Древний свет - Джентл Мэри (читать полную версию книги txt) 📗
Перебинтованными руками я ощущала тепло земли: его воспринимали кончики пальцев. Дул слабый теплый бриз. Он шевелил волоски на моих голых руках. Ближние палатки скрывали заросли киза , бурая листва которого уже пестрела точками светло-голубых плодов: лето начинало переходить к осени, к холодным дням, к жестоким зимним морозам… Я смотрела по сторонам на безымянные лица. Где мои друзья, те, что были в городе? Где знакомые мне люди? Я не могу спросить об этом у каждого костра, у каждой палатки, у каждой груды тел, ожидающих кремации… ах, Боже, я не могу оставаться в вечном неведении! Но только обилие тел и прошедшее время лишают меня теперь надежд на это.
— Сделайте для меня кое-что, — попросила я. — Я хочу… мне нужно, чтобы они доставили что-то с острова Кумиэл. Кумиэл по-прежнему… это неважно. Скажите им, что я везу… доставляю тело, чтобы похоронить его. Я хочу…
Это для нее способ вернуться домой достойным образом. На лице Кеннавэй отразились непонимание, раздражение, и я подумала с налетом того самого мрачного юмора, что смею говорить об этом, когда они так заняты в этот момент.
Маневрируя негнущейся, онемевшей ногой таким образом, чтобы она не мешала мне перемещаться, я смогла осторожно обернуть желтовато-серым бекамиловым одеялом холодное тело Рурик и села рядом, ожидая их прихода.
Теперь уже недолго, уверяла я себя. А потом я смогу осуществить свое решение.
— Теперь о том, что я — Чародей, — сказала Рурик. — У меня есть память о вашем прибытии сюда восемь лет назад. И воспоминания, извлеченные у вас тогдашним Чародеем… Я была Линн де Лайл Кристи…. Можете вы это себе представить? Я четыре года была в изгнании из Ста Тысяч, Орландис была уничтожена, Родион мертва, Сутафиори мертва. И, поскольку вы были здесь до того, как вернулись в Таткаэр и поняли, что я сделала, то и я видела себя вашими глазами, как вы видели меня: как друга.
Друга, неужели? Я отодвинула в сторону яркое воспоминание и подумала с отвратительной иронией: «Когда я была в прошлый раз в Ста Тысячах, то считала, что путешествие с ребенком задерживало меня в пути, но это ничто в сравнении с путешествием с трупом…»
— Я сделаю вам укол. — Кеннавэй протянула руку к медицинской сумке.
— Мне ничего не нужно. — Можете принимать смех за истерику, за военный психоз, за все, что вам угодно об этом думать: я вижу это просто как факт. Она мертва и доставляет неудобство…
До меня дошел голос Кеннавэй:
— Так лучше. Вам лучше поплакать; это лучшее лекарство, какое мне известно.
Тени кучевых облаков падали на море и на проплывавшие внизу холмы, а Звезда Каррика лила свой белый свет на их скопление, скользившее на восток, от солнца. Шелестели волны: слышалось их непрерывное шипение на галечнике. Свет пронизывал их накатывавшиеся зеленые гребни, разбивавшиеся в прибое. Мою ногу встряхнуло на камнях, когда меня опустили с орнитоптера. Боль пронзила бедро: колено же совершенно, ничего не ощущало. Кеннавэй взяла меня за руку, сделав знак пилоту, и машина снова взмыла в воздух, поднимая винтами пыль с иссохшей земли острова Кумиэл. Я услышала далекий звук, похожий на удары по тонкому листовому металлу. Скалы острова закрывали мне вид через пролив на материк, на город… Я смотрела в вечернее небо, черное как смоль от поднимавшегося дыма. Ветра, который мог бы отнести в сторону запах гари, не было.
— Представитель, мне бы лучше доставить вас на «челнок».
Я взглянула на Кеннавэй, покрепче взялась за металлическую подпорку, которая, упираясь мне под мышку, заменяла костыль, и тут заметила, что теперь впереди нас шли двое молодых офицеров, прилетевших вместе с нами в орнитоптере. Они несли что-то тяжелое, завернутое в ткань, осторожно ступая по тропинке этого каменистого островка. Солнце отбрасывало им под ноги их длинные и темные тени.
Я тыкала подпоркой в землю при каждом шаге, покачивая лишенной подвижности ногой, и меня стало подташнивать от боли в бедре. От жара заходящего солнца на лбу выступил пот. Я выбралась на вершину пологой возвышенности.
На посадочной площадке стояли два F90, возле трапов толпились экипажи. Я посмотрела за освещенные солнцем фюзеляжи, на купол центра связи, и издали увидела чью-то фигуру, должно быть, Лутайи, спешившего передать еще одно сообщение — об обнаружении представителя Компании, — а затем еще двоих или троих человек, вышедших из купола, причем один из них указал в мою сторону. Я узнала его даже на таком расстоянии. И чувствовала, что восторгов не будет. Лишь подумала: «Теперь мне нечего тебе сказать».
Я неподвижно стояла, ожидая, когда они пройдут разделявшую нас сотню ярдов.
— «Челнок»?
Кеннавэй сказала:
— Основной персонал базы уже эвакуирован на орбитальную станцию. Извините меня, Представитель; сейчас мне необходимо связаться с группой медиков, которая там находится. — Она повернулась и зашагала к куполу, крикнув шедшим ей навстречу несколько слов.
Светловолосый офицер Миротворческих сил: Оттовэй. Другой офицер, который был незнаком мне, остановился переговорить с теми, что несли тело, и взглянул на меня с выражением неодобрения. Следом за ним шел Дуглас Клиффорд.
— О, дорогая моя. — Он обнял меня, и я почувствовала, как он задрожал. Затем он отступил, и горизонтальные лучи солнца осветили его лицо: аккуратные черты говорили об усталости — его седеющие волосы и восстановительная повязка на глазу были загрязнены. Он перевел взгляд с меня на завернутое тело.
— Кто?..
«Дугги, есть ли какая-то часть твоего существа, которая в этот миг не думала бы, не надеялась бы, что это Блейз?» Но сейчас это неважно. Я решительно ткнула своей подпоркой в утрамбованную землю посадочной площадки.
— Поместите ее в «челнок», — приказала я. — Держите его в состоянии готовности. Мне нужен пилот.
— Линн, ради Бога, кто же это?
— Рурик, — ответила я и увидела, как на его лице стало появляться выражение потрясения, вызванного изумлением. Повернув голову, чтобы не видеть Дугги, я смотрела, как ее несли по посадочной площадке. «Что я могу тебе сказать? Ничего». — подумала я.
Теперь боль придавала мне силы. Я резко спросила:
— Где командор Мендес?
Светлая кожа на лице Оттовэя медленно покраснела. Этот коренастый крепыш открыл рот, чтобы ответить, снова закрыл его, а затем вспылил:
— Что мы еще могли сделать? Прошло три часа, прежде чем мы смогли уничтожить эту установку блокирования связи! Нам пришлось открыть по ним огонь, не дожидаясь, пока они нанесут удар по дружественным нам силам, а не то произошло бы поголовное истребление!..
Поголовное. Я почувствовала, что в горле клокочет смех.
— «Дружественные нам» силы! Вы слышали, что ортеанцы стреляли по этому орнитоптеру, когда он забирал меня… о да, в том лагере были только арбалеты, но они стреляли!
— Мы не нападали первыми…
Я пошевелилась и задохнулась от внезапной острой боли. Дуг с озабоченным лицом встрепенулся, чтобы взять меня под руку, но я отмахнулась. Он внимательно посмотрел на меня. Теперь не было слышно ничего, кроме далекого прибоя, отдаленного гула двигателей. Солнце грело мне щеку.
— Я хочу знать, — сказала я. — Где Кори?
Оттовэй пожал плечами.
— В зоне Римнит — Кеверилде.
— Мелкати? Что… — я с недоверием повернулась к Дугу.
Прошла секунда, прежде чем он ответил, все еще с любопытством глядя на меня, и когда заговорил, то это прозвучало рассеянно:
— Сражение происходило в нескольких зонах, не только в Таткаэре. Думаю, оно все еще продолжается. — Он отступил вправо и показал в сторону. Я с трудом повернулась и всмотрелась в море, следя за его взглядом. — А здесь вот это…
Тихая голубая поверхность моря на горизонте выглядела более темной, словно оно было пропитано чернилами. Пятнышки отражали свет заходящего солнца, перемещаясь далеко в открытом море, и у них были металлические паруса. И хотя их невозможно было хорошо разглядеть на таком расстоянии, я узнала в них джаты и джат-рай .
