Волшебник Темной Улицы (ЛП) - Одиссей Шон Томас (версия книг .txt) 📗
Уна силилась спросить о самом страшном:
– Дядя? Дядя, м-м-м...
– Мертв? – закончил за нее Самулиган, покачав головой. – Я не знаю.
Слуга выдернул кинжал из пола. Послышалось шипение, схожее с тем, как жарится бекон на сковородке. Закричав от боли, Самулиган отбросил клинок в сторону. Вращаясь в воздухе, оружие пролетело над ковром и упало возле стола. Уна вскочила на ноги, волнение мешало сосредоточиться. Она вытерла слезы. Взгляд метался туда и сюда: от дымящегося кинжала к слуге и обратно. Самулиган, прижав руку к груди, покачивался на месте. Дымок поднимался от ладони тонкими струями.
– Это не обычный кинжал, – выпалил Самулиган. Поднявшись во весь рост, он осмотрел комнату. – И это не несчастный случай. Кто-то намеревался уничтожить Волшебника.
– Что? – замотала Уна головой, не веря своим ушам. Но доказательства были перед ней: дядюшкина пурпурная мантия с дырой от кинжала. – Кто это сделал? Как это возможно?
Дьякон оставил плечо хозяйки и приземлился возле орудия преступления. Прищурившись, ворон изучал клеймо на рукоятке клинка. Лезвие было тонким и изящным, с едва выраженным перекрестьем, блестящее и идеально отполированное.
– Такие лезвия не используют в рукопашном бою, – заключил энциклопедист, и Уна заметила, как его тонкие черные перья содрогнулись. – Нет, им не колют жертву, его метают! Он из той разновидности оружия, которое метают силой мысли. И существовало только два клинка, подобных этому. Они известны как «Фэй-Морс Экспогно» и «Фэй-Морс Мортис» [прим. пер. Fay Mors Expugno, Fay Mors Mortis].
Исидора так и ахнула:
– «Ловец фей» и «Эльфийская смерть»?!
Самулиган тут же стал буравить ее взглядом:
– Вы о них слыхали, мисс Айри?
Красотка растерялась:
– Ну, мы учили все о феях в Академии благородных девиц.
Напуганный Дьякон отпрыгнул от кинжала и вернулся на плечо хозяйки:
– Тогда, мисс Айри, вы, должно быть, осведомлены, что эти известные кинжалы были зачарованы магами во время Великой войны с одной лишь целью – похищения и уничтожения наиболее могущественных фей и высшего военного состава. Более тысячи лет назад, после окончания войны, клинки стали первыми экспонатами Музея истории волшебства и хранились там, скрытые от глаз посетителей, долгие-долгие годы.
Уна переметнула взгляд на Гектора Гримсби, который сегодняшним утром околачивался возле упомянутого музея и сейчас стоял с непроницаемым выражением лица. Сердце выпрыгивало из груди, и потребовалось усилие, чтобы сконцентрироваться на том, что рассказывал Дьякон. Это была очень важная информация, но воспринимать ее было крайне сложно, видя на полу дядюшкину мантию.
«Может, есть надежда, что дядя еще жив? – размышляла племянница Волшебника. – Что там Дьякон сказал про похищения?»
– Кинжалы на вид не различить, – продолжил Дьякон повествование, – но у них разное предназначение. «Фэй-Морс Экспогно» был зачарован на поимку и пленение, отчего и получил название «Ловец фей». Хотя он и предназначался для похищения высокородных фей, но удалось его использовать лишь однажды, пленив очень важного генерала эльфийской армии. Этим генералом оказался Самулиган Чудесный. Не так ли?
Самулиган кивнул, помрачнев:
– Ради справедливости уточню, что только «Фэй-Морс Экспогно» меня и поймал больше пяти веков назад.
– Но Самулиган сейчас служит Маятнику, – подчеркнула Уна, цепляясь за призрачную надежду, что Волшебника всего лишь перенесло в другую часть особняка. – Есть ли вероятность, что Александр сейчас остается где-то в доме?
Дьякон и эльф переглянулись.
– Боюсь вас огорчить, мисс, – ответил Самулиган. – Когда древние маги меня пленили, я был заточен в темницу: мрачнейшее местечко без единого луча света. Позже я выяснил, что моя камера находилась на вершине башни, высокой, без единого оконца. Но на тот момент это не имело значения, ибо тело у меня отобрали. Видите ли, я не просто был заперт в башне вечной ночи, но также в тушке ящерицы. В обличии рептилии невозможно было использовать магические способности для побега.
Эльф указал долговязым пальцем на портрет Освальда великого и его ящерицы Лулу:
– Сам великий маг изловил меня. И как вы все знаете, он питал особую любовь к земноводным, поэтому и выбрал для меня такую форму закрепощения. Как долго я оставался ящерицей, даже не знаю, но однажды Освальд самолично явился в башню и расколдовал меня, вернув первоначальное эльфийское обличие. Однако вместе с другими магами-последователями он наложили другое могучее заклинание, которое превратило меня в вечного слугу при Доме с Маятником.
История, которую Уна никогда целиком не слышала, вызвала у нее мурашки, пробежавшие по спине прохладной змейкой. Неожиданно в голову пришла идея:
– Черная кладбищенская башня... Ты был заперт в Гоблинской башне!
– Она самая, вне сомнения, – кивком подтвердил Самулиган.
Уна глянула на блестящий клинок и сказала:
– Если это тот самый кинжал, который поймал Самулигана, тогда Александр прямо сейчас находится в башне, должно быть? – небывалое волнение захлестнуло Уну при этой мысли. – Мы его должны вызволить оттуда! Чего мы ждем?
И вновь Дьякон и слуга переглянулись.
– Ну что? Что еще? – взмолилась девушка. Она была уже на гране истерики. – Почему вы постоянно переглядываетесь?
Дьякон неохотно заговорил:
– Ты забываешь, что у «Ловца фей» есть близнец – «Эльфийская смерть». Волшебники зачаровали второй кинжал не просто на погибель, а на полное исчезновение жертвы, – он сделал паузу, хмуро посмотрев на пол. – Оба кинжала сделаны из одного и того же материала. И я не могу сказать, с которым именно мы имеем дело сейчас.
Сердечко Уны екнуло. Колени стали подкашиваться, но неожиданно рядом материализовался Адлер Айри, удержав ее от падения. Прикосновения его были холодны, но приятны. На какое-то мгновение захотелось припасть на его плечо и утонуть в слезах, пока также неожиданно не пришло осознание того, что преступник находится в комнате, и им может оказаться кто угодно, не исключая Адлера.
Дьякон спорхнул на спинку кресла, оглядев черными глазищами гостиную, будто подхватил мысли хозяйки.
– Каким образом кто-то из присутствующих завладел кинжалом, сказать не могу, но нападавший определенно среди нас.
Уна отстранилась от Адлера. Пусть на его плечах остается лишь рваный, изодранный плащ. Однако парень не заметил ее движения, погруженный в раздумья. Наконец он произнес:
– Если этот кинжал, независимо от его назначения, можно метать мысленно, тогда нападавший может находится где угодно или может бросить его снова в любой момент.
Ламонт Джон-Майкл Арлингтон Фитч третий разволновался не на шутку.
Ворон подозрительно глянул в сторону пухлого юноши.
– Нет. Магия, которой зачарованы кинжалы, слишком сложна даже для волшебников древности. Чтобы вещицы правильно работали, было создано много ограничений. Метать их можно лишь раз в сутки, поскольку нужно время, скажем так, на перезарядку.
Заклинание тоже очень четко прописано: нужны особые условия для использования кинжала. Цитата из «Арканники»: «Чтобы соблюсти точность броска, метание необходимо производить в замкнутом пространстве, например, в комнате.
Нападающий должен принести оружие с собой и видеть жертву на расстоянии не более десяти шагов». Следует также упомянуть, что древние маги заколдовали клинки, чтобы оружие не было использовано против создателей, поэтому эльфы и феи не могут безвредно прикасаться к ним.
Взгляды устремились на Самулигана, который поднял руку вверх, демонстрируя обгорелую ладонь. Запах паленой кожи все еще витал в воздухе.
– Настаиваешь, что только находящиеся в этой комнате могут совершить злодейство? – переспросила Уна.
– Именно так, – подтвердил Дьякон. – Кто-то пронес в гостиную кинжал и видел Волшебника воочию, когда его метал.
– Я хочу домой, – сказала Санора Крон. Уна осознала, что впервые слышит голос маленькой ведьмы, и, похоже, что та сильно перепугана.
