Убьем в себе Додолу - Романецкий Николай Михайлович (электронная книга txt) 📗
— Возьмите меня, — прошептала Забава. — Я люблю вас.
Лицо Света вдруг перекосилось.
— Уберите эту… это, — сказал он. (Забаве показалось, что он едва не выговорил «эту гадость».) — Я вас больше не задерживаю. И передайте эконому, чтобы он зашел ко мне, как освободится.
Забава отшатнулась, пристыженно опустила голову, спрятала грудь в наперсенник и застегнула пуговицы. Потом подняла на хозяина поблескивающие не скатившимися слезинками глаза и прошептала едва слышно:
— Не надо говорить эконому. Вы можете выгнать меня и сами. Скажите, и я передам дяде.
На этот раз чародей Свет посмотрел на служанку с любопытством:
— Ах да, вы же племянница Берендея!..
Если бы в его взгляде была хоть толика мужского интереса, Забава бы немедленно повела плечами, выпятила в сторону хозяина перси, но во взгляде чародея было что угодно, опричь интереса к ней как к женщине, и Забаве оставалось лишь смиренно слушать.
Свет даже не встал из-за стола.
— Я не собираюсь выгонять вас. И вашему дяде ничего говорить не собираюсь. — Он поморщился. — Я не понимаю ваших чувств, но знаю, что они возможны среди людей. Я прощаю вас, хотя вы мне и помешали. — Он снова поморщился.
Забаву бросило в жар. Уже из его «Ах да» она поняла, как мало значит ее любовь для этого человека, но гримаса его была просто убийственной: так морщатся, съев лимон либо попробовав прокисший суп. Или увидев что-либо уродливое… Уж лучше бы он дал ей пощечину!
Забава выпрямилась, закусила губу.
— А я не нуждаюсь в вашем прощении! — не выдержала она. — Так что можете меня выгнать!
Она повернулась и, не оглядываясь, вышла из кабинета.
Расплаты она ждала со страхом, но без сожаления: в конце концов, чему быть — того не миновать. Однако расплаты не последовало. Ни в тот вечер, ни на следующий день дядя не объявил ей хозяйскую волю. Более того, он даже не сделал ей выговора за несдержанность.
И Забава поняла, что все случившееся между нею и Светом чародей решил не выносить из кабинета. Но больше подобных скоропалительных предложений она ему не делала. Просто старалась почаще бывать у него на виду — если, конечно, позволял этикет взаимоотношений между служанкой и хозяином — да, проходя мимо дверей кабинета, если хозяин пребывал там, мысленно обращалась к нему: «Я же люблю вас! Неужели вы и в самом деле не понимаете, что это такое? Ведь вы же волшебник!»
День проходил за днем, но ничего в жизни Забавы не менялось. По-видимому, звание «волшебник» оказывалось недостаточно серьезным для того, чтобы хозяин влюбился в свою служанку.
7. ВЗГЛЯД В БЫЛОЕ: ВЕК 75, ЛЕТО 71, ЛИПЕЦ
На первом же уроке по теории колдовства выяснилось, что отец Ходыня является не только пестуном, но и учителем. Что он способен не только следить за тем, чтобы воспитанники вовремя умывались и трапезничали, учили уроки и укладывались почивать, но и способен укрепить в своих воспитанниках Талант и развить его. Впрочем, совсем не этим открытием запомнился Свету тот, первый урок.
Пестун привел их в свою келью, всех семерых своих воспитанников. Усадил на простую деревянную скамейку, велел подождать и вышел.
Воспитанники с любопытством крутили головами. На одной из стен висела обычная школьная доска, только раза в три меньше, чем в классах, где учили арифметике, языку и прочим общим наукам. Зато место на остальных стенах занимали полки, уставленные коробочками, баночками, корзинками. Под потолком висело чучело летучей мыши. Репня Бондарь немедленно сунулся к одной из полок, намереваясь заглянуть в ближайшую банку, но отец Ходыня помешал этим поползновениям.
Он вошел в келью, неся в руках накрытый покрывалом странный предмет, который, после того как пестун поставил его на стол и снял покрывало, оказался круглой деревянной клеткой — на манер птичьей. Но в этой клетке сидела кошка — правда, не черная, а серая. Она равнодушно оглядела мальчишек сквозь прутья зелеными глазами и, свернувшись в клубочек, замурлыкала.
— Что ж, мальчики мои, — сказал отец Ходыня, — сегодня мы непосредственно приступаем к тому, ради чего вас сюда собрали. Первое, что вам следует себе уяснить — колдовская наука является одним из китов, на которых держится могущество и благополучие любого развитого государства. А потому она требует к себе чрезвычайно серьезного отношения. Обыкновенное мальчишеское любопытство — это не то, на чем зиждется колдовство. — Отец Ходыня строго посмотрел на Репню Бондаря. — Колдовство зиждется на трудолюбии и чувстве ответственности, а чувство ответственности не позволяет воспитаннику совать свой нос туда, до чего он еще не дорос… Бондарь!
Репня встал, виновато глядя на пестуна. Отец Ходыня подошел к полке и взял в руки банку, на которую покушался Репня. Открыл крышку, поднес банку к воспитанникам.
— Любопытные могут посмотреть.
Любопытными оказались все. Заглянул, разумеется, и Свет: интересно ведь. Банка была полна какого-то серебристого порошка.
— Это высушенные цветы папоротника, — сказал пестун. — При неправильном с ними обращении могут свести волшебника-недоучку с ума. — Глаза отца Ходыни сделались холодными и строгими. — Надеюсь, впредь столь легкомысленным образом ваше любопытство проявляться не будет. А воспитанник Бондарь сегодня вечером пять раз перепишет «Правила обращения с колдовскими атрибутами»! Ясно?
— Ясно. — Репня мученически вздохнул.
Вздохнул и Свет: свободного времени у Репни сегодня не будет — «Правила» насчитывали сорок параграфов на четырех страницах. Если потратить на каждую страницу по десять минуточек, переписка займет более трех часов!..
— Это наказание научит вас, Репня, чувству ответственности, — сказал пестун. — А для всех остальных послужит уроком.
Репня сел, уныло посмотрел на Света. Свет изобразил на лице горячее сочувствие и подмигнул наказанному.
— Теперь займемся непосредственно материалом нашего сегодняшнего занятия, — продолжал отец Ходыня. — Прежде чем мы приступим с вами, судари мои ясноглазые, к вопросам, связанным с теорией колдовской науки, я бы хотел, чтобы вы уяснили для себя две вещи. — Он сделал паузу и убедился, что все его слушают. — Вещь первая. Изучение волшебства — это главным образом одиночество. — Он поднял указательный перст десницы. — Вестимо, существуют стандартные заклинания и стандартный набор колдовских атрибутов, но… — Он снова сделал паузу. — Талант каждого из вас сугубо индивидуален. Кому-то Семаргл дал больше, кому-то меньше, и вам самим предстоит определять наилучшие для себя заклинания и атрибуты. К примеру,
— он снова обвел воспитанников глазами, — каждый волшебник, хоть и используя стандартные заклинания, по-своему накладывает охранное заклятье на двери помещений. Мощь заклятья, длительность его действия и трудности, с коими столкнется тать, возжелавший проникнуть в заклятые вами двери, зависят от технологии наложения заклятья. На практических занятиях каждому из вас предстоит опытным путем подобрать наиболее подходящую персонально для каждого из вас технологию: ритм заклинания, интонационную окраску, предметную атрибутику… В силу разницы в Талантах то, что найдет для себя Бондарь, окажется малоподходящим для Смороды и наоборот. Поэтому мы и отрываем вас от ваших родителей, поэтому каждый из вас живет отдельно от других воспитанников, поэтому ни один волшебник не заводит собственной семьи. Ясно?
— Ясно! — хором отозвались воспитанники.
— А теперь вторая, еще более важная вещь. Ее я вам продемонстрирую экспериментально. Так будет гораздо нагляднее.
Отец Ходыня подошел к полке, выбрал несколько коробочек, достал из ящика стола ступку и пестик. Бросив в ступку по щепотке каких-то кристалликов из разных коробочек, он принялся растирать содержимое пестиком. Потом достал из стола тонкую свечку на низком подсвечнике и зажег ее. Воспитанники, уже понявшие, что наблюдают некое колдовское действо, во все глаза следили за манипуляциями своего пестуна.
Отец Ходыня простер к клетке с кошкой руки, нараспев произнес непонятные слова. Кошка встала, потянулась, снова замурлыкала, помахивая пушистым хвостом. Отец Ходыня что-то крикнул, вскинул руки к потолку.
