Черный завет - Булгакова Ирина (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
– А что ей, – сыто опираясь о стол рукой, ответил вместо Донаты Ладимир, – деревенские мы с сестрой.
– Это хорошо, это хорошо, – зачем-то два раза повторил Гурьян. – Я это… хотел спросить: если обстоятельства, там, деликатные какие гонят вас из дому, то я вполне могу… если удобно тебе будет, Влад… Ариночку здесь оставить. Сподручней тебе одному-то в Гранд идти… ты не подумай плохого. Я и жениться могу, если что. Потом, присмотрю за ней, пока ты туда-сюда ходишь. Я страсть как боевых девчонок люблю. В деревне-то у нас таких нет…
Ладимир ждал. Доната с опозданием поняла, что он ждал от нее ответа. Ждал и Гурьян. Пухлые щеки пылали, губы сдвинулись трубочкой, а сильные руки в волнении передвигали кружку с недопитым вином с места на место.
Доната пригладила расчесанные по случаю купания волосы, уже доходящие до плеч.
– Мне нужно в Бритоль, – просто сказала она. – Я не могу остаться.
С этими словами она поднялась, интуитивно полагая, что не стоит делать отказ нелепее, чем он прозвучал, но ее удержал быстрый жест Гурьяна. Он накрыл ее руку ладонью и тотчас убрал.
– Погоди, – глухо сказал он. – Скажу чего. Вы завтра хотите идти?
– Да, – Ладимир за двоих утвердительно качнул головой. – Нам надо спешить.
– Не ходите завтра. Ходите послезавтра. Будет торговый обоз до Гранда. Так безопасней.
– А что, в округе объявились разбойники? – насмешливо поинтересовался Ладимир. – Так с нас и взять нечего.
– В округе объявился мой брат, – обреченно сказал Гурьян, и у Донаты дрогнуло сердце. Некоторое время он молчал. Видно было, не хочется ему говорить, но раз начал – на полуслове не остановишься. – Двоюродный брат. Месяц назад дядя у меня умер. Перед смертью Истину сказал сыну…
Доната увидела, как при слове «Истина» окаменело лицо Ладимира.
– Много, говорит, на свете белом людского дерьма развелось. Так и сказал – людского дерьма… Пора проредить маленько. Вот ты, сынок, и станешь Мусорщиком.
Доната сдавленно ахнула. Нет, никогда не понять ей людей! Такое сказать – собственному сыну! Тут за просто так вырвавшиеся слова и морду набить можно, а за Истину…
– Послезавтра торговый обоз будет, с ним и идите, безопасней…
Он неуклюже поднялся из-за стола, едва не опрокинув пустую кружку.
– Ты… это, – обратился к Ладимиру. – Береги ее, Влад. Раз оставить не можешь.
Ближе к полуночи народ стал расходиться. Поднялись наверх проезжие. Шумная компания молодых людей, разбив напоследок толстостенный кувшин, с трудом вписалась в двери. Весело, привлекая к себе всеобщее внимание, откланялся кузнец. За ним увязались три приятеля, сидевшие за одним столом. В зале остались несколько крестьян, что вели задушевную беседу, да два старика, за которыми уже приходили родные и справлялись «не надо ли до дому проводить?», молчаливо допивали кувшин с вином.
– Пора, пожалуй, – распорядился Ладимир, будто решил в уме сложную задачку, – и честь знать.
Перед сном Доната прогулялась на двор, чтобы ночью не бегать.
Ярко светила Селия. На темном небе перемигивались звезды. Неумолчно, с надрывом, трещали сверчки. Такой ночью хорошо сидеть у костра, слушая песни птиц, замирая от далекого одиночного воя волка, радуясь, что ему не отвечают собратья.
Она возвращалась в комнату, когда у лестницы, в темном закутке, ее схватили за руку. Мгновенно поднырнув под руку нападавшему, Доната вывернулась, как змея, и оказалась у того за спиной. Он оборачивался, а она уже готовилась встретить его ударом в лицо. Сильные пальцы, привыкшие цепляться за ветви деревьев, сжались в кулак. Еще мгновенье, и она отклонилась назад, чтобы удар получился серьезней.
– Арина, это я – Гурьян, – растерялся тот, и Доната опустила занесенный для решительного отпора кулак. – Ну, боевая девка, боевая… Страсть одна в тебе… Такая девка – и не моя… Погоди, сказать чего хочу. Иди за мной.
Он прошел по коридору и открыл дверь на кухню. Видя, что она колеблется, позвал снова.
– Да иди же, чего бояться тебе? Не обижу.
– Смотри, как бы я тебя не обидела, – нашлась она и вошла за ним на кухню.
Здесь еще царили запахи. Остро пахло жгучим перцем, кружил голову запах укропа, будоражил детские воспоминания аромат печеных яблок. У окна стояли зажженные свечи, освещая начищенные до блеска кастрюли и сковороды.
Обернувшись, Доната оказалась лицом к лицу с Гурьяном. Пламя свечей колебалось в его глазах. Он долго молчал, но она терпеливо ждала.
– Останься, Арина, – попросил он. – Ты мне по нраву. Я честно сказал: я жениться могу. Мне мать Истину сказала: женись по любви и жить будешь долго. Нравишься ты мне. Оставайся. На кой тебе тащиться в Бритоль?
– Почем ты знаешь, что это любовь? – прищурилась она. – А вдруг ошибешься?
– Не было еще со мной такого. Потянуло меня к тебе со страшной силой, – он порывисто вздохнул, и Доната невольно отступила назад. – Оставайся. Жить будешь, как королева. Работать не дам – девки есть работать. Сам тебя в Бритоль повезу, нужно коли тебе. Ну, решайся. Обиды не сделаю. Тихий я с девками, Арина.
Он так просительно улыбнулся, что Доната решила тотчас уйти. Сраму не оберешься – здорового мужика успокаивать!
– Мне нужно в Бритоль, – упрямо повторила она, и, чуть подумав, снизошла до прощального, – прости.
– Ладно. Так и знал… Да за спрос денег не берут, – криво улыбнулся он. – Прими тогда подарок, пусть хоть он с тобой будет.
И Доната увидела в его руках роскошный черный пояс с тремя гнездами, из которых выглядывали рукояти метательных ножей. Они были настолько совершенны, что девушка не удержала восхищенного возгласа.
– Видел я, как ты в Киру ножик метнула.
– А еще чего видел? – подозрительно спросила она.
– Не бойся, за занавеску не заглядывал. Бери подарок, пока не передумал.
Доната с сожалением провела пальцем по выпуклым гнездам, прикинула на взгляд ожидаемую тяжесть.
– Не могу. Дорогой подарок.
– Так и знал. Не можешь с любовью, – Гурьян внезапно набычился и силой вручил ей черный пояс, да так, что пришлось подхватить его, чтобы не упал, – возьми с благодарностью. Ты сегодня стольких людей спасла! Представляешь, что было бы? И правильно ты в Киру ножиком запустила, поделом ей, растяпе! Наше заведенье и в Бритоле известно. А если случится что, то и останавливаться перестанут. Так это перед ярмаркой – смерть. Бери!
И она взяла. Потом развернулась, и, невзирая на робкие попытки ее удержать, вышла из кухни, плотно прикрыв за собой дверь.
Придя в комнату, она тихонько, чтобы не разбудить Ладимира, сняла сапоги и растянулась на лавке.
– Наболтались? – хрипло спросил он, и от неожиданности Доната вздрогнула.
– Наболтались.
– Уговаривал остаться?
– Уговаривал.
– А ты… ничего не хочешь у меня спросить? – после паузы снова заговорил он.
– Я ничего не хочу у тебя спрашивать.
– Да? – пауза. – А я вот хочу у тебя спросить: за каким хреном тебе нужен этот Бритоль?
– Я же не спрашиваю у тебя, – вспылила она, – почему ты не хочешь идти в Бритоль, если тебе все равно где бродить со своей Истиной!
На этот раз он молчал дольше. Доната уже засыпала, когда услышала, как он перевернулся с боку на бок.
– Хватить орать. Спи, давай, разоралась.
8
В путь двинулись с торговым обозом.
На соседней повозке весело смеялась Марица. Как в воду Доната смотрела, увязалась бесстыжая девка за ними. За ними? Точнее будет – за Ладимиром.
Марица сияла, как отчищенная песком кастрюля. Узелок, в тон хозяйке весело болтающийся у нее за плечами, заставил Донату убедиться в серьезности ее намерений.
Доната не стала утруждать себя духовными изысканиями, а попросту подхватила свои вещи и переместилась в соседнюю повозку, благо вознице – румяному парню с цепким взглядом – было все равно, с кем ехать. Поэтому, слушая зазывный говорок Марицы, Доната пыталась уверить себя, будто ни о какой ревности не может быть и речи. Единственная мысль, которая вызывала укол в сердце – эти двое удивительно подходили друг другу. Именно это заставляло Донату временами забываться и вздыхать.
