Семнадцатая осень после конца света (СИ) - Старых Зоя (полная версия книги txt) 📗
Сам про себя шериф называл свой научный труд «хрониками ковбоев апокалипсиса». Просто он всегда любил вестерны.
Винсент сделал еще один круг по избе, прислушиваясь к легкому поскрипыванию половиц под ногами. К ровному, разве что с хрипами, дыханию спящего приемного сына. К неслышному – арестанта.
Ей богу, он все равно хотел его отпустить.
Даже несмотря на то, что давно еще убедился – это ничего не изменит. Даже если ему, в отличие от джерриной матери, сбежать удастся, поймают в другой раз. История – она про людей, но люди все вместе – это уже мир, а у мира, увы, слишком много паршивых и неизбежных закономерностей.
Винсент тяжело вздохнул и принялся натягивать сапоги. Пока возился с обувью, совсем вспотел, хотя это было скорее от понимания, к тому моменту, как он взялся за дверную ручку, переросшего в уверенность. Да, он сделает это опять.
Винсент вышел, оставив тюремную избу не запертой.
Вечер был холодный, и оттого в небе над деревней было особенно много звезд. В их ярком свете шериф сначала увидел ритмично наклонявшуюся и поднимавшуюся фигуру, а уж потом услышал характерное «хрясь», сопровождавшее ее движения. Староста рубил мясо на колоде у поленницы возле своего дома, охал, ахал на вдохе и тихо ругался на выдохе. Заледенелая баранья нога отзывалась деревянным звуком, разве что не трещала, как сухое полено.
Винсенту сделалось не по себе.
Конечно, в относительной темноте, через улицу Йохан не мог видеть, закрыл шериф свою избу или не закрыл. И тем более нег мог услышать, потому что сам производил более чем достаточно шума.
С другой стороны, было не так уж темно. И староста давно подозревал его в излишней мягкости. Это еще притом, что десять лет назад Йохана в Крайней деревне не было.
Шериф глянул зачем-то себе за спину, туда, где затаилась тюремная изба, потом выдохнул и зашагал к старосте.
- Супчик ожидается? – громко поинтересовался он.
- Привет, - обрадовался староста и с видимым облегчением вогнал топор в колоду. Криво. Баранья нога с недоразрубленным суставом соскользнула в снег, где и успокоилась. – Заходи в гости.
- Обязательно.
- А вообще, Винс, сегодня заходи. Как ты там не свихнулся совсем, целыми днями в своей избе с психом.
- Ты забыл больного, - напомнил Винсент, поглядывая то на измаранные темным рукавицы Йохана, то на ярко-оранжевый отсвет, который бросало на снег окошко старостиной избы. – Я временно живу с психом и больным.
- Винс, а, Винс… - блеклые глаза Йохана вперились в район воротника шерифовой дубленки. –Тут всякие разговоры ходят, вряд ли ты их слышал.
- Хочу супа. Срочно! – провозгласил шериф, не по возрасту резво заскакивая на веранду. – Или даже не супа.
Староста кивнул, подхватил недорубленную ногу, отряхнул и последовал за шерифом.
В избе у Йохана сильнее всего пахло капустой. Этот запах, казалось, имел цвет, и был тот то ли зеленоватый, то ли немного желтый. В любом случае, у самого Винсента в тюремной избе до такой степени не воняло, потому что погреб занят был конфискатом, старой упряжью и оружием, а не подгнивающими кочанами капусты.
Шериф со старостой скинули дубленки. Йохан корячился, избавляясь от валенок, а вот Винсент сапоги снимать не стал, опасаясь того, как тяжко будет минут через пятнадцать их надевать.
К стене с окном был придвинут широкий, гладко выструганный стол, посредине которого стояла миска с лепешками, а возле нее, с ногами забравшись на лавку, кормилась третья по старшинству старостина дочка. С виду ей было лет пятнадцать, может, немного больше. На угловатом теле болталось платье, явно доставшееся от кого-то из старших. Винсент поздоровался, весело напомнил, что были времена – качал девку на коленках.
Подумал, что рано или поздно случатся у старосты и внуки, а доживет ли он сам до такой радости - неизвестно. И будет ли у него право звать джерриных детей своими внуками.
Йохан шикнул на девочку, та немедленно убежала в отгороженную половину избы, ту, что служила всем пятерым дочерям спальней. Староста рухнул на лавку, цапнул с тарелки лепешку, сжевал и облизал губы.
- Угощайся, - посоветовал он. – Сейчас старшая вернется, скажу, чтобы супу подогрела. А мы пока как раз переговорим.
- Подождем, - согласился шериф и завалился локтями на стол. – Что там за разговоры про меня ходят?
Староста потянулся, заговорщицки заглянул в глаза. Винсент выдержал.
- Я к тебе по-дружески, ты же знаешь, - заоправдывался Йохан. – Ничего, ничего…
Шериф помолчал, ожидая, когда же перейдут к сути. Случилось это минут через пять, когда староста счел себя достаточно обезопасившимся от любых обвинений.
- Значится, Винсент, что копаешь ты там, где не следует и сочувствуешь тому, кому не нужно. Вплоть до страшной мифической оппозиции. Я тебя понимаю, сам не вчера родился, но бога ради… зачем это теперь?
У шерифа появилось поганое предчувствие, а еще вспомнились имена двух проводников, с которыми он вроде как сотрудничал. В принципе, хранителями чужих тайн те не нанимались.
- Вот завтра-послезавтра приедет отец Аманесьо, надеюсь, доживем до этого и переживем тихонечко. Ведь верно?
Винсент оптимистично угукнул.
- А кто говорит? – уточнил он.
- Да всякие кривошеие. Не ахти, какой источник, но Винс… давай без фокусов, а?
- Выходит, некто кривошеий рассказал тебе про мои фокусы?
- Рассказал, хотя я и раньше часть истории слышал. Дескать, казнили десять лет назад одну докторшу, а ты ее пытался отпустить. Но не вышло. И что детеныш у нее был четырехлетний, рыжий, как смертный грех. Это ты его Джерри назвал, или так было?
- Было, - устало вздохнул шериф. – И что с того? Думаешь, я всех докторов отпускаю?
- Опасаюсь, - признался Йохан. – Да только это не все. Помнишь, стали у нас всякие трупы возникать?
- Ну.
- Так вот, скажи мне, как шериф старосте, какого ж хрена они именно вокруг нашей деревни валяются?
- Да пес бы их знал. Йохан, я нить теряю. Про трупы отдельный разговор. А вот про меня… Ну, узнал ты, что случилась у меня с арестанткой интрижка, так это ж когда еще было. Поверь мне, с полудохлыми китайцами у меня такого не бывает. Еще что-то?
- Про интрижку-то я знал.
- Э-э-э?
- Догадывался.
- И что дальше-то? В итоге?
- Тебе нужны итоги? – хмыкнул Йохан. – Не знаю, не могу просчитать.
Шериф скорчился и решил, что староста, скорее всего, был ученым, не слишком приспособленным к жизни и не слишком преуспевшим в основном своем занятии. Земледелие давалось Йохану не то, чтобы хорошо, но, во всяком случае, и не отторгало так явно, как самого шерифа.
- Ну да, выкладки, - уточнил Винсент. – Хоть что-нибудь, отчего можно плясать.
- Пляшут от печки, - напомнил староста. – Итоги у нас, друг шериф, совершенно неутешительные. Даже предварительные. Народ мрет, врачи шастают, а куда смотрит деревенское начальство… в дырку в сортире, не иначе.
- А, так тебе тоже светит? – обрадовался Винсент.
- Светит, еще как. Так что не усугубляй. Пока что при хорошем раскладе обойдется, при плохом – полетят наши зады с насиженных постов. А если один мой знакомый шериф решит повторить свои подвиги десятилетней давности… Вместо задов будут головы, что значительно хуже.
Шериф многозначительно хмыкнул.
- Насиженные посты, если по-твоему, это как раз сортиры. То есть ты предлагаешь заранее спрятать головы в упомянутые дырки, дабы их не отделили от тел?
Староста нервно усмехнулся и ничего не добавил.
- Понял, - шериф, наконец, дотянулся до лепешек и забросил одну в рот.
Думал Винсент о том, имеет ли еще смысл последовать предупреждению, столь вовремя поданному, вернуться и запереть тюремную избу, или уж пойти до конца. А может быть, уже и смысла-то не имеет, и от заботливо прикрытой двери идет цепочка свеженьких следов к конюшням, где не хватает седла и вороной кобылы.
9
Чем дальше на Юго-запад, тем больше была вероятность обнаружить посреди степи сравнительно целые развалины. Целыми же считались те, что еще имели хотя бы парочку стен. К Северу и таковых обломков прежней цивилизации уже не наблюдалось – что пощадили время и Это, с успехом разобрали на печи и прочее строительство сельские жители.
