Приключения Димки Петрова... (СИ) - "Анатоль Нат" (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Ты пожалеешь! Ты…, - возмущённый вопль проводника редко осёкся, оборванный жёстким ударом под дых. Васька времени не терял.
Сноровисто подскочившие егеря потащили безвольное тело проводника дальше в береговые кусты, пока, похоже сорвавшийся с катушек Димон, действительно не отдал прямого приказа повесить проводника. Хоть за последние месяцы тот и достал всех в отряде до крайней невозможности, но убивать не совсем чужого им человека, пусть и такого поганца, никто не хотел.
Остановившимся взглядом Димон смотрел прямо перед собой. Это был его первый "настоящий" бой. Не думал он, затевая артиллерийскую ловушку на реке, что в неё вместо мелкого окунька попадётся такая здоровенная щука.
Ста миллиметровая гаубица — это вам не стреломёт амазонок.
Простая предосторожность — организованная егерями из ушедшего вперёд первого обоза в оговоренном заранее месте артиллерийская засада привела к такому.
— "Нарваться на настоящий монитор с таким чудовищным орудием…, - Димон неверяще, словно в каком-то дурмане смотрел на песчаную косу с догорающими на ней остатками лодьи трофейщиков. — В страшном сне такое не приснится".
— Сто миллиметровка, — немеющими губами прошептал он.
— Что? — переспросил над ухом чей-то голос.
— Они из ста миллиметровки по нам садили, — повторил он куда-то в пространство.
— Жаль, теперь не достанешь.
— Что? — медленно повернулся он назад.
Стоявший у него за спиной Юрок, полусотник отряда, сочувствующе смотрел на него. Судя по его глазам, вид мёртвых тел для него был более привычен, чем для Димона. И хоть явно угнетал, но и не производил столь гнетущего впечатления как на его начальство. Ему явно такие картины были знакомо привычны.
— Кусок лодьи с орудием взрывом оторвало и теперь оно где-то на дне, — деловито уточнил Юрок. — Да и глубоко здесь, без аквалангов не достанешь. А искать времени нет. Акваланги заряжать, то, сё. Как бы ещё такие гости следом не появились. Что-то на реке явно оживлённей стало, чем несколько месяцев назад, когда мы переправлялись здесь на правый берег.
А за смерть ребят, ты, командир, себя не кори, — вдруг совсем тихо проговорил он. — Война. Или они нас, или мы их. Сегодня — мы.
Что с пленными делать будем?
— Повесить, — равнодушно отвернулся в сторону Димон. — Не тащить же с собой пиратов, как этот придурок тут говорил. Тем более что и менять нам их не на кого. Да и негде, — совсем тихо бросил он.
О том что Юрок только что сказал, он не расслышал ни слова, а лишь догадался по губам.
— Возьмите сколько надо камышовых плотов. Два, три, четыре — сколько надо, — устало уточнил он. — Свяжите цугом, поставьте на них виселицу, одну на всех, и пустите вниз по реке. Пусть плывут. Пусть все знают, что если кто нас тронет — мы всех отпустим… Всех, вниз по реке…
Это наш ответ Чемберлену, — едва слышно прошептал он, отворачиваясь.
Озадаченный Юрок несколько мгновений непонимающе смотрел ему в спину, вздрогнул, словно опамятавшись, и молча двинулся к реке.
Плавающие рядом с берегом на мелководье мёртвые тела их товарищей с разбитых плотов, не располагали к гуманизму. И гибель двадцати семи человек из отряда от внезапного, ничем не спровоцированного орудийного обстрела с лодий речных пиратов прощать никто был не намерен.
Да и чего уж тут говорить, не любили пираты с левобережцами друг друга, что уж тут поделаешь. Сильно не любили. И платили друг другу одной и той же монетой — ненавистью. Трофейщики, или как в других местах их называли — речные пираты, как более прагматичный народ, всех попавших им в руки левобережцев продавали в рабство, а те в ответ, без особых затей пиратов, или трофейщиков, просто вешали. И попытки Верховного Совета Левобережья хоть что-то изменить в давно сложившейся практике, заведомо обречены были на провал, как о скалы разбиваясь о взаимную, лютую ненависть одних к другим.
Но вот такого…. Чтобы открыть ничем не спровоцированный артиллерийский огонь по проходящему по кромке чужому берега обозу — вот такого раньше никогда не было.
Сбор из воды пленных много времени не занял. Попытавшихся скрыться на ближних островах пиратов быстро расстреляли из арбалетов с плотов, а остальных же немногих выживших, уже не сопротивлявшихся, быстро выловили на плоты и быстро доставили на берег.
Вся эта возня не заняла много времени. Гораздо больше пришлось потратить на сооружение плотов с виселицами из остатков сгоревшей лодьи и первых попавшихся под топор прибрежных деревьев. Пригодного для плотов материала на сгоревшей лодье пиратов было немного, да и возиться долго не было возможности. Надо было торопиться с переправой, пока привлечённые разыгравшейся на реке артиллерийской дуэлью в эти места ещё кто-нибудь нежданный гость не подтянулся.
Потому пришлось совместить приятное с практичным, и ограничиться не количеством плотов по числу висельников, а всего лишь тройкой связанных цугом камышовых плотов с длинными, многоместными виселицами, установленными по центру.
А ещё ведь надо было вывести плоты на стремнину, и пустить плыть вниз по реке. Чтоб всякая тварь дрожащая видела итог — что бывает с позарившимся на чужое добро. Ворьё должно быть наказано. Жестоко, всегда, сразу, как только появится малейшая к тому необходимость.
А уж такого добра, как крепкие верёвки, у егерей, обозлённых гибелью своих товарищей было в избытке. Прощать смерть своих друзей никто пиратам не собирался, как, впрочем, и задерживаться на этом, открытом всем ветрам пустынном берегу.
Вышла одна лишь небольшая задержка, повлёкшая за собой длинную череду непредсказуемых и тяжёлых последствий.
— Дмитрий Александрович! Дмитрий Александрович!
— Что-о?
Удивлённый неимоверно Димон медленно повернул голову на вопль, с которым, похоже, обращались именно к нему. Невиданное дело, кто-то в этом мире знал его по имени отчеству?
— Дмитрий Александрович, не признаёте? Это же я, Лёлик!
Какой-то оборванный, в невообразимом рванье мужик, из числа выловленных из воды трофейщиков, бешено рвался из рук крепко держащих его егерей, и, судя по тому как тот тянул в его сторону руки, обращался похоже всё-таки именно к нему.
— Ты это мне? — удивлённо поднял Димон брови. — Лёлик?
Никого, кто бы в этом мире знал его по имени отчеству Димон не знал. Тем более какого-то неизвестного Лёлика. Впрочем, это был уже второй человек, который на этом берегу обращался к нему именно так. А уже одно это, само по себе вызывало настороженность.
— Ну ка, ребятки, подождите.
Димон решительно остановил сваливших пленного на землю и заламывающих уже тому руки егерей. Встав со станины он подошёл к лежащему на песке пленному.
— Кто такой и чего тебе надо?
— Дмитрий Алексеевич, неужели не узнаёте? Я это. Сотник!
— Какой сотник?
— Князя Подгорного сотник. Леонид Кольчугин! Сотник! — и тут же, захлёбываясь словами торопливо поправился. — Бывший! Бывший сотник! Неужто не помните. Мы ещё с вами не одну бутылочку профессорского спиритуса на двоих откушать изволили, в бытность вашу у князя нашего в гостях. Неужто забыли?
— Дмитрий Александрович, это же я, Лёлик!
— А-а-а, — что-то такое смутно вспоминая, равнодушно протянул Димон. — И чего?
— Ну как же, господин Димон. Ведь вы же меня знаете. За что вешать то? За что?
— За компанию, — невозмутимо пожал плечами Димон. — За что же ещё. Можно ещё уточнить. Повесить — за шею. А можно и за ноги. По выбору. Тебя же выловили вместе с пиратами с лодьи. Значит, ты с ними заодно, один из них. Значит, виновен в смерти наших парней.
— Что вы такое говорите, Дмитрий Александрович, — лихорадочно зачастил бывший сотник. — Что вы такое говорите, Дмитрий Александрович. Я же не из их числа. Меня даже в состав команды не взяли. Я же у них случайно оказался. Я же простой пассажир. Кого хочешь, спросите. Вот вы хотя бы этого, и этого, и этого, — лихорадочно тыкал он рукой в стоящих с краю шеренги пленных, точно таких же как и он оборвышей.
