Час эльфов - Фетжен Жан-Луи (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
В нескольких туазах от кромки леса она наткнулась на распростертое тело гоблина, запутавшегося ногами в колючих кустах и с разбитым о корень дуба затылком. Иногда деревья могут защитить себя сами…
Она первой добежала до опушки Броселианда, пересекла линию огня, топча угли, и выскочила из пламени, как богиня, возникшая из преисподней, размахивая своим длинным кинжалом. Одним ударом, даже не останавливаясь, на бегу, она снесла голову гоблину, обагрив себя его черной кровью. Ее одежды загорелись, но она ничего не чувствовала. Темные фигуры монстров, освещенные факелами и красными отблесками пожара, кружили вокруг нее с яростными криками, и ее клинок разил подобно серебряной молнии их ряды, но ни одному из них не удалось даже коснуться ее.
Послышался пронзительный свист, похожий на внезапный порыв ветра или летящий пчелиный рой, и десятки гоблинов рухнули, сраженные стрелами. Позади нее другие эльфы выбежали из огня, издавая пронзительные резкие крики. Некоторые из них погибли в первые же секунды схватки, скошенные кривыми саблями гоблинов или разорванные клыками их волков. Кто-то сгорел в пожаре, не сумев пробежать через полосу огня достаточно быстро. Но волна была слишком мощной, чтобы остановить ее, а монстров было не так уж много. Нескольких минут хватило, чтобы обратить их в бегство.
Ллиэн остановилась, прерывисто дыша, и эльфы собрались вокруг нее, обрывая на ней тлеющую одежду. Затем они отнесли ее подальше от этой бойни, чтобы приложить к ее ожогам повязки из мха. Она увидела лицо старого Гвидиона, склонившегося над ней, затем целительницу Блодевез, и почувствовала, как та накладывает свои белые руки на ее обожженную кожу. Ее мысли, однако, витали далеко отсюда. Она думала о паническом бегстве монстров в ночи, их животном страхе, но ей почудилось и другое присутствие, другой страх, человеческий, по другую сторону огня.
Она встала. Теперь из одежды на ней остались лишь высокие замшевые сапожки, почерневшие от дыма, все ее тело блестело от крови монстров, но в то же время она была столь прекрасна и вызывала такое желание, что все эльфы и эльфийки, включая старого Гвидиона, включая саму Блодевез, почувствовали, как при этом зрелище у них учащается сердцебиение. Рождение Рианнон придало ее фигуре формы, не свойственные эльфам, этим тонким, как тростинки существам. Ее длинные ноги пополнели, бедра раздались вширь, и в ласкающих отблесках пламени ее груди и ягодицы рдели во всем своем великолепии. При этом в ней не было ничего от человеческих женщин. Ни одна из них не могла бы иметь столь изящной шеи, столь стремительной походки и быть столь безразличной к своей наготе. Однако она не была в точности похожей и на других эльфов.
Не обращая внимания на прикованные к ней взгляды, Ллиэн подняла вверх указательный палец, прислушиваясь к треску пожара. Стоявшие ближе всего к ней заметили движения ее ушей и тоже прислушались, поводя остроконечными ушами. За охваченным огнем краем леса слышались крики и слабые возгласы, но никто из эльфов не смог определить, чьими они были.
Ллиэн, тем не менее, поняла. Она глубоко вдохнула и прокричала, словно отдавая приказ:
– Беттакан ар аэгхвилх нитх, хаэль хлистан!
Ошеломленный Гвидион приблизился к ней.
– Что ты сказала?
Ллиэн резко повернулась, так что старый эльф невольно попятился. В этот момент ее глаза, казалось, горели всеми огнями ада.
Потом отвернула голову, и ее тело обмякло.
– Прости меня, – сказала она.
Она обхватила плечи руками, пытаясь унять дрожь, и поблагодарила улыбкой Гвидиона, набросившего ей на плечи длинный плащ. Все тело у нее саднило, ноги едва держали ее. Она почувствовала, как силы покидают ее, словно зерно, высыпающееся из худого мешка, но все еще цеплялась за последние остатки той необыкновенной мощи, что лишь недавно жила в ней.
– Ты говорила о людях, – настаивал Гвидион. – Ты приказала эльфам обращаться с ними почтительно… Почему? Что ты видела?
– Там… там в лесу воины, – сказала она. – Люди с оружием… Они боятся, они ранены. Некоторые из них умирают.
VI
ИВОВЫЙ ВЕЛИКАН
– Некоторые из них умирают, – сказал Утер.
От внезапного испуга Блейз чуть не выронил оловянный тазик с водой и окровавленными повязками, которые он только что сменил раненому. Это были первые членораздельные слова, произнесенные королем за много дней, не считая странных выкриков на эльфийском языке, которые порой вырывались у него и разносились по коридорам дворца, словно вопли умалишенного.
Утер произнес это так тихо, что Игрейна, прикорнувшая у изголовья своего супруга, даже не проснулась. Монах не знал, как поступить, но она спала глубоко, утомленная долгими бессонными ночами, проведенными у постели короля, и он не стал ее будить, тем более что состояние короля того и не требовало. От пламени ночника – простого фитиля, опущенного в чашку с маслом – он зажег свечу и поднес ее к постели. Глаза короля были открыты – но взгляд был отсутствующим – они не реагировали на свет.
– Кто умирает? – прошептал монах.
– Войско, – ответил Утер (и от его голоса, такого спокойного, такого отрешенного, у Блейза побежали мурашки по коже). – Войско или то, что от него осталось. А их осталась всего лишь горстка…
Блейз покачал головой, не очень-то понимая, о чем говорил король. Утер был совершенно неподвижен, дыхание его было ровным, а тело – расслабленным, глаза так пристально смотрели в потолок, что монах невольно тоже посмотрел туда. Разумеется, ничего, кроме погруженных в ночной сумрак потолочных балок, он не увидел.
– Что вы сказали, государь? – спросил он. – Вы говорили о войске…
– Войска больше нет… Их осталось человек сто, может, меньше.
Блейз еле сдержался, чтобы не завопить, схватить короля за горло и вырвать его из этого безразличного оцепенения. Менее ста человек из многих тысяч, ушедших на битву под началом коннетабля Лео де Грана?
– Это невозможно, – прошептал он.
– Менее сотни, и некоторые из них умирают, – повторил Утер.
Опять этот отрешенный голос и открытые глаза, спокойно созерцающие где-то за пределами этой комнаты ужасную картину разгрома.
– Вы их видите, прямо сейчас?
– Они там, смотри… Им страшно, они прячутся, они растеряли свое оружие. Но огонь ослабевает. В лесу, наверно, было слишком сыро…
– В каком лесу?
Утер не ответил. Брат Блейз сильнее вытянул шею и увидел, как глаза короля постепенно закрылись, и он снова погрузился в глубокий сон.
– Какой лес, государь? – спросил он опять, более настойчиво и даже осмелился тронуть Утера за плечо.
– Бояться больше нечего, – пробормотал Утер. – Монстры разбежались и нынешней ночью не вернутся. И мы спасли священный лес. Дагда не позволил бы…
Монах перекрестился и машинально отодвинулся от королевского ложа, будто боялся обжечься о него. Дагда был первым из друидов, тем самым, которого эльфы звали Эоху – Отец Всемогущий, или Руад Рофесса – Светоч совершенного знания, бог-воин и обладатель волшебной чаши, ставшей его талисманом. Священный лес, о котором говорил Утер, не мог быть ничем иным, кроме Элианда, в самом сердце которого находились Роща семи священных деревьев и Чаша познания… Элианд, страна эльфов… Страна Ллиэн.
Брат Блейз сел, поставил подсвечник, обхватил голову руками и попытался справиться с головокружением, возникшим от того, что ему только что приоткрылось, по мере того как его разум терялся в догадках. Король снова был захвачен духом эльфов, лишен собственной души, а его тело было просто пустой оболочкой. Армия разгромлена. Монстры достигли Броселианда. Все это могло означать только одно – герцогство Соргаллей было захвачено. А как же герцогиня Хеллед? И осталось ли что-нибудь от войска? И сколько отрядов еще можно будет собрать для защиты Лота? Кто встанет во главе воинов, если король не придет в себя? Сколько времени отпущено, пока орды Безымянного не ворвутся сюда? Сколько времени пройдет, пока воинство демона не изгонит навек дыхание Бога из этой юдоли слез?
