Духи Великой Реки - Киз Грегори (читать книги полные TXT) 📗
Однако после первого момента паники сердце Хизи стало биться ровнее. Видение бога у каменной пирамиды было ужасным; тогда Хизи словно сунула руки в гущу больно кусающихся червей и испытала шок, предшествующий боли. Ничего подобного не было сейчас – лишь обещание преклонения и силы.
Богиня огня действительно была не такая. Хизи ощутила теплоту и ободрение, предложение помощи, а не власти, принятие ее сущности и воли. Бог пирамиды грозил поглотить ее, как и Река. Богиня огня наполнила ее душу светом и надеждой. Хизи все еще чувствовала смятение, но теперь оно было совсем не так ужасно и невыносимо.
– Ох… – прошептала Хизи, когда начала понимать случившееся. Она взглянула на Братца Коня, чтобы показать свое новое понимание, и у нее отвисла челюсть.
Старик все еще сидел, глядя на Хизи, но его тело стало серым, как дым, нематериальным, и внутри скользили какие-то темные тени. Перед Хизи промелькнуло видение клыков, мигающих желтых глаз, осталось впечатление голода. И еще что-то напомнило ей о сырой рыбе на кухне, после того как Квэй выпотрошит ее перед готовкой.
– Что?.. – ахнула Хизи и резко вырвала руку. Девочка, шатаясь, вскочила на ноги и, хотя Братец Конь звал ее обратно, выбралась как могла скорее из пещеры под огромный сияющий глаз неба. Хизи бежала не останавливаясь, пока голос Братца Коня не стих вдали.
V
ЧЕРНОБОГ
Перкар смотрел на двинувшегося в их сторону незнакомца, все еще стискивая рукоять меча, хоть Харка и заверил его, что приближающийся бог – или кто бы он ни был – не представляет непосредственной опасности. По крайней мере это существо не торопилось на них напасть; оно медленно преодолевало разделяющую их сотню шагов, иногда останавливаясь, чтобы бросить взгляд на небо.
Краем глаза Перкар заметил какое-то движение. Неохотно отведя взгляд от высокой фигуры, юноша увидел, как менгский воин, которому он нанес рану в бедро, ползет по снегу с яростной решимостью на искаженном болью лице. Перкар вздрогнул от неожиданности: ведь Харка не предупредил его об опасности. Он поспешно отступил на шаг, чтобы одновременно видеть и приближающееся существо, и раненого менга, и только теперь понял безразличие Харки. Воин полз не к нему и даже не к Нгангате. По скованной морозом земле он с мучительными усилиями подбирался к поверженному коню своего товарища, который, несмотря на перерубленные в коленях передние ноги, все еще шумно дышал. На глазах у Перкара воин потерял сознание; его отмеренный красным по снегу мучительный путь оборвался на расстоянии вытянутой руки от издыхающего жеребца.
– Да проклянут тебя боги, Перкар, – прошипел Нгангата. – Как ты мог… Убей его! Немедленно!
Какое-то мгновение прежний Перкар и прежний Нгангата в упор смотрели друг на друга. Что там бормочет этот полукровка? Зачем убивать раненого? И кто такой Нгангата, чтобы проклинать его?
– Конь! Убей его, есть же в тебе жалость! – Нгангата все еще держал на прицеле приближающегося незнакомца; Перкар был ближе, чем он, к умирающему животному.
Конечно. Менг пытался добраться до коня и положить конец его мучениям.
– Ладно. Ты следи за ним. – Перкар махнул рукой в сторону высокой фигуры и повернулся к коню.
Жеребец пристально смотрел на него; бока коня вздымались, в широко раскрытых глазах застыло недоумение.
– Ох, нет… – прошептал Перкар. – Харка, что я наделал!
«Победил в бою двоих всадников, сказал бы я», – ответил меч.
Перкар молча изо всех сил взмахнул клинком и обрушил его на гордую шею. Хлынула кровь, дымясь на снегу, тело коня дернулось и наконец осталось неподвижным.
Едва преодолевая дурноту, Перкар постарался сосредоточить внимание на незнакомце, которого теперь отделял от них всего десяток шагов.
С виду он напоминал менга, хотя был выше и стройнее воинов-кочевников; черты его лица были правильны и красивы. Роскошная одежда приковывала взгляд: длинная распахнутая шуба из отливающих голубизной черных соболей, отороченные горностаем сапоги, рубаха из тончайшей замши, расшитая серебряными монетами. Густые черные волосы падали из-под круглой войлочной шапки, также украшенной монетами, серебряными и золотыми.
– Хуузо, – звучным голосом произнес странник обычное менгское приветствие.
– Назови свое имя, – прорычал Перкар, все еще борясь с тошнотой. – Назови свое имя или не подходи ближе. Мне случалось убивать богов, и я с радостью займусь этим снова.
– Вот как? – откликнулся незнакомец, отвешивая юноше вежливый поклон. – Как интересно! В таком случае – поскольку я не имею желания умирать – я зовусь Йяжбиин, позволь мне почтительно тебе сообщить.
– Йяжбиин? – Перкар озадаченно взглянул на Нгангату, который лучше него владел менгским языком. «Йя», вспомнил он, означает «бог неба».
– Чернобог, – перевел Нгангата странным тоном.
– К вашим услугам, – ответил человек. – Так приятно снова увидеться с вами обоими.
– Снова? – переспросил Перкар, хотя его удивление быстро уступало место беспокойству.
– Чернобог, – сказал Нгангата, не сводя глаз со странного собеседника, – одно из имен, которыми менги называют Карака, Ворона.
Перкар взмахнул Харкой; с лезвия разлетелись густые капли конской крови. Одна капля попала на щеку богу-Ворону, но он даже не моргнул, продолжая снисходительно смотреть на юношу.
– Карак, – сквозь зубы сказал Перкар, – если у тебя есть оружие, приготовь его.
«Перкар, это бесполезно», – сказал ему в ухо голос Харки. Карак с мягким изумлением поднял брови.
– Мне непонятно твое настроение. – Голос его оставался ровным и уверенным. – И позволь напомнить тебе, что я назвался Чернобогом. Это ты спросил, как меня зовут, и именно такое имя я тебе сообщил. Пожалуйста, так меня и называй.
– Я буду звать тебя, как захочу, – рявкнул Перкар. – Найди себе оружие.
Чернобог двинулся вперед и остановился, лишь когда Харка почти уперся ему в грудь. Желтые глаза спокойно смотрели на юношу.
– Разве мы с тобой в ссоре, Перкар? – мягко поинтересовался он.
– Разве мне нужно перечислять все твои преступления? Ты обманул моих друзей и меня, заставил убить невинную женщину. Ты сразил Апада. Этого достаточно, мне кажется.
– Понятно, – ответил Чернобог. Перкар чувствовал, как напряжен Нгангата; полукровка молчал, хотя ему явно было что сказать. Углом глаза Перкар видел: лук он все еще держит на изготовку.
– Нгангата, – обратился к нему Перкар, – пожалуйста, оставь нас.
– Перкар…
– Прошу тебя. Если ты хоть немного ко мне привязан, если ты и вправду меня простил, уезжай отсюда. Я не вынесу, если ты погибнешь.
– Все это очень мило, но только никому не нужно умирать, – рассудительно сказал Карак.
– Я думаю иначе.
– Тогда позволь мне ответить на твои обвинения, – сказал бог, и в его голосе наконец зазвучал гнев. – Хоть я и покровительствую птицам, пожирающим падаль, я хотел бы, чтобы вы еще некоторое время оставались в живых. Так вот, во-первых, женщина. Кто позвал меня, чтобы помочь войти в пещеру и найти мечи, которые она сторожила?
– Мы звали вовсе не тебя.
– Какое имеет значение, к кому вы обращались? Вам был нужен проводник, чтобы попасть именно туда, куда я вас и отвел, разве не так?
– Нечего играть со мной в эти игры.
Карак наклонился вперед так, что Харка рассек его кожу; показалась кровь. Она была золотого цвета, и это рассеяло последние сомнения Перкара насчет того, кто стоит перед ним.
– Разве не так? – повторил Карак.
– Так, – ответил Перкар сквозь зубы.
– Вы хотели раздобыть оружие. Мечи были привязаны к ее крови, а она сама – к пещере. Единственный путь завладеть мечами был убить ее.
– Я предпочел бы не делать этого.
– Ты, может быть, и предпочел бы. А вот твой друг Апад думал иначе. Ведь ты был предводителем, он чувствовал себя трусом и хотел доказать тебе, что это не так. Апад дал тебе то, чего ты хотел, мальчик.
– И ты убил его.
– Это была война. Я повиновался моему повелителю, Владыке Леса. Я мог бы тебе напомнить, кстати, что именно неповиновение своему предводителю и привело ко всем твоим бедам. Апад напал на меня и умер как воин, а не как трус и убийца. И он нанес заметный урон свите Охотницы, прежде чем испустил дух. Разве искатель Пираку может желать лучшей смерти? Разве мог он отличиться больше?
