Тайнознатицы Муирвуда - Уилер Джефф (книга жизни .txt) 📗

— Не уходи, — всхлипнула Майя. Горло ее сжимали рыдания.

Глаза Сабины блестели от слез. Она наклонилась и лбом коснулась лба Майи.

— Я не знаю, что ждет нас впереди, — сказала она. — Мой Дар обращен в прошлое. Наши предки не раз сталкивались с подобными испытаниями. Отец Лийи знал, что умрет, знал, что дочь вырастет без него, знал — и все же исполнил волю Истока, — она прикусила губу. — Быть может, Исток пожелает, чтобы мы отдали свои жизни за правое дело. Я не знаю. Но я знаю другое: то, что снова и снова писала в своей книге Лийя. Верь Истоку. Доверься Истоку. Даже если жизнь твоя невыносима, — она пропустила сквозь пальцы прядь волос Майи. — Испроси воли Истока, а затем исполни ее. Я сделаю все возможное, чтобы вернуться до Духова дня. Но как бы там ни было, ты должна возродить аббатство, Майя. Ты должна исполнить Клятву.

Майя твердо посмотрела в глаза бабушке.

— Я исполню.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Одна

В клуатрах было тихо до звона в ушах. Майя опустила резец и сквозь слезы уставилась на выгравированные ее рукой слова. Потом она стряхнула со страницы тончайшие орихалковые стружки, но странные, перепутанные чувства по-прежнему одолевали ее. Рядом с ее книгой лежала книга ее матери, открытая на последней странице, на последней записи — записи, которую Майя только что перенесла в собственный том. Она вытерла слезы рукавом и перечитала абзац — письмо, которое написала мужу Катарина.

Чувствуя, как промокают от слез ресницы, Майя еще раз перечитала написанное. Как может человеческое сердце вынести столько боли? Весь остаток жизни матушка, опальная королева, провела в Муирвуде, и все же, невзирая на все жестокое отношение к ней короля, любила мужа до последнего вздоха. Воистину, велика была та сила, что связала их сердца — и имя этой силе было любовь.

Она почувствовала, как в сердце ее загорается сила Истока, как по всему телу растекается чувство тепла, любви, нежности. Слова, написанные матушкой, вышли из-под человеческой руки, самой обычной руки из плоти и крови, однако теперь они словно бы пылали пламенем. Тело матушки ныне покоилось в костнице, принявшей в себя бренную оболочку, однако некая ее часть обрела свободу. Майя чувствовала ее так ясно, словно призрачная рука и в самом деле легла ей на плечо. Сердце сжалось от какого-то невероятного чувства, которое с каждой секундой росло и подступало все ближе.

«Здесь ли вы, матушка?» — подумала Майя.

Тут на лестнице послышались чьи-то шаги, и странное чувство исчезло как не бывало. Майя быстро вытерла слезы. В клуатр вошла Сюзенна, и на лице ее были написаны тревога и недоумение.

— Я нашла твою записку, — сказала Сюзенна. — Давно ли ты здесь? Я не слышала, как ты ушла.

Она огляделась, явно ища признаки беспорядка.

Майя попыталась улыбнуться, но губы ей не повиновались.

— Я не могла заснуть, Сюзенна. И не хотела будить тебя.

Яр-камни уже были зажжены, и Сюзенна, растирая ладони, опасливо обогнула стол и приблизилась к Майе. Почему-то она хмурилась.

— Что не так? — спросила Майя, собрав все свое терпение.

— Надо было разбудить меня, — ответила Сюзенна, встав рядом с ней. — Нам не разрешается ходить в клуатры в одиночку.

Она смотрелась настоящей королевой — прическа уложена волосок к волоску, безупречно выглаженное платье без единого пятнышка… Майе подумалось, что в Сюзенне ей вечно видится какая-то легкая высокомерность, как ни старается товарка это скрыть. Впрочем, быть может, Майя ошибалась.

— Я не знала. Бабушка уезжает утром, и мне не спится. Мы с ней говорили допоздна, а потом я просто не хотела тебя будить.

Майя умолчала о том, что изрядную часть ночи провела в попытках написать письмо мужу, объясниться с ним на бумаге, выразить всю глубину своего сожаления и объяснить истинные причины своего бегства. Верные слова никак не шли, писать было тяжело и больно, да и письмо едва ли имело шанс проникнуть в темницу, тем паче что женщинам читать и писать не дозволялось, а значит, одно его существование уже подвергало Майю немалой опасности. И все же Майя понимала, что должна написать его — и для мужа, пусть он даже никогда его не прочтет, и для себя самой. И она напишет.

— Ты что же, совсем не спала? — удивилась Сюзенна.

Майя покачала головой.

— Мне хотелось побыть одной. И на подготовку к испытаниям у меня почти совсем нет времени. На Духов день в Муирвуд приедет мой отец.

Сюзенна ахнула:

— Правда?

— Да. И с ним весь двор.

— И что… что ты об этом думаешь?

Вопрос был хорош, но Майя не хотела — точнее, не могла — на него ответить. Что она думает об отце? Он совершил столько дурного… и ведь она до сих пор гадала, намеренно ли он послал ее в Дагомею, где она превратилась в хэтару. Можно ли любить и ненавидеть одного и того же человека одновременно? Майя совсем запуталась и сама не понимала своих чувств.

— Отец не знает, что я здесь, — сказала она, накручивая на палец прядь волос. — И будет недоволен, когда узнает.

Наступила напряженная тишина.

— Понимаю, — выдавила из себя Сюзенна. Она явно нервничала.

— Прости, если это тебя встревожило, — сказала Майя в попытке выбраться на нейтральную почву. — Я не знала, что в клуатры нельзя поодиночке. Я скажу альдермастону о том, что я видела, и, может быть, он сделает для меня исключение.

— Я не… я не возражала бы пойти с тобой, — произнесла Сюзенна, не поднимая глаз. — Я имею в виду — если бы мы вместе приходили в клуатр раньше остальных. Мне бы хотелось у тебя учиться. Я очень благодарна тебе за уроки дагомейского по ночам. А что ты переписываешь?

Майя вздохнула:

— Это матушкина книга.

— О, — и Сюзенна снова замолкла. — Майя… мне сказали, что приезжал граф Форши. Это правда? Он не упоминал о… об узниках в башне?

Она робко подняла взгляд, в котором смущение боролось с любопытством.

— Правда, — сказала Майя. — И да, он говорил об узниках. Почему ты спрашиваешь?

Мука на лице Сюзенны проступила явственней. Майя понимала, что она хочет осведомиться о семействе Додда, но не знает, как это сделать, не выдав себя. Майя вспомнила Додда и решила, что не станет облегчать товарке задачу.

— Был один ученик… он… то есть уже не… Его отец раньше был графом Форши. Я просто хотела узнать, нет ли новостей об отце или братьях этого ученика.

Как ни пыталась Сюзенна скрыть свой интерес, жадность, с которой она готова была ловить каждое слово Майи, даже с риском обнаружить чувства, выдавала ее с головой.

— Им в последний раз будет предложено подписать закон о верноподданничестве, а потом казнят, — ровным голосом произнесла Майя, глядя в лицо Сюзенне.

— О нет, — ахнула Сюзенна, и на лбу ее пролегла морщинка. — Бедный Додд.

Майя ответила ей удивленным взглядом:

— Тебе разве не все равно?

Сюзенна моргнула, стряхивая с ресниц слезы, и прикрыла рот рукой. Девушка изо всех сил старалась сохранить невозмутимость, но хладнокровная маска не в силах была скрыть ее истинные чувства.