Пещера Черного Льда - Джонс Джулия (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
И она побежала, и с ее волос текла кровь.
Катти отставал от нее всего на несколько мгновений, но она не так проваливалась в снег, и ее подгонял жестокий страх. Она слышала, как он пытается ее поймать, и бессознательно сворачивала туда, где снег был поглубже. Ей не пришло в голову закричать: кричать было не в характере Эффи Севранс. Дыхание требовалось ей, чтобы бежать и думать.
Катти дважды хватался за ее волосы и платье, но она оба раза вырывалась, не щадя ни того, ни другого. Голова у нее горела огнем, холод щипал поврежденную кожу и замораживал дыхание. Других ранений она не замечала, и кровь, текущая из порезов, даже грела ее.
Когда она обогнула дальний угол конюшни, из мрака вышел кто-то еще. Не успев разглядеть эту фигуру как следует, Эффи глубинной частью сознания подметила плоскую грудь, костлявые плечи, мужскую челюсть. Нелли Мосс. Ламповщица бежала к ней, крича что-то ругательное своему сыну. Эффи плохо разбирала слова, но чувствовала, как злится Нелли на сына, который не сумел справиться с порученным ему делом быстро и без шума.
Эффи, увернувшись от черных, измазанных дегтем пальцев Нелли Мосс, снова убежала на глубокий снег. Она узнала это место, узнала каменные сосны и бугор утоптанной земли за ним. Тьма вокруг внезапно обрела смысл. Взметая ногами снег, Эффи свернула. Теперь она знала, куда бежать.
Нелли Мосс бежала легче сына, и Эффи слышала, как та догоняет ее. Она вцепилась ей в воротник, но волосы и платье Эффи стали скользкими от крови, и девочка вырвалась без особого труда. Слишком устав, чтобы испытывать облегчение, она продолжала бежать. Ноги под ней подгибались, и думать становилось трудно. Она так устала, и веки у нее совсем отяжелели... она знала, что бежать надо, но думать почти не могла.
Вой и гам шенковых собак пронизал ее мысли, как луч света бурю. Малый собачий закут был прямо перед ней. Собаки знали, что она бежит к ним, и показывали ей, где их дом.
Слезы обожгли Эффи глаза. Она различала глубокий бас Черноносого, возбужденное завывание Званки и Зуба, воркотню старого Царапа и душераздирающий рык Пчелки — Пчелки, которая считала Эффи своим щенком.
Нелли Мосс с сыном немного сбавили ход, перекидываясь сердитыми словами. Нелли костерила сына почем зря. Эффи старалась не слушать, но ветер нес ругань прямо ей в уши, и эти слова жалили, как самый лютый мороз. Черноносый бешено завыл, и Эффи перестала слышать вопли Моссов. Они снова наддали, и теперь ее ловили уже две пары рук.
Собаки визжали, как сумасшедшие, запертые в горящем доме. Дощатая дверь закута содрогалась под бьющими в нее телами. Слезы и кровь текли розовыми ручьями по лицу Эффи, а две пары рук валили ее в снег. Дверь была так близка, что она различала волокна на дереве и рыжую ржавчину на щеколде. Если бы только рука не болела так сильно! Нож Катти проделал в ней у плеча большую дыру.
Эффи протянула напоследок руку к двери, прикусив до боли язык. Нелли Мосс тащила ее назад, обхватив за пояс. Пальцы Эффи, скользнув по доскам, уцепились за щеколду. Катти ухватил ее за ноги. Эффи сжала пальцы, и когда Катти поволок ее прочь, щеколда отскочила.
Тогда началась собачья ночь.
Черные звери ринулись наружу, точно из кошмарного сна, злобно ощерив пасти. Их рев сотрясал воздух, как гром, поднимая дыбом волоски у Эффи на затылке. Крики «Нет!» слышались долго, пока не утратили всякого смысла и не превратились в полный ужаса вопль. Хрустнула, как гнилое дерево, чья-то шея, пальцы проскребли по снегу, что-то с треском порвалось, и Эффи перестала сознавать, что происходит.
Корби Миз и другие нашли ее в середине побоища — она лежала, окруженная кровью, костями, внутренностями, клочьями человеческих волос и охраняющими ее собаками. Собаки слизали с нее кровь и грели ее своими животами. Пришлось позвать из Большого Очага Орвина Шенка, потому что собаки не подпускали к ней никого другого, и лишь много часов спустя кто-то впервые прошептал: «Ведьма».
52
СУЛЛЫ
— Выпей, орлиец, — это сделает твою кровь гуще.
Райф, очнувшись после глубокого сна, не сразу понял, что ему говорят. Темноволосый воин держал в руках медную чашу, украшенную темно-синей эмалью: Райф видел только, что в ней что-то горячее, потому что от нее шел пар. Райф, лежа под волчьим одеялом, попробовал шевельнуть правой рукой и оскалился от боли. Рука, когда он извлек ее из-под одеяла, оказалась замотана в какую-то тонкую кожу и смазана минеральным маслом, издающим резкий, дымный, незнакомый ему запах. Распухшие пальцы под повязкой оцепенели, и Райф порадовался, что не видит их. Обмороженные руки — зрелище не из приятных.
Он долго приводил свое измученное тело в сидячее положение и еще дольше складывал руки так, чтобы удержать чашу. Сулльский воин ждал молча, и его выдубленное льдом лицо ничего не выражало. Райф тоже постарался сохранить невозмутимость, принимая чашу, хотя ее тяжесть и горячие стенки причинили ему боль. В молчании он выпил красный напиток, постепенно осознавая, что тот состоит в основном из конской крови. Вкус не был неприятным, но отдавал неизвестными пряностями, и порой длинные сгустки крови липли к зубам и языку. Допив, Райф отдал чашу сулльскому воину и поблагодарил его.
Тот молча наклонил голову. Он снял с себя верхнюю одежду и остался в переливчатых мехах и темно-синей замше, украшенной пластинками рога, такими тонкими, что они походили на драконью чешую. Поначалу Райфу показалось, что сулл носит косы, но теперь он разглядел, что его волосы не заплетены, хотя и продеты в многочисленные кольца, опаловые и из белого металла. Оба сулла чем-то отличались от кланников: глаза у них были ярче, губы и брови тоньше очерчены, скулы тверже, черепа массивнее.
Поставленный ими шатер был сделан из шкур карибу и подбит темной материей вроде рыбьей кожи, не пропускающей ветер. Пол застилал роскошный ковер с узором из лун в разных фазах на поле из темно-синего шелка. В середине помещалась костровая яма, и хотя Райф смутно помнил, что две ночи в ней горели дрова, теперь огонь питали темные камни, дающие бездымное аметистовое пламя. Аш лежала на другой стороне шатра, укрытая белыми лисьими одеялами, отвернувшись к стене. Волосы ей вымыли, и они отливали тем же белым металлом, который суллы носили в волосах и на шее.
Райф, сделав слабое движение в ее сторону, спросил:
— Как она?
Сулл поднес руку к лицу, и его рысий рукав завернулся, обнажив десятки мелких шрамов на запястье и предплечье. Выходит, они и себе кровь пускают, не только лошадям. Райф не знал, дивиться этому или тревожиться.
— Сон дает человеку силы, орлиец. Нынче она проснулась, выпила бульону и спрашивала о тебе.
Райф не стал разубеждать сулла в том, что он орлиец.
— Когда она сможет встать?
— Ты хочешь знать, когда она сможет продолжить путь?
Райф кивнул. Сулл говорил на общем свободно, и только легкий акцент выдавал, что это не родной его язык. В ту ночь, когда суллы появились из мрака, показавшись Райфу выходцами из древнего героического сказания, они говорили друг с другом на чужом наречии. Райф прежде никогда не встречал суллов, но с первого взгляда понял, что это они. Суллы. Они живут в огромных лесах, где стоят города из ледового дерева и холодного молочного камня, и делают стрелы с такими тонкими и острыми наконечниками, что могут попасть человеку в глаз. Их клинки, мечта каждого воина, бледные как смерть и невероятно прочные, выкованы из металла, упавшего со звезд. В кланах поговаривали, что их мерцающие лезвия отбирают у человека не только жизнь, но и душу.
— Это зависит от того, куда и зачем она должна ехать. — Шрамы сулла багрово блестели в аметистовом свете костра.
Райф не решил еще, что говорить суллам, а что нет.
— Мы путешествуем на север по срочному делу.
Воин медленно кивнул, как будто услышал и понял намного больше того, что сказал Райф. Черными глазами он взглянул на вход в шатер.
— Несогласный тебе ответит лучше, чем я. Он ухаживал за девушкой днем и ночью — теперь их жизни связаны неразрывно.
