Битва королей - Мартин Джордж Р.Р. (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
— Это не так красиво, как ваши наряды, ну да ничего, сойдет. Хорошо, что хоть башмаки не сгорели, не то пришлось бы идти к королеве босиком.
Серсея завтракала, когда Сансу ввели в ее горницу.
— Можешь сесть, — приветливо сказала королева. — Есть хочешь? — На столе стояла овсянка, молоко, мед, вареные яйца и только что зажаренная рыба. От вида еды Сансу затошнило.
— Нет, благодарю, ваше величество.
— И не диво. Между Тирионом и лордом Станнисом вся еда имеет вкус пепла. А тут еще и ты пожар устроила. Чего ты думала этим добиться?
— Я увидела кровь и испугалась, — потупилась Санса.
— Кровь — это печать твоей зрелости. Леди Кейтилин должна была тебя подготовить. Это твой расцвет, только и всего.
Санса никогда не чувствовала себя менее цветущей.
— Моя леди-мать говорила мне, но я думала, все будет по-другому.
— Как это — по-другому?
— Не знаю. Чище. Красивее.
— Вот погоди, как рожать будешь, Санса, — засмеялась королева. — Женская жизнь — это на девять частей грязь и только на одну красота, скоро сама узнаешь… и та ее часть, которая кажется красивой, на поверку порой оказывается самой грязной. — Серсея отпила немного молока. — Так, теперь ты женщина. Имеешь ли ты хоть какое-то понятие о том, что это значит?
— Это значит, что я созрела для брака и для ложа — и могу родить королю детей.
— Я вижу, эти грядущие радости уже не так чаруют тебя, как бывало, — криво улыбнулась королева. — Я тебя за это не виню — с Джоффри всегда было трудно. Даже при родах… я мучилась около полутора суток, чтобы произвести его на свет. Ты не представляешь себе, какая это боль, Санса. Я кричала так, что Роберт, должно быть, слышал меня в Королевском Лесу.
— Разве его величество был не с вами?
— Роберт? Роберт охотился, как это у него заведено было. Когда мое время приближалось, король, мой супруг, улепетывал в лес со своими охотниками и гончими. Вернувшись, он подносил мне меха или оленью голову, а я ему — ребенка. Впрочем, не думай, что я хотела иметь его при себе. На то у меня были великий мейстер Пицель, целая армия повитух и мой брат. Когда Джейме говорили, что ему нельзя к роженице, он только улыбался и спрашивал, кто и как намерен ему помешать. Боюсь, что Джоффри тебе такой преданности не окажет. Благодари за это свою сестру, если она еще жива. Он так и не забыл, как она у Трезубца посрамила его у тебя на глазах, — вот и старается посрамить тебя в свою очередь. Но ты крепче, чем кажешься с виду, и авось переживешь немного унижения, как пережила я. Пусть ты не любишь короля, но детей от него полюбишь.
— Я люблю его величество всем своим сердцем.
— Придумай лучше что-нибудь новенькое, да поскорее, — вздохнула королева. — Эта твоя ложь лорду Станнису не понравится, уверяю тебя.
— Новый верховный септон сказал, что боги никогда не позволят лорду Станнису победить, ибо Джоффри — наш законный король.
По лицу королевы мелькнула улыбка.
— Законный сын Роберта и наследник престола. Хотя Джофф плакал всякий раз, как Роберт брал его на руки. Его величеству это не нравилось. Его бастарды в таких случаях всегда ворковали и сосали его палец, который он клал в их ублюдочные ротики. Роберт всегда жаждал улыбок и восторгов и уходил туда, где мог их найти, — к своим друзьям и своим шлюхам. Роберт хотел быть любимым. У моего брата Тириона та же болезнь. Ты тоже хочешь быть любимой, Санса?
— Кто же не хочет.
— Я вижу, расцвет не прибавил тебе ума. Позволь мне в этот особенный день поделиться с тобой женской мудростью. Любовь — это яд, Санса. Да, он сладок, но убивает не хуже всякого другого.
ДЖОН
Темно было на Воющем перевале. Горные склоны почти весь день скрывали солнце, и всадники ехали в глубокой тени, дыша паром в холодном воздухе. Ледяные струйки воды, стекая с верхних снегов, застывали в лужицы, хрустевшие под копытами коней. В трещинах порой пробивалась чахлая трава или белел лишайник — и только, а лес остался далеко позади.
Узкая и крутая тропа вела все время вверх. Иногда перевал так сжимался, что приходилось ехать гуськом. Оруженосец Далбридж следовал первым и оглядывал высоты, всегда держа под рукой свой длинный лук. Говорили, что у него самый острый глаз во всем Ночном Дозоре.
Призрак трусил рядом с Джоном и постоянно оборачивался, насторожив уши, словно слышал что-то позади. Джон не думал, что сумеречные коты способны напасть на людей — разве что очень оголодают — но все-таки брался за Длинный Коготь.
Созданная ветром арка из серого камня отмечала наивысшую точку перевала. Здесь тропа расширялась, начиная долгий спуск в долину Молочной. Куорен постановил устроить здесь перевал, пока не стемнеет.
— Темнота — друг черных братьев, — сказал он.
Джон понимал, что командир прав. Приятно, конечно, ехать при свете дня, когда яркое горное солнце пригревает сквозь плащ, изгоняя холод из костей, но, кроме трех караульщиков, в горах могут быть и другие, готовые поднять тревогу.
Каменный Змей свернулся под своим драным меховым плащом и заснул почти мгновенно. Джон поделился солониной с Призраком, Эббен и Далбридж покормили лошадей. Куорен, сидя спиной к скале, точил свой длинный меч медленными плавными движениями. Джон, набравшись смелости, подошел к нему.
— Милорд… вы так и не спросили меня, как я поступил с девушкой.
— Я не лорд, Джон Сноу. — Куорен ловко водил бруском, держа его двупалой рукой.
— Она сказала, что Манс примет меня, если я убегу с ней.
— Она правду сказала.
— Еще она заявила, что мы родня, и рассказала мне сказку…
— О Баэле-Барде и розе Винтерфелла. Змей сказал мне. Я знаю эту песню. Манс певал ее в былые дни, возвращаясь из дозора. У него была слабость к песням одичалых — и к их женщинам тоже.
— Так вы его знали?
— Мы все его знали, — с грустью ответил Куорен.
Они были друзьями и братьями, а теперь они — заклятые враги.
— Отчего он дезертировал?
— Одни говорят — из-за женщины, другие — из-за короны. — Куорен попробовал меч на ногте большого пальца. — Манс правда любил женщин и колени сгибал нелегко, это верно. Но дело не только в этом. Он любил лес больше, чем Стену. У него это было в крови. Он родился одичалым и попал к нам ребенком после разгрома какой-то шайки. Покинув Сумеречную Башню, он вернулся домой, только и всего.
— Он был хороший разведчик?
— Лучший из нас — и худший в то же время. Только дураки вроде Торена Смолвуда презирают одичалых. Храбростью они не уступают нам, равно как силой, умом и проворством. Вот только дисциплины у них нет. Они именуют себя вольным народом, и каждый из них почитает себя не ниже короля и мудрее мейстера. И Манс такой же — он так и не научился повиноваться.
— Как и я, — тихо произнес Джон.
Куорен просверлил его насквозь своими серыми глазами.
— Так ты отпустил ее? — без всякого удивления спросил он.
— Вы знаете?
— Теперь знаю. Скажи — почему ты ее пощадил?
Это было трудно выразить словами.
— Мой отец никогда не держал палача. Он говорил, что человеку, которого ты казнишь, ты обязан посмотреть в глаза и выслушать его последние слова. Я посмотрел в глаза Игритт, и… — Джон потупился. — Я знаю, что она нам враг, но в ней не было зла.
— В двух других его тоже не было.
— Там речь шла о нашей жизни — либо они, либо мы. Если бы они заметили нас и протрубили в свой рог…
— Одичалые нашли бы нас и убили, это верно.
— Рог теперь у Змея, и мы забрали у Игритт нож и топор. Она осталась позади, пешая и безоружная…
— И вряд ли сможет навредить нам. Если бы я хотел ее смерти, то оставил бы ее с Эббеном или сам выполнил эту работу.
— Почему же вы тогда поручили это мне?
— Я не поручал. Я сказал тебе, как следует поступить, а решать предоставил тебе. — Куорен встал и спрятал меч в ножны. — Когда мне нужно взобраться на гору, я зову Каменного Змея. Когда нужно попасть стрелой в глаз врагу против ветра, я обращаюсь к Далбриджу. А Эббен развяжет язык кому угодно. Чтобы командовать, людьми, ты должен их знать, Джон Сноу. Теперь я знаю о тебе больше, чем знал утром.
