Лес на той стороне. Книга 2: Зеркало и чаша - Дворецкая Елизавета Алексеевна (лучшие книги онлайн txt) 📗
Смоляне раскланялись и ушли, не скрывая своей удрученности. Кмети стояли с вытянутыми лицами, но никто не спорил с волей богов. Когда княгиня поднялась в горницы, Избрана прибежала к ней почти бегом и плотно закрыла за собой дверь.
– Это правда? – выдохнула она.
– Что? – Княгиня хмуро глянула на дочь.
– Что его… нет на белом свете?
– Правда… Но это еще не все!
– Как – не все? – Избрана опешила.
От первого известия она была в полном смятении чувств – горечь от потери брата, которого она тоже любила, боролась с облегчением от исчезновения сильного соперника, и она сама не понимала, что же для нее важнее. И вдруг – не все? Куда дальше?
– А то, что на том свете его тоже нет!
– Что?
– Его нет ни на Этой, ни на Той Стороне! Его нет нигде!
– Но так не бывает!
– Обычно не бывает. Но с ним это именно так!
– И что же это значит?
Избрана побледнела, по коже пробежал мороз. Странное лицо матери говорило о том, что даже это удивительное известие она еще не оценила полностью.
– Это значит… – наконец заговорила княгиня, – это значит… что его судьбу взял в руки кто-то…
– Кто? – выдохнула Избрана.
– Я не знаю, – с досадой ответила княгиня. За много лет, проведенных в храме, она привыкла думать, что и на Той Стороне не много тропинок, ей недоступных. – Кто-то настолько сильный, что над ним не имеют власти ни вода, ни судьба… Я не знаю, что это за сила. Я не могу заставить ее показаться, если она сама этого не хочет.
– Но Зимобор… Если он в руках этого… кого-то… Он жив?
– Мы не можем этого знать, пойми же! – Княгиня беспокойно ломала пальцы. Правительница из ее дочери получилась бы гораздо лучшая, чем жрица, и сейчас княгиня затруднялась, как объяснить ей некоторые вещи. – Им завладело нечто, одинаково сильное и свободное и с Этой, и с Той Стороны бытия. Оно может спрятать его здесь или там, оно может держать его на грани, может перемещать, но мы ничего об этом не узнаем.
– Но чего этому… этому от Зимобора надо? Зачем он ему понадобился?
– Как мы можем угадать, если мы даже не знаем, что это?
– Что же нам делать?
– Только ждать.
– Но мы не можем ждать!
– Я говорю не об этом. Мы выберем нового князя. И это будешь ты. А ждать нам придется, что это нечто сделает с Зимобором. Если оно забрало его, то ведь может и вернуть. Но когда, как и в каком качестве… Не бойся, моя радость! – Княгиня, вся в черном, подошла и обняла Избрану, которая в своих белых одеждах и с льняной косой напоминала Ледяную Деву. – У тебя очень сильная судьба. Я день и ночь прошу богов помочь тебе. Перун дал тебе сильный дух, наделил тебя умом и смелостью мужчины. Ты со всем справишься. Я знаю.
Глава вторая
Еще не проснувшись, Зимобор почувствовал сильный запах ландышей, но уже не свежих, а помятых, увядающих. Открыв глаза, он сел и обнаружил, что спал под дубом, среди примятых ландышевых листьев и цветов. Было еще светло, но в воздухе, особенно в глубине под деревьями, уже повисла легкая сумеречная дымка. Голова кружилась, он чувствовал слабость, усталость и истому. Мелькали какие-то отрывочные воспоминания, ощущения ужаса и блаженства, и притом имелось убеждение, что вспоминать об этом не надо. Во сне или в беспамятстве его душа заглянула в какие-то глубины, куда смертным ходу не было, и не следовало снова нарушать запрет уже наяву.
– Проснулся? Пора тебе в дорогу, мой сокол ясный, – сказал рядом с ним нежный голос, и Зимобор вздрогнул. От этого голоса веяло той самой иномирностью, которую он только что решил не вспоминать.
В двух шагах от него на пеньке сидела Младина – да, она велела так ее называть. Ее стройная фигура в белых одеждах источала заметное золотистое сияние, но притом казалась легкой, бесплотной, почти прозрачной. Длинные золотые волосы спускались густым потоком до самой земли, на голове был венок из ландышей в капельках росы. Да, они же там растут…
– Куда? – Зимобор потер лицо, стараясь собраться с мыслями. – Вяз червленый в ухо! Погребение же! – В ужасе от пришедшей мысли, он поднялся на ноги, цепляясь за ствол и проклиная неведомо откуда взявшуюся слабость и головокружение. Из него словно выпили всю кровь, заменив ее холодной болотной водицей. – Я же опоздал… Что люди скажут… Отец… Погребение… Срам какой, матушка моя, сын на отцовское погребение не пришел! Проспал!
– Не торопись, спешить некуда, – мягко сказала Младина, и звук ее нежного, но очень уверенного голоса разом погасил его спешку. – Погребение твоего отца не сегодня.
– Как? А когда? Отложили? Из-за меня?
– Нет. Не отложили. На его кургане уже трава выросла. И месяц ладич закончился, купалич идет.
– Купалич идет? – изумленно повторил Зимобор.
Он глянул под ноги – но цветы ландыша исчезли, как только он встал, теперь там были только широкие зеленые листья и зеленые ягодки на изящно изогнутых стебельках. Судя по буйству зелени, шли последние недели весны [21].
– Но как же так? – Веря и не веря, он посмотрел на Младину, хотя и сам смутно догадывался – как.
– Где ты был, там время по-иному идет.
Она встала, приблизилась и мягко провела ладонью по его щеке. Зимобор словно рухнул в пропасть от ее прикосновения – оно было ласково и воскрешало воспоминания о пережитом наслаждении, но в нем была Бездна, черная голодная тьма Первозданных Вод, принявших облик вполне земной, хотя и невероятно красивой девушки. От ее близости Зимобора переполняло блаженство, но вместе с тем ужас – казалось, вот-вот от этого блаженства он растает и растворится в окружающем, его кровь вольется в воду речки, кости станут ветвями дубов, кожа – корой, волосы – травами, а тепло дыхания и блеск глаз будут мерцать в солнечных бликах на листве…
– Время – моя власть, захочу – единый миг сделаю веком, захочу – целый век сожму в один миг, – сказала Младина, и Зимобор видел в ее потемневших глазах бездну времен.
Ее голос был негромок, но в нем слышалась такая мощь, что хотелось зажмуриться. Ничем вроде бы не угрожая, эта сила подавляла человека одним своим присутствием. Зимобору было жутко оглянуться назад, как жутко оглядываться на пропасть, в которую чуть было не сорвался. Но эта пропасть имела власть когда угодно притянуть его назад и снова поглотить. Человеческие чувства ей неведомы, она просто берет то, что ей нужно, там, где найдет. В образе Младины перед ним стояла Великая Богиня, Мать всего сущего во вселенной, и он, человек, был слишком мал и слаб, чтобы стоять перед ней лицом к лицу. Но, кроме ужаса, его переполняла горячая, подавляющая все любовь к ней – естественная и неизбежная любовь живого к своей создательнице. Оказавшись перед лицом Богини, Матери и повелительницы вселенной, он ни о чем не просил, ничего не хотел – только любил ее и жаждал поскорее высказать ей свою любовь, пока его душу не подавило и не заставило умолкнуть ее необозримое величие…
– Не бойся: те, кого ты знал, живы и не состарились, – мягко сказала она, и вселенная снова сжалась до одной стройной девичьей фигурки, многоликая Богиня обернулась к смертному лишь одним из множества своих воплощений. – Но возвращаться в Смоленск тебе не стоит: твой отец похоронен, на кургане выросла трава, а вече провозгласило княгиней твою сестру Избрану. Но ведь ты не хочешь воевать с родной кровью?
– Н-не хочу, – запинаясь, ответил Зимобор.
Он не был уверен в своей искренности. Одно дело – рассуждать, а совсем другое – узнать, что твоя сестра, женщина, уже села на престол твоих предков, который по праву рождения должен принадлежать тебе и только тебе! Может быть, эти несправедливость и бесчинство гораздо хуже, чем пара или даже десяток трупов, которыми пришлось бы вымостить дорогу к справедливости… Ведь что такое справедливость? Это не чтобы все были довольны. Это чтобы каждый получил по заслугам – кто награду, а кто и наказание.
