Схимники. Четвертое поколение - Дорош Сергей Васильевич (полная версия книги txt) 📗
– Что ты делаешь, Искатель? – спросил он слабеющим голосом.
– Ничего, Мятежник. Передай Ведьме, что я любил ее. И попроси прощения. За то, что не спас…
Я не мог убить схимника. Но погрузить в сон – вполне. Мятежник пытался бороться с моим воздействием, но тех сил, что у него оставались, оказалось слишком мало. Сон. Мозг расслабляется и уже не может держать под контролем тело, продлевая подобие жизни. Легкие замерли, перестав насыщать воздухом кровь. Замерло сердце. Мятежник ушел.
А я продолжал сидеть, держа на коленях его голову. Да, мы не боги. Как и все люди, мы боимся смерти. Как и все люди, мы скорбим по ушедшим.
– Убийца! – закричал я. – Почему ты сдох так глупо и так рано?! Если бы мы сошлись сейчас, хваленое мастерство не спасло бы тебя от моей ярости!
Из-за гор показался краешек солнца. Я взвалил на плечи тела братьев. Копать могилы здесь было нечем. Наверно, убийца забрал их клинки. Дорога длиной в вечность. Мне, по крайней мере, она казалась бесконечной. Я шел и думал. О схиме, о тех, кого она лишилась, кто был единственной моей семьей, о том, что изменилось бы, не стань они оберегать меня от опасности встречи с убийцей. А еще о том, что почти век, который мы прожили, – этого достаточно, чтобы привыкнуть к собственному бессмертию, но все равно так мало, чтобы сделать все, что хотелось. Человек – странное существо. Покой – не для него. Завершив одно дело, он думает уже о двух следующих. И я исключением не был.
Лагерь встретил меня свежим могильным холмом. Пострадавшие в бою с убийцей спали, кроме Самоты. Чуб сидел, привалившись спиной к седлу, и пил что-то небольшими глотками из фляги. Поникшая Малышка, задумчивый Зануда, хмурый Абрек, похожий на беспробудного пьяницу со своими красными глазами, унылый Кислота.
Они позаботились о могиле для моих братьев. Но я не спешил предать тела земле. Сел на корточки напротив златомостца и сказал:
– А теперь рассказывай, как погибали схимники.
– Я уже все рассказал, – вяло ответил он. – Нечего добавить.
– Про всех рассказывай! – повысил я голос.
– Учитель, это я видела ее смерть, – произнесла Малышка. – Ты ведь хочешь услышать про Ведьму?
– Рассказывай! – рявкнул я.
Слово за словом вытягивал из нее подробности и не чувствовал, как по щекам катятся слезы. Сколько же я не плакал? Что я мог поделать? Поздно гадать. Я виновен, потому что не сделал абсолютно ничего. Все выжидал, наблюдал. А теперь ее нет. И ждать нечего. Одиночество. Сейчас я чувствовал его особенно остро. Последний схимник третьего поколения.
Под конец отобрал у Самоты флягу и ушел хоронить братьев. Ученики испуганно смотрели вслед. Еще бы, таким они Искателя еще не видели. Я не стал насыпать холма над могилой. Пусть никто и никогда не найдет места, где обрел покой второй Император венедов и его самый страшный противник. Люди все равно не поверят, что были они братьями и похоронены так же, как сражались в своей последней битве, плечом к плечу.
Флягу опорожнил одним глотком. Крепкое чубовское пойло должно было обжечь, но этого я не почувствовал. Как и опьянения. Даже хмельное питье отступилось от последнего схимника, не желая связываться. Можно было самому сделать себя пьяным, но что это изменит?
Паслись стреноженные кони, спали ученики, измученные прошедшей ночью. Бодрствовали теперь лишь Зануда и Кислота, то и дело окидывая взглядом окрестности. Но кто бы мог появиться на Гиблом плато?
– Завтра ищите место, где мы могли бы разбить лагерь на долгое время, так, чтобы недалеко от воды, и желательно, чтобы рощица поблизости, – сказал я им устало.
– Мы здесь так долго пробудем? – удивился Зануда.
– Лет тридцать, – ответил я. – Ученики набраны, среди людей мне больше нечего искать. А Гиблое плато неплохо подходит для второго этапа вашего обучения.
Вечером Абрек подстрелил нескольких кроликов, которые, как оказалось, водились здесь в изобилии. Малышка хотела заняться приготовлением еды, но Зануда настойчиво отстранил ее. Раньше девушка этим не занималась, так что доверия особого как повариха не внушала. Зануда же подошел к готовке основательно. Не поленился найти знакомые корешки и травки, которые были пущены на приправу. Конечно, большого простора для фантазии ему не оставалось. Но каша со свежей крольчатиной – великолепная еда.
После ужина каждый занялся своими делами. Барчук и Бешеная сидели чуть в стороне, обнявшись, о чем-то тихо говорили. Гордец опять заснул. Самота извлек из переметных сумок саблю Атамана и сейчас любовно оттачивал ее лезвие, сводя щербины, оставленные последним боем. Давно собирался он это сделать, да все руки не доходили. А сейчас с поломанной ногой больше и заниматься-то нечем. Малышка не знала, куда себя деть, а потому в который раз чистила песком и так уже блестевший котелок. Видно было, как девушке не хватает ее скрипки. Остальные просто сидели, глядя в огонь. Они все еще не могли до конца осознать, что же с ними произошло.
Незваный гость вышел к нашему костру неспешно. Кислота схватился за пистоль, Зануда потащил нож из ножен. Абрек взвел курок ружья. Я встал навстречу гостю, закрывая своих учеников от него. Схимник. И не послушник, это точно. Пришелец выглядел странно. Одежда простая, но потрепанная, сквозь прорехи видно множество ссадин. Голова повязана косынкой. Голубые газа с хитрым прищуром медленно прошлись по всем, словно ощупывая. Под мышкой незваный гость нес какой-то сверток.
– Кто таков будешь, мил-человек? – поинтересовался Зануда.
– У меня не к тебе дело, а к твоему учителю, – хрипло промолвил пришедший.
Он встряхнул свой сверток. Два меча взмыли в воздух. Один вонзился в землю у моих ног, другой – у его. Я узнал этот голос, узнал манеру движений.
– Ты что, вообще умирать не обучен? – спросил я.
– Убивать хорошо учили, а умирать – забыли, – ответил он. – Искатель, я перебил все твое поколение, искалечил твоих учеников, уничтожил возлюбленную. Почему же мы до сих пор не сошлись с оружием в руках?
– Пришел бы утром – сошлись бы, – ответил я. – А сейчас уже остыл. Вернулась способность думать.
– Я вызываю тебя на поединок.
– Это уже было. Вон Барчук не даст соврать.
– Ты не понимаешь, Искатель. Или деремся мы, или я убиваю всех, кто здесь находится, включая коней, псов и даже попугаев, если таковые имеются и если вы знаете, что это вообще такое.
– Тебе ведь надо, чтобы я первым взял меч? – Я усмехнулся. – Как ты осторожно его принес, старался даже не коснуться. Не в этом ли дело? Не оттого ли так жестоко убивал ты моих братьев и сестер? Чтобы любой схимник, когда узнает в тебе убийцу, первым схватился за оружие, не помня себя от гнева?
– Ты всегда был умен, Искатель.
– Иначе ведь у тебя ничего не выходит? И вчера камнями ты кидался, потому что думал, что боль учеников вынудит меня взяться за меч. Разочарую: я бы взялся, да не мог.
– Хватит разговоров.
– Нет, убийца. Мы с тобой будем говорить. Мало того, ты ответишь на все мои вопросы. И только тогда я возьму в руку клинок первым, обещаю тебе. Но не раньше, чем посчитаю, что разговор окончен.
– Это глупо и неуместно.
– Ты сумел убить всех, навязывая им свои условия, так ведь? Но чтобы убить меня, придется принять мои.
– Хорошо, я согласен. – Еле заметная нотка неуверенности в голосе.
– Садись.
– Зачем?
– Мне так больше нравится.
– Об этом уговора не было.
– Боишься? Ну как знаешь, а я сяду.
Присел на землю, стараясь даже краем глаза не поймать света костра, который тут же ударил в глаза моему собеседнику. Я уловил судорогу мышц. Он дернулся к мечу, решил, что я специально ослепил его, чтобы напасть, но тут же сообразил, что ошибся.
– Как тебя зовут?
– Это зачем?
Каждый вопрос настораживал его. Нетрудно догадаться, что кто-то предостерег убийцу от разговора со мной. Просто сейчас у него не оставалось выбора.
– Нет, дружок, так у нас дело не пойдет, – усмехнулся я. – На вопросы надо отвечать. Во-первых, с тебя не убудет. А во-вторых, я преподношу тебе на блюдечке жизнь последнего схимника. Неужели за это не могу удовлетворить хотя бы свое любопытство?
