Викинги (сборник) - Семенова Мария Васильевна (читать книги онлайн .txt) 📗
И работа пошла!.. Бездельных, лишних рук не стало на лодке. Вот показалась туповатая голова пятнистой зубатки, намертво закусившей длинное железо крючка: эту надо глушить как следует, зазеваешься – тяпнет за ногу, как злая собака, даже и сапог продерет, месяц будешь хромать…
А вот вынесло наверх плоскую тёмную камбалу чуть не в саму лодку шириной: палтус! Такого красавца и на праздничный стол не стыдно подать жареным или копчёным. В шесть багров затянули вяло трепыхавшегося палтуса через борт, подняли остаток яруса со вторым якорем – и сели на вёсла. Хельги оглянулся назад, в сторону открытого моря: там в небесной голубизне уже забелели верхние края туч. Хельги вытащил из-под кормовой скамьи нарочно отложенный берестяной коробок с хлебом, козьим сыром, луком и варёной треской. Размахнулся и вытряхнул всё это в воду, журчавшую и пенившуюся за кормой:
– Дал ты нам, Эгир, славную рыбу, дай и в следующий раз, когда приедем ловить.
На середине пути к берегу за кормой появилась полоса ряби, устремившаяся вдогон. Ребята живо подняли мачту, и налетевший ветер погнал лодку вперёд. Хельги привычно устроился у кормила: ватажники полагали, что он неплохо с ним управлялся. Он знал, иные завидовали его сноровке, ведь в лодке были парни постарше, – но про себя полагал, что было бы странно, окажись он, сын викинга, на своё пятнадцатое лето увальнем и неумехой.
Волны между тем становились всё выше и круче, иные начинали уже вскипать яростной пеной. Послеполуденное солнце разбрасывало щедрые блики, и солнечные котята играли на синих спинах волн, слепя натруженные глаза.
Время от времени Хельги оглядывался на тучу. С моря подходила гора, начинавшаяся у самой воды, и взгляд не мог охватить её всю целиком – приходилось задирать голову. Холодная, залитая неистовым светом вершина была белоснежной, совсем как у настоящей горы, увенчанной нетающими ледниками. Но каменные горы на берегу были карликами рядом с той, что плыла в небесах, – даже такой исполин, как Отец. Надвигались, меняя свой облик, белые пики, дымчатые красноватые склоны и глубокие пещеры, залитые зеленоватыми сумерками. И подножие, где властвовала синяя тьма, где метались трепетные молнии и море смешивалось с небом… Хельги прикидывал расстояние до берега и радовался, что не промешкал. Поистине красива туча, сулящая бешеный шторм, но лучше любоваться ею с твёрдой земли.
Возле устья фиорда были разбросаны плоские каменные острова, на которых не росло ничего, кроме мха. Иные острова совсем скрывались в прилив. Люди помнили, как на одном из них – Хельги мог бы указать, на котором, – грозный Харальд конунг казнил двоих своих врагов, привязав их к камню во время низкой воды. Видевшие говорили, те двое храбрецов пели боевые песни и подбадривали друг друга, пока не захлебнулись. Хельги бывал на островке, видел камень и мог представить себе, как всё получилось.
Лодка побежала проливом, и волны сразу сделались тише. Вот теперь буря могла лютовать сколько угодно; вошёл в шхеры, считай, что ты уже дома.
Солнце померкло, заслонённое тучей. Хельги увидел, как длинное облако, похожее на боевой корабль, скрыло Сына, ударилось в плечо Отца и поползло, извиваясь по кручам… Ледяная вершина ещё какое-то время парила над серым клубящимся туманом. Потом заволокло и её.
А над устьем фиорда с южной стороны нависал чудовищный отвесный утёс, рыжевато-серый, словно тронутое ржавчиной железо. Люди издавна называли его Железной Скалой, и далеко по побережью тянулась недобрая слава об этих местах. Неспроста, наверное, даже вездесущие чайки не строили здесь своих гнезд. Там, наверху, вправду цвели отменные ягодники и рыскала непуганая дичь, но стоило громко крикнуть или протрубить в рог, и можно было дождаться обвала. А у подножия скалы зимний лёд получался гнилым и непрочным, горе, если кто пустится мимо на лыжах. И всё это было кознями троллей, тех, что селятся в мёртвой толще камней.
Железный Лес – вот как зовётся самое гнездо ведьм, расположенное на севере, неведомо где; люди полагали, именно оттуда тролли притащили этот ржавый утёс, утвердили возле моря себе на забаву…
Теперь под ним полосой лежало затишье. Первые капли дождя с шуршанием падали в воду. Чистившим рыбу пришлось вытереть руки и снова взяться за вёсла: впереди, за поворотом фиорда, был уже дом.
Хельги направил лодку к северному берегу, туда, где на отлогом склоне виднелся огороженный двор, и почти сразу же увидел у воды мать.
После отца у неё больше не было мужа, не было и других детей, один только Хельги. Оттого-то в свои тридцать две зимы она была ещё совсем молода, стройна и красива. Сватались к ней разные женихи, но мать всех прогоняла. Разве мог кто-нибудь из тех, кто звал её к себе жить, сравниться с отцом!..
Мать стояла у самой воды, сцепив на груди пальцы, и набегавшие волны трогали её кожаные башмачки. Хельги поднялся на корме, улыбнулся и помахал ей рукой. Мать боялась моря, и, правду молвить, ей было отчего беспокоиться. Все помнили, как прошлым летом после такой же бури волны выбросили изуродованные обломки корабля и два мёртвых тела, державшихся синими пальцами за мокрые доски… Хельги прислушался к глухому, зловещему рёву, доносившемуся из-за скал. Да, ещё немного, и пришлось бы кидать за борт улов.
Лодка заскребла килем по дну. Молодые ребята выскочили в воду, подтаскивая судёнышко к берегу. Рабы, пришедшие со двора, стали перекладывать добычу в плетёные корзины. Будет вечером овсяная каша, сдобренная жирной тресковой печёнкой, добрая еда, от которой прибывает сил и здоровья!
И все разумные матери сидели себе дома, зная, что сыновья сумеют обмануть бурю и вовремя вернуться домой. Только Хельги обнимал заплаканную женщину, выглядевшую ему сестрой, и гладил её русую голову рукой в налипших чешуях.
– Ладно, будет тебе, – говорил он матери на её языке, зная, что её это утешит. – Полно плакать-то, я же не потонул.
– Дитятко, – шептала мать, уткнувшись лицом в его загорелую шею. – Дитятко маленькое… Мстиславушка…
Это было второе имя, доставшееся Хельги при рождении. Так бывает всегда, если мать и отец принадлежат к разным народам.
– Пойдём домой, – сказал Хельги. – Вымокнешь вся.
Когда-то давно, в детстве, квохтание матери сердило и обижало его, да и сверстники во дворе дразнили беспощадно. Но потом однажды он повзрослел и понял, что был для неё единственным родным существом в огромной, чужой и не очень-то приветливой стране. С тех пор он слушал её воркотню, как достойно мужчине, снисходительному к слабости женщин. А кто пытался ему что-то сказать или, хуже того, язвительно посмеяться… что говорить, тот был воистину смел.
Двое старых рабов закатали штаны и принялись отмывать лодку от рыбьей крови, слизи и чешуи…
2. Никогда не слушай советов матери
Отец Хельги купил его мать на рабском торгу в далекой стране Гардари́ки. Отец уехал туда из Норэгр вместе с братьями, потому что Харальд конунг тогда сражался за власть и сладить с ним впрямь было непросто. Мать говорила, отец выбрал её только за сходство с некоей женщиной, которую он любил. Хельги полагал, что это была неправда. А если правда, то не более чем наполовину. Отец скоро забыл и думать про злую красавицу, другое дело, норны не насудили им с матерью долгой любви. Мать прожила у него всего лишь девять дней и ночей, а потом он пал в битве от копья, которое пробило ему спину и вышло из груди, и Хельги знал, что мать хотела поехать на его погребальном корабле. Старший брат отца не позволил ей этого и взамен дал свободу. Ей и сыну, который мог со временем появиться.
Теперь братья отца и все их люди снова жили у себя на севере, в Халогаланде, ибо конунг позволил им вернуться в страну. Только Хельги поселился здесь, в Раумсдале, у дальней родни, и с ним мать. Таково было условие мира. И так должно было продолжаться, пока ему, Хельги, не минует пятнадцать зим.
Он долго ждал этого срока, и чем дальше, тем нетерпеливее. Но вот наконец настало нынешнее лето, совсем особенное в его судьбе. Скоро придут с севера два знакомых боевых корабля, и братья отца по обычаю введут его, сына вольноотпущенницы, в свой род.
