда нет поблизости. Удовлетворенный осмотром, он оставил в покое меч. Обманчиво уверенные руки вора не выдавали охватившего Ворона волнения, так что он осторожно поднял сначала одну половинку скорлупы, затем вторую. Выручка только за одну часть впятеро перекроет долг Феррусу Горной Тверди. «Этого достаточно», – радостно решил Ворон. Второй половинки хватит, чтобы сравняться с Главой Гильдии Воров Убийственного ущелья.
Но предаваться мечтам в таком месте грозило неприятностями. Ворон бережно сложил обе половинки в наполненную пухом торбу, а затем крепко-накрепко привязал ношу к заплечному мешку.
Внезапно колыхнулась тень, что-то острое царапнуло по камню.
Ворон порывисто обвернулся, свет факела скользнул по стене. Тень выросла, остроконечные крылья и чешуйчатый гребень взметнулись к потолку.
Сердце больно заколотилось в ребра вора, факел выпал из рук. Пригнувшись, он подхватил его и снова высоко поднял. Вместе с выдохом с губ сорвалось ругательство. В полушаге от себя он увидел того, чьей тени испугался. Это был тощий детеныш дракона, не длиннее ноги Ворона. В свете шипящего факела чешуйки малыша блестели, словно капли недавно пролитой крови. Дракончик поднял голову, сверкнул глазами и продемонстрировал острые иглы зубов. От такого зрелища желудок Ворона поднялся к самому горлу – в его сознании слова «дракон» и «смерть» означали одно и то же.
