Ореховый посох - Скотт Роберт (е книги txt) 📗
— Я не могу этому поверить! Нет, только не Гилмор! — Стивен понял, что совершает ошибку, позволив этим словам сорваться у него с губ, но удержать их не сумел.
И Саллакса он тоже удержать не сумел. Тот шагнул к нему и злобно выкрикнул:
— Это был Гилмор, слышишь, вонючий чужеземец! И никто, черт побери, не просил тебя совать свой нос в наши дела!
И тут посох вдруг оказался у Стивена в руке, и сразу же по его телу стала разливаться магическая сила.
«Сострадание».
Ему показалось, что кто-то сказал ему на ухо это слово. Он посмотрел на Марка. Кажется, все-таки никто вслух этого слова не произносил. Даже он сам.
«Сострадание».
— Саллакс, не делай этого. Я не хочу убивать тебя, — сказал он почти умоляюще.
— Убивать меня? Ах ты, кобель вонючий! — Его рапира была буквально в дюйме от горла Стивена. — Да я тебя насквозь проткну, ты и вздохнуть не успеешь! Лучше заткнись и сядь. Я еще не закончил.
— Ладно. Хорошо. Сел.
Стивен чувствовал, как это чувство разрастается в его душе — сострадание. Саллакс — просто больной человек, а не убийца. Он вовсе не хочет никого убивать. Он много страдал, и ему, Стивену, нужно придумать, как помочь этому несчастному. Стивен положил посох рядом с собой.
— Извини, что прервал тебя, — добавил он тихо.
Глаза Саллакса гневно сверкнули, но он заговорил снова:
— Много дней я нес Бринн на руках, выпрашивая для нее молоко и покупая немного еды на те жалкие гроши, которые моя мать хранила в старом чугунном котелке у очага, а потому пираты их и не нашли. Бринн все время плакала, и я боялся, что она умрет, но все же старался содержать ее в чистоте и ухитрялся как-то кормить — ведь потом мне все пришлось воровать.
— Как же вы попали в Эстрад? — спросил Марк.
— Мы услыхали, что Малагон послал целую воинскую бригаду, чтобы восстановить свои права на Саутпорт. Пираты давно уже убрались, и никому не хотелось попадаться на глаза малакасийцам, когда они, исполненные жажды мщения, появятся в городе и обнаружат, что воевать-то им не с кем. В общем, многие тогда устремились к ронскому побережью, погрузившись во все, что способно было плавать. Нам повезло: нас взяли с собой какие-то бездетные супруги; они все время заботились о нас, старались напоить и накормить. Я потом две сотни двоелуний потратил, пытаясь их отыскать, но даже имен их вспомнить не мог. А ведь они нам жизнь спасли.
— И Бринн ничего об этом не знает? — спросил Марк.
Он старался все время поддерживать разговор, сильно сомневаясь в своей способности вовремя отразить стулом удар Саллаксовой рапиры.
— Она считает, что наши родители умерли в Роне.
— И все-таки я не понимаю, — спокойно спросил Стивен, — как ты мог сражаться за свободу Роны и одновременно собирался предать Гилмора?
У Саллакса был вид человека конченого, этакого театрального трагического героя, который сознает, что его погубили собственные слабости, и пытается донести это до зрителей.
— Я не предавал Гилмора, — устало сказал он. — И Рону я не предавал. Я просто мстил за своих родителей. Я никогда не говорил Джакрису, что ключ Лессека лежит на твоем письменном столе, Стивен Тэйлор, и ждет Нерака. И я никому не передавал секретов ронского сопротивления. Я мстил за своих родителей, вот и все.
— Но ты же знал Гилмора в течение...
— В течение пятидесяти двоелунии. Да, верно, но лишь двадцать пять двоелунии назад я понял, что он и есть тот самый человек, который приказал разграбить и сжечь Саутпорт.
— Странно! Объясни, — потребовал Марк.
— У меня было видение — может, просто вещий сон или послание от родителей, — но Гилмора я видел так же ясно, как если сам стоял с ним рядом. И я видел, что это он привел в нашу гавань пиратские корабли, чтобы они уничтожили мой родной город. Воспоминания об этом и само его лицо, видимо, просто отчасти стерлись за это время из моей памяти, но благодаря этому сну я снова все вспомнил и почувствовал себя словно заново родившимся. Я знал, что убью Гилмора, еще когда мы сражались с ним бок о бок и вместе совершали налеты на Торговую дорогу. Я знал, что убью его, когда мы с ним вместе выпивали в таверне «Зеленое дерево». Я знал, что убью его, глядя, как он прогуливается с моей сестрой, обняв ее за плечи — точно отец, которого она никогда не знала.
Голос Саллакса стал громче, он выпрямился во весь рост, нависая над Стивеном и Марком.
«Вот сейчас», — думал Марк, готовясь головой вперед броситься на Саллакса и отвлечь его внимание, чтобы Стивен успел вызвать к жизни магию посоха.
Марк напрягся, готовясь прыгнуть, но тут снова заговорил Стивен.
— Итак, твое желание сбылось, — спокойно сказал он. — За родителей ты отомстил. Любой из нас, наверное, поступил бы так же. Но сейчас ты явно не в ладу с собой из-за этого решения. Тебя грызут муки совести, самые страшные и жестокие из демонов, но почему? Может, расскажешь? Ведь сейчас мы полностью в твоей власти. Мы не можем напасть на тебя — ведь острие твоей шпаги упирается мне в грудь. Что же так сильно терзает тебя теперь, Саллакс? И Саллакс выдохнул:
— Габриель О'Рейли, тот призрак.
— А что сделал тебе Габриель О'Рейли? — спросил Стивен. Слезы опять выступили у Саллакса на глазах. Он со стоном опустил голову и закрыл руками лицо. Марк тут же посмотрел на Стивена, стараясь внушить ему: «Давай! Прямо сейчас!»
Но прыгнуть на Саллакса не успел.
Тот резко вскинул голову, и острие его рапиры уперлось Марку в грудь.
— О'Рейли показал мне лицо того капитана. Мой вещий сон, да и мои воспоминания о том, что именно Гилмор командовал тогда пиратами, — все это оказалось обманом. Мысли об этом мне внушил Малагон. И я целых двадцать пять двоелуний работал на него, готовя убийство Гилмора.
И убил его, моего учителя, нашего вождя! Он всегда был мне другом, а я хотел лишь убить его. Тем капитаном был совсем не Гилмор...
— Но почему же ты никому ничего не сказал? Если бы ты успел нас предупредить, хоть намекнул бы, что за нами по пятам следует убийца, мы, возможно, сумели бы спасти Гилмора!
Стивен был в отчаянии.
— Я не мог, — признался Саллакс. — Я хотел, чтобы он умер. Звучит глупо, но я не в силах был отказаться от этой своей мечты. Как если бы та истина, которую мне довелось узнать, оказалась недостаточно сильна, чтобы стереть из моей памяти образ, внушенный мне Малагоном. Я собственными руками уничтожил все наши шансы на спасение. И Элдарн никогда уже не будет свободным. По моей вине Нерак погубит всех нас. У меня не хватило мужества покончить с собой — я боялся того, что будет ждать меня после смерти. И предпочел смотреть, как от рук убийцы погибает Гилмор. Я смотрел, как горит на погребальном костре его тело, тело моего второго отца, и мне казалось, что я вижу в дыму лица своих родителей... Единственное, о чем я мог думать после этого, — как благополучно вывести Бринн из этих проклятых гор. Именно то, что Бринн тогда, в метель, совсем пала духом, и вывело меня из оцепенения, вызванного чарами О'Рейли. Я не мог позволить своей сестре погибнуть; если я что хорошее и сделал в жизни, так только то, что всегда заботился о ней. Я спас ее в детстве — я должен был и сейчас ее спасти.
— Но тебе не помогали даже мысли о Бринн, — сказал Стивен.
— Нет, — усмехнулся Саллакс, — ничуть не помогали. Даже наоборот. Мне становилось все труднее управлять собственными мыслями. Меня мучили галлюцинации — видимо, чувство вины во мне боролось с магией. Я чувствовал, что совершенно теряю рассудок.
— Зато теперь ты рассуждаешь на редкость здраво, — заметил Марк. — Что же изменилось?
Саллакс снова бессильно повесил голову, и Марк, незамедлительно воспользовавшись этим, встал.
— Да, сегодня утром я и впрямь рассуждаю здраво. Можешь назвать это временной передышкой — мне словно дали возможность ненадолго сбежать от самого себя. И я знаю почему. — Саллакс со свистом рассек воздух своей рапирой. — Потому что пробил мой час: я должен умереть! Стивен, ты окажешь мне эту честь?
