Путь тени - Суренова Юлиана (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
"Словно я разучился говорить!" – его просто передернуло: не хватало еще показать свою беспомощность и растерянность девочке!
– Я… Мне… В караване говорят, что произошло новое чудо, и… И я подумала, что, может быть, понадоблюсь тебе…
– Понадобишься? Зачем?
– Ну… Не знаю… Зачем-нибудь…
Хотя Мати и забралась в повозку, но так и осталась сидеть с краю, возле самого полога.
– Ты что, боишься меня? – неожиданный, непонятный вопрос дяди заставил ее вздрогнуть.
– Нет, я…
– Что же тогда сидишь в стороне? Признайся, ты боишься!
– Дядя Евсей…
– Не ври мне!
– Я… – девушка сжалась, втянув голову в плечи. – Я не вру, – взглянув на него глазами, похожими на те, что были у побитой собаки, тихо проговорила она.
"Зачем ты так?! – кричала ее душа. – Я ведь ничего тебе не сделала! Я… Ты же знаешь, как относится к обману Шамаш!" Да уж, обвинение во лжи считалось в караване самым страшным, даже страшнее подозрения в трусости.
Но Евсей сперва сказал и только потом задумался, а, задумавшись, пожалел о сорвавшемся слове. Прежде он никогда бы не позволил себе ничего подобного.
Потому что не стал бы спешить с выводами, а, промедлив мгновение, понял, что малышка не заслужила не то что обвинения, но даже упрека. Ведь чудо всегда пугает.
"Великие боги, да я сейчас напуган, наверное, больше, чем кто-то другой! Больше, чем все остальные вместе взятые! Но не хочу в этом признаться, и вру… вру… всем, и, прежде всего – самому себе!" Евсей нахмурился. Он уже хотел сказать: "Прости…", но вместо этого губы упрямо скривились:
– Зачем ты пришла? Взглянуть на меня, да? На такую диковинку… – не дав девушке оправиться от одного обвинения, дядя обрушился на нее с другим, не менее суровым и жестоким. Чтоб через мгновение пожалеть и об этом.
"Я веду себя как мальчишка!" – в его груди нарастал гнев, рука, сжавшись в кулак, рассекла воздух, с гулким хлопком опустилась на прокрытое одеялами деревянное днище повозки. При этом, сам не зная как, он задел чернильницу. И та, сорвавшись с крышки сундука, полетела вниз. Она начала переворачиваться. Еще миг – и чернила выплеснутся…
Все это происходило прямо на глазах Евсея, и происходило так медленно, словно время задержало свой бег специально для того, чтобы он мог прервать падение. Но караванщик, застыв на месте словно ледяная статуя, и рукой не шевельнул.
– Дядя! – подскочив к нему, Мати в последний момент все-таки поймала чернильницу, которая, однако, уже успела потерять немалую часть краски, запятнавшей одеяла, руку девушки, рукава ее шубки.
– Прости, я… – пробормотал помощник хозяина каравана, медленно приходя в себя.
Он мотнул головой, прогоняя неясную мглистую дымку оцепенения, которая заволокла его сознание, снегом забила голову. – Когда чудо происходит с другим – это одно, но когда что-то такое случается с тобой… – он сжал губы в тонкие белые нити, громко выдул воздух через нос.
– Да, это… странное чувство, противоречивое, – Мати не просто делала вид, что понимает его – так оно и было на самом деле. Ведь с ней не раз происходило подобное. Во всяком случае, она знала, как тяжело в подобный миг быть одной, и искренне хотела помочь дяде, поддержать его.
– Прости меня, милая, я наговорил много глупостей и грубостей. И вообще, был несправедлив к тебе…-Евсею пришлось сделать над собой усилие, чтобы произнести эти простые слова.
– Я понимаю…-она, наконец, осмелилась поднять голову, бросила опасливо-осторожный взгляд на дядю… И застыла с открытым ртом.
Нет, конечно, Мати знала, что увидит. И все равно она растерялась. Тот человек, с которым она говорила и чей голос, пусть и изменившийся, казался ей знакомым, был не просто молод – очень молод.
"Да он не старше Ри! – подумала она, а затем поспешно поправила себя: – Выглядит не старше! Ведь на самом деле он мой дядя, чья жизнь в два раза длиннее моей".
Ей хотелось повнимательнее рассмотреть его, но в отблесках огненной воды это было трудно сделать. Да и неприлично, неправильно – вот так разглядывать человека, тем более – знакомого, родного.
– Ты так изменился, дядя Евсей… – проговорила она, отводя взгляд в сторону.
Евсей несколько мгновений молчал. Раздумывая, он смотрел на Мати. А потом спросил:
– Скажи, зачем ты пришла? – его голос звучал спокойно, в нем не было даже тени угрозы, и, все же, девушка вздрогнула, сжалась, словно ожидая новых обвинений, и начала оправдываться:
– Дядя Евсей, вовсе не потому что…
– Успокойся, племянница. Я ведь уже признал, что был несправедлив к тебе, и попросил прощения. Но я должен знать, что именно побудило тебя оказаться здесь именно в это мгновение. Прости, что настаиваю, не сердись за то, что вед себя с тобой так грубо, даже, наверно, жестоко. Поверь, у меня действительно есть причина спрашивать.
– Ну… – Мати замялась, нервно дернула плечами. Собственно, она и сама не знала наверняка. И вообще, ей не место в жилище дяди. По законам каравана, поселившаяся в повозке невест не могла даже к отцу прийти, если тот не звал ее в гости. Это было неприлично. Но, дочь хозяина каравана, она всегда была особенной и позволяла себе много вольностей, на которые не смел решиться никто другой.
Да, конечно, с того самого мига, как она, выбравшись из своей повозки, чтобы узнать, почему караван остановился, узнала, что произошло чудо, девушка просто лопалась от желания своими глазами взглянуть на превращение, которое случилось с ее дядей. Но пришла она к нему не под влиянием любопытства. Она поддалась совсем другому чувству. Нет, даже не чувству – внутреннему голосу, который велел ей бежать к повозке дяди, уверяя, что в этот день ее место там.
Однако это единственно правдивое объяснение казалось ей таким невероятно глупым, что, по ее мнению, вряд ли заслуживало чего-то кроме смеха. И поэтому Мати собиралась сказать, что все получилось само собой, случайно, и вообще, она поняла, что сделала что-то не так и сейчас же уйдет…
Но тут случайно посмотрев в сторону дяди, она встретилась взглядом с тем, кого коснулось чудо, и тяжело вздохнув, подумав: "Может быть, ему действительно важно знать истинную причину…", рассказала все:
– Это был… Какой-то голос. Как будто мысленный… Но не совсем… Ты знаешь, Шамаш научил меня говорить на языке мыслей… Мне показалось, что я слышу голос мгновений, отмеряемых биением сердца… Не знаю, что это было, не помню. Я ведь не задумывалась. Голос велел мне прийти сюда, я и бросилась, не разобравшись как следует. Потому что хотела прийти. Прости, я… Я знаю, что не должна была так себя вести, но ничего не могла с собой поделать! – в ее глазах заблестели слезы отчаяния.
Она боялась, что, стоит ей замолчать, и на нее обрушится новый поток упреков и нравоучений, особенно обидных оттого, что заслуженных. Но брат отца задумчиво молчал. Его голова чуть наклонилась, словно в знак согласия, а весь вид говорил красноречивее всяких слов: именно этого он и ждал…
– Ты правильно сделала, что пришла, – наконец, проговорил он, через силу, борясь со своими внутренними врагами. – Дело в том чуде, которое произошло со мной. Это ведь настоящее чудо. И достойно того, чтобы о нем помнили… Я не знал, что мне делать, как поступить с легендой…
– Да, -понимающе закивав, воскликнула Мати, – ведь летописец не может рассказывать о себе, а чудо свершилось именно с тобой…
– Не в этом дело. Главное…-он собирался объяснить, но затем лишь мотнул головой:
"Зачем? Только сильнее запутаю девочку, которая не понимает во всех этих легендарных тонкостях ничего. Для нее – что сказка, что легенда – одно и то же…
Да и зачем ей понимать, раз она избранная?" Он поморщился, обоженный обидой, а затем продолжал:
– Я просил госпожу Гештинанну послать мне знак… Я надеялся, что богиня не оставит мою мольбу и ответит. Но… Мати, прости, но я ждал не тебя.
– Да, – девушка понимающе кивнула, – ведь я не летописец, я… Почему Она выбрала меня? Почему не Ри, ведь он твой помощник и знает, что делать, а я…
