О непредсказуемости жизни (сборник рассказов) (ЛП) - О'Кэйн Крис (книги бесплатно .txt) 📗
— Не хочу я изменяться! Опять! Еще раз! Мне первого раза хватило!
— Топо! Посмотри на меня! Разве я родился зелено-серой саранчой? Нет. Я родился человеком, и я пережил изменение. Ты родился мышью и выжил, став оборотнем. Ты переживешь и это.
Но мыш не внял моим словам, и в истерике рухнул на землю, содрогаясь всем телом от рыданий. Подойдя к дрожащему комочку, я осторожно поднял его и отнес к ближайшей скамейке. Он не сопротивлялся, а может даже и не заметил...
— Полежи, я принесу тебе воды, — предложил я.
— Нет, пожалуйста, не уходи! — прошептал он, хватая меня обоими лапами за ногу. В его голосе явно звучал страх.
— Я тут, я тут. Никуда я не денусь, — сказал я, подтягивая ближайший табурет и устраиваясь на нем. Похоже мое присутствие действовало успокаивающе... а может Топо просто боялся остаться совсем один? Кто знает...
Через некоторое время, я заметил, что совершенно непроизвольно поглаживаю мех на голове дрожащего грызуна.
Время шло, Топо немного успокоился и почти перестал дрожать. Где-то очень далеко, в надвратной башне большие часы пробили полночь, и тут я понял, что мыш что-то шепчет:
— Глаза режет... больно... солнце яркое...
— Luminus minima!!
Магические камни, изливавшие безжалостный свет на зелень сада и на меня с мышем, послушно пригасли. Вокруг скамейки сгустились тени, отгораживая нас от сада, от Цитадели, от окружающего мира, создавая хрупкий островок спокойствия.
— Уже было... В прош... прошлый раз. Почти так же... только иначе...
— Что ты сказал?
— Уже было, — Топо заговорил громче. — Тогда. В прошлый раз. Я помню. Вечером. Солнце скрылось, и я ощутил, как становится зыбким и текучим мое тело... а вместе с ним душа и разум! Я помню, как в моем сознании возникали мысли и слова... слова!.. новые, но бывшие моими... их не было до того, но они возникли, и стало так, что они были всегда... Я помню, как вокруг возникали вещи, которые я видел, но не замечал... И вдруг заметил, и все стало чужим, грозным, страшным! То превращение привело меня в мир, немыслимый для простой мыши, силой заставило принять... понять... А сейчас? Что будет сейчас? Все плывет, меняется... Опять... Что из меня получится теперь?
Тут он приподнялся и, вывернув шею, посмотрел на меня умоляющим взглядом. Не зная, что сказать, я просто сидел и смотрел, надеясь, что моего присутствия будет достаточно. Просто сидел там и смотрел на него. В какой-то мере мне было его немного жаль. Доверчивый и симпатичный парень, сейчас вновь пытался принять изменения, от которых не мог отказаться... и в том была моя вина!
Мы оба молчали, не желая разрушать хрупкий островок покоя, возникший посреди полутемного сада. И я сидел, а мыш лежал, и мы оба смотрели, как луна плывет меж облаков, и слушали гулкие удары колокола надвратных часов. Камни-светильники, повинуясь заданным мною суточным циклам, постепенно угасли совсем, а я сходил к рабочему столу за лампой. И в неверном свете пропитанного маслом фитиля увидел, что изменение тела Топо стало заметнее. Коричневая и рыжая шерсть исчезла, сменившись короткими и пушистыми покровными перьями, вдоль лап начали формироваться длинные и широкие маховые перья. Постепенно стала видна будущая расцветка...
— В кого я превращаюсь? — спросил Топо, приподнимаясь. По-видимому, он заметил мой взгляд.
— Не совсем уверен... но кажется, ястреб, — ответил я, припомнив птицу с подобной расцветкой.
— Что?!
— Ястреб-перепелятник. Или сокол, пустельга.
— Я стану ястребом?!
— Ну... Кажется да. В какой-то мере.
— И что же, теперь мне придется охотиться на самого себя? — сказал он со сдавленным смешком, опуская голову на лавку.
Похоже, осознав, кем он станет, Топо успокоился и вскоре я услышал его равномерное дыхание. Он заснул.
Надвратные часы, отсчитывающие время для всей Цитадели отбили прошедший час еще раз... а быть может и два, я не считал часов, но вскоре камни-светильники засветились ярче, а потом и небо побледнело. Наступило утро. Восток заалел, предвосхищая восход, и с первыми же лучами, брызнувшими из-за несокрушимых крепостных стен, Топо вновь начал меняться. Перья уменьшились, а потом и вовсе затерялись среди черно-рыжего меха, тело съежилось, и вскоре на скамейке тихо сопела носом спящая белоногая мышь.
Поглядев еще немного на маленького грызуна, я поднял его, и осторожно покачивая в руке, ушел в свою комнату. Там, сделав на столе гнездо из старой простыни, осторожно опустил в нее спящего мыша. А после и сам лег спать.
Как бы мне хотелось сказать, что после столь беспокойной ночи я провалился в сон без сновидений, проснувшись глубоко за полдень... Увы, увы, мне! То ли расшатанные нервы, то ли подступающая старость сделали мой сон чутким и хрупким, а солнце, бьющее в окно, ему отнюдь не помогло. В итоге, продремав не больше двух часов и поворочавшись без толку с боку на бок еще с четверть часа, я поднялся и отправился... куда же еще? Обратно, к саженцам, плодам, деревьям и кустам...
Уже уходя, я еще раз взглянул на Топо. На теле мирно спящего грызуна не осталось и следа изменения — ни перьев, ни клюва, ни когтей, ничего. Как хотелось бы мне надеяться, что так останется и после заката... Увы, я знаю по себе, сколь цепко и устойчиво проклятье Насожа!
Возможно, стоило остаться и присутствовать при пробуждении мыша, но... Вспомнив о бывшей не далее как вчера срочной промывке всего гравийного массива моих гидропонных плантаций, я просто в ужас пришел от мысли — что еще смогут сотворить мои помощники без меня? А потому... Вернувшись же на рабочее место, я напрочь заработался. Разметка площадей под плантацию горчичного листа, проверка других плантаций, замена умершего камня-светильника... Освободился я только после захода солнца и тут же поспешил обратно, в свою комнату.
Уже подойдя к двери, я тихо прошептал молитву богам-покровителям Цитадели: «Да свершится по воле Вашей, чему суждено быть...» И толкнул дверь.
На столе, в гнезде из старой простыни было пусто, только одинокое коричневое перо лежало возле смятых тряпок.
— Ярррк! — донеслось от окна и, повернувшись, я увидел сидящую на выступе над открытым окном крупную птицу — коричневую, с крючковатым клювом, черными глазами и когтями истинного хищника. Хлопнув крыльями, пустельга слетела на пол и тут же начала менять облик, одновременно увеличиваясь. И вскоре передо мной предстал мой знакомый мыш-оборотень Топо. Такой же, как и раньше... да только не совсем. Вчерашняя ночь все-таки изменила его — мех исчез, сменившись коричневыми с черными крапинками перьями. Покрытый перьями грызун-морф стоял посреди комнаты и улыбался.
— Льщу себя надеждой, — вздохнул я, — что ты уже принял свой новый облик?
— Новый облик? О, да! Знаешь, мои вчерашние переживания кажутся мне теперь такой глупостью! На самом деле я не так уж и изменился! Разве, что цвет стал другой, да перья вместо меха. А полет!! Это... наслаждение!! Летать, смотреть на все сверху, парить и направлять полет взмахом крыла... А ведь еще охота! Вкус крови и мяса... Желудок урчит даже просто при мысли!
— Мда... — только и смог пробормотать я. — Рад, что ты так быстро приспособился. Мне, в свое время понадобилось куда больше времени... Ты уже разобрался, как на тебя действует проклятье Насожа?
— Конечно! Это совсем просто, собственно, почти никаких изменений не произошло. Днем я все еще вынужден быть мышью, заклятье Насожа действует только на мою человеческую сторону. А потому, ночью я могу быть птицей, либо же тройным гибридом, таким как ты меня сейчас видишь.
— Просто поразительно.
— Совершенно с тобой согласен! — широко улыбнулся мыш. — А теперь, если ты не против, я завершу оставшиеся у меня в Цитадели пару дел и отбуду домой.
