Ваня+Даша=Любовь - Булычев Кир (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

– Никогда!

Кажется, так говорил ворон в стихотворении Эдгара По.

Невермор!

11

Я не хотел возвращаться в наше отделение.

Мне все было противно.

Потому что жизнь прошла и кончилась неудачно. Надо было сказать Даше, каких мужей и детей подготовила ей судьба в лице очаровательной Марии Тихоновны. Но жалко человека.

А меня кто пожалеет?

За последние два дня я преодолел в себе страх перед Институтом. Меня воспитали таким робким: за пределы отделения – ни-ни! Нечего нам там смотреть. Мы – супермены, мы – герои! Паспорта? Какие еще паспорта? Мы живем в центре мира и не желаем его по пустякам покидать.

Здорово нас воспитывал Григорий Сергеевич!

Я поймал себя на том, что готов занять место скептика Лешеньки.

Значит, не так уж глубоко мы были кондиционированы, если я стал другим в считанные часы.

Теперь я уже не боялся.

Я не спеша шел по коридору. Не таясь, заглянул в палату к маршалу.

Рядом с ним у приборов дежурила молоденькая, не знакомая мне сестра.

– Как его фамилия? – спросил я, будто мне положено было задавать такие вопросы.

– Господин Муслимов, – пискнула сестра. – Акбар Махмудович.

– Правильно, – сказал я. – Коммерческий пациент?

В палате было полутемно, чтобы свет не мешал реципиенту.

– Я не знаю, – сказала сестра. – Спросите у завотделением.

– Спасибо, – кивнул я.

И сразу исчез, чтобы не отпечататься в ее памяти. Впрочем, это уже не так важно.

В следующей операционной горел яркий свет.

Дверь приоткрылась, и, когда оттуда выходила хирургическая сестра, я увидел в щель самого Костандиева – ведущего хирурга. «Он – господь бог трансплантации, – сказал как-то про него Григорий Сергеевич. – Он берется только за сложнейшие операции».

Что случилось?

Неужели «Наутилусу» суждено лишиться еще одного матроса? Кто из нас? Почему мне не сказали?

Я поспешил в отделение.

Только не я!

Я испугался?

Да, я испугался. До сегодняшнего дня мне было все равно – умереть или жить. Лучше погибнуть настоящим самураем. А теперь я хочу жить?

Я очень хочу жить.

Я буквально ворвался в наше отделение.

На табуретке возле кладовки сидела, скорчившись, санитарка Оксана. Она тихо плакала, и ее узкие плечи крупно дрожали. Я даже не сразу ее узнал.

– Ты что? – спросил я.

– Иди, дурачок, иди, – ответила она не сразу.

Что еще случилось?!

Должно было что-то случиться. Мой мир начал рушиться, а я ехал верхом на лавине и знал, что в любой момент она накроет меня с головой.

– Ленку жалко!

– Кого?

– Ленку нашу.

– Что случилось?

– Под машину попала.

– Когда?

– А как «бегунок» оформила, вышла, и тут же на улице, перед больницей… И сбежал, гаденыш. Даже номера никто не запомнил! Ну кто на такой скорости по центру ездит? Их же вешать надо!

Только что, утром, она говорила с доктором. Ее уволили.

И сразу погибла?

И никому ничего о нас не расскажет?

Я хотел, чтобы она рассказала?

Да, оказывается, я этого хотел. В глубине души я надеялся, что Лена не станет молчать. Ведь если она сделала Володичке укол, она уже решилась.

Ребята собрались в нашей спальне.

Десять человек.

Нас осталось всего десять… Десять негритят резвились на просторе. Один из них утоп, ему купили гроб…

– Ты про Ленку слышал? – спросил Рыжий Барбос.

– Оксана сказала. Для кого готовят операционную?

– Готовят? – Я их удивил. Они об этом не слыхали.

Василек сказал:

– А ты, Иванушка, сходи к своему доктору. Ты же с ним дружишь! Он тебе и скажет: нужна нам головка Рыжего Барбоса.

– Помолчи! – рассердился Барбос.

– Я не дружу с доктором, – отрезал я. – Я ваш брат.

– А я уж начал сомневаться, – сказал Василек.

– Не лезь к Ваньке, – сказал Черный Барбос. – Будем между собой кусаться, им легче будет нас сожрать. Они же бессовестные.

Кто-то должен был первым сказать такое слово.

Слово упало, как камень.

Но не разбилось.

Только пол прогнулся.

– Они Ленку убили, – сказал Костик.

– Может, случайность, – засомневался Барбос. – Она отвыкла ходить по улице. Все-таки год на казарменном положении.

– А они разве не выходят? – спросил Василек.

– Мне кажется, что только доктора могут выходить. Но точно не знаю.

Мне хотелось повеситься. Сначала Дашка с ее глупой свадьбой, потом Лена, да к тому же собственные братья относятся к тебе как к врагу.

– Для кого же готовят операционную? – подумал вслух Василек. – Может, ты, Иван, сходишь? Спросишь?

– Ну почему я?

– Не обсуждается, – заявил Костик.

Я пошел в ординаторскую. А почему я должен стесняться? Речь идет о нашей жизни.

До ординаторской я не дошел, потому что в коридоре сразу встретил доктора Блоха.

Он брел, глядя под ноги. И чуть пошатывался.

– Простите, – сказал я. – Для кого готовят операционную?

Он не ожидал услышать мой голос и не увидел сразу. Его шатнуло, и он оперся ладонью о стену.

– Операционную? Мне не доложились. Но думаю, что не для нас. Спроси Ленку.

– Что вы говорите! – испугался я. – Лена же погибла.

Оказывается, он об этом не знал.

– Ладно, – сказал он, – шуточки. – И бессмысленно улыбнулся.

– Лену убили, – сказал я.

– Лену убить нельзя. Убивать плохо. Не мели чепуху.

– А нас убивать можно? – спросил я.

– Кого вас? – Доктор отпустил стену, но, видно, она стала валиться на него, потому что он пошатнулся и повис на мне. От доктора пахло плохими мужскими духами. Ботинки были не чищены. Раньше я не обращал на это внимания, я вообще на Блоха обращал внимание только в отсутствии кумира.

– Разве я – не человек?

– Ты?

Эту задачку Блох был не в силах решить. Но его мучила мысль…

– Ленка, ты говоришь? Она где?

– Ее убили. Полковники убили, – сказал я.

– Нет никаких полковников.

– Полковники убили, – услышал я за спиной голос Костика. – Мы больше знаем, чем нам положено.

– А мне, – сообщил нам Блох, – все это надоело. Вы не поверите!

Говорил он с трудом.

– Слушайте меня внимательно, – сказал я, прижав его к стене. За моей спиной стоял Костик. И это было хорошо. Он лучше умел выражать мысли. Я был талантливым, а он умным. В пределах одного клона.

– Слушайте! Ответьте на один вопрос. Только на один. Для кого готовят операционную?

– Это не маршал, – доверительно сказал Блох. – Это большие деньги. Так что ваш Лешенька погиб зазря. А я уйду.

– Никуда ты не уйдешь, – остановил его Костик. – Лена уже пыталась уйти.

– Для кого готовят вторую операционную? Для кого из нас?

– Для кого из нас? – тупо повторил Блох.

И тут подошел заведующий отделением.

– Отпустите его, – сказал Григорий Сергеевич. – Вы совершенно распустились.

Непонятно было, к кому относился последний упрек.

Но в его голосе было столько власти, что даже Блох протрезвел. Отпустил стену и выпрямился.

– Тебя, Иван, интересует, для кого предназначена вторая операционная? Для этого совсем необязательно мордовать лечащего врача. Я предупреждал тебя, Иван, что твои приключения закончатся плохо. Эта операционная не имеет отношения к вашему клону. И немыслимо подозревать меня в том, что я могу что-то утаить от вас. Эта операционная готовится для девицы, которая пищит на сцене под нелепым псевдонимом Травиата и которой месяц назад президент вручил орден «За заслуги перед Отечеством». Потому что она – национальное достояние Федерации.

– Травиата? – В моем голосе, видно, прозвучало столько всего, что Костик тревожно спросил:

– Ты чего, Ваня?

– Надеюсь, тебе есть о чем подумать, Ваня, – сказал Григорий Сергеевич.

Он протянул длинную руку, схватил за плечо своего помощника и повлек к ординаторской.

– Вы хотите сказать?.. – спросил я.

– Именно это я и хотел сказать.