Осколки (Трилогия) - Иванова Вероника Евгеньевна (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
Кому-то может показаться странным, но «вольные возчики» не приветствуют в своей твердыне присутствие посторонних, пусть даже служащих для увеселения. Хранят секреты, и это вполне разумно: как бы ни была предана и понятлива девица, согревающая постель, рано или поздно о чем-нибудь проболтается, в разговоре со своим подружками, а то и с первыми встречными, но приветливыми и охотно развешивающими уши горожанками. Кто-то проболтается, кто-то услышит краем уха, кто-то запомнит и донесет, кто-то сложит все в кучку. Петелька за петелькой — и свяжется сеть, в которой запутаются все. Нужно только уметь слушать и вязать…
Ночью Двор Вольного Извоза выглядел совсем не так, как другие, добропорядочные Дворы: жизнь в нем кипела и бурлила. Не припомню, чтобы в порту в последние дни швартовались поставленные под подозрение суда… Значит, появились новые пособники «возчиков». Надо будет намекнуть Ра-Вану на усиление внимания.
Конечно, в лабиринт коридоров меня никто не пустит: не имею должного доверия. Придется общаться с Хозяином прямо на дворе. Ловлю за ухо первого попавшегося мальчишку и ласково шепчу:
— Ну-ка, малыш, сбегай и скажи старшему «возчику», что с ним желает говорить Рэйден Ра-Гро. Живо!
Паренек срывается с места, как молния, и, в полном соответствии с привычками природы, спустя несколько вдохов гремит гром. Правда, в моем случае, гром «наоборот»: наступает мертвенная тишина, и я чувствую обратившиеся на меня взгляды. Со всех сторон. А потом люди начинают расступаться, медленно и осторожно, словно это может помочь уберечься от напасти. Какой? И мне хотелось бы знать…
— И о чем же со мной желает говорить сам Рэйден Ра-Гро, Страж Антреи?
Ехидный до невозможности голос, медово-сладкий и такой же тягучий: кажется, что звуки вязнут в нем, сливаясь в единую мелодию. Любопытно, он со своими подчиненными тоже всегда так разговаривает? У меня бы сил не хватило «петь» каждую фразу. Да и желания бы не нашлось.
Надо было мне раньше познакомиться с хозяином Двора Вольного Извоза, ой надо было! Тогда не стоял бы, чувствуя, как левая бровь пытается взобраться на лоб, как единственная из черт лица, не справившаяся с удивлением. Да, много есть чудес в подлунном мире, но такое чудо… Уж слишком.
Фигура тонкая, змеиная, и впечатление только усиливается плавными движениями, да колышущимися складками длинной, почти до пят, домашней рубашки из тонкого сумрачно-лилового шелка, зачем-то отороченной пушистым, на взгляд, совершенно невесомым мехом. Застежка — всего на одной пуговице, расположенной примерно на уровне треугольника смыкания ребер, поэтому над ней видна совершенно безволосая грудь с гладкой, молочно-белой кожей, а под ней — пупок, потому что пояс штанов бесстыдно занижен. М-да, в таком виде не ходят даже портовые шлюхи… Опасаются, что успех будет чрезмерным. Но этот красавчик, видно, за себя не боится, иначе одевался бы скромнее.
С трудом удерживаюсь, чтобы не начать разглядывать нечто, претендующее на звание «обуви»: какие-то ремешки, пряжечки, блесточки… Мрак. Впрочем, наверху блеска тоже хоть отбавляй: золотая цепь из массивных плетеных звеньев на шее, россыпь перстней на изящных пальцах, таких же белых, как и другая, доступная обозрению кожа, а черные, как ночь, волосы крыльями спускаются только по скулам, сзади же заколоты шпилькой, размерам и стоимости которой позавидовали бы некоторые придворные дамы. А вот чему позавидовали бы все daneke королевского двора разом, так это безупречным чертам лица, кажущегося удивительно юным, несмотря на обилие краски. Я бы поверил, что вышедший мне навстречу парень молод, если бы не волна ароматов, в которых среди духов и притираний спряталась истина. Нет, он вовсе не юнец, наивный и невинный. Он — игрок, готовый начать партию с любым противником. А готов ли к этому я?
— О делах, dan. Исключительно о делах.
— О, как это скучно! — Протянул Хозяин, разочарованно опуская ресницы. — Всегда и всюду дела… Нет, чтобы предложить какую-нибудь потеху.
— У вас мало развлечений?
— Вы даже не представляете, насколько мало… Совсем чуть-чуть, — напомаженные губу сложились в умильную трубочку. — И вы туда же. В такой поздний час и с делами! Нехорошо, dan Ра-Гро. Прежде чем просить об услуге хозяев дома, им обычно преподносят дар. Вы чтите обычаи?
Подозреваю, в какую сторону клонится беседа, и ничего не имею против:
— Чту.
— Значит, не откажетесь потешить меня и моих домочадцев… чем-нибудь?
— Например?
Он сделал вид, что задумался, и несколько раз постучал указательным пальцем левой руки по нижней губе, позволяя полюбоваться ярко накрашенным ногтем.
— Лично мне это не доставляет удовольствия, но присутствующие здесь парни любят развлечения погрубее… Как насчет поединка?
Пробую пошутить, заодно избавляюсь от неподходящего варианта:
— На кулачках?
Хозяин обиженно щурится:
— На палочках.
— И после поединка я смогу получить аудиенцию?
— Смотря, чем он закончится.
Какие хитрющие и в то же время невинные глаза! Подвох есть, не может не быть, но его истинное значение не известно даже жеманному шутнику. Просто мы оба понимаем: игра не будет честной. Но вот насколько? И все же, мне не из чего выбирать:
— Согласен.
Довольный кивок. «Возчики» освобождают место для поединка. Я снимаю накидку, прислоняю к стене шпагу, так пока и не покидавшую ножен, и сообщаю:
— Трогать не советую.
Судя по настороженности взглядов, предупреждение принято. Мне бросают посох: палка, немногим ниже меня ростом, довольно увесистая. Отполирована многими сотнями прикосновений — заноз не ожидается, и то радость. Перекладываю «палочку» из одной руки в другую. М-да, тяжеловата, придется держать обеими. Ну, где же мой противник? Хм, хм, хм. Так вот, в чем подвох. За такие шутки бьют, и бьют больно. До смерти бьют: в руках верзилы, вышедшего к другому краю «арены», блеснули лезвия абордажных топоров.
А до шпаги-то мне уже и не добраться: за спиной сомкнулись ряды зрителей. Хорошие топоры, и держит мужик их тоже хорошо, ухватисто. Мастер, значит? Сейчас посмотрим, какой ты мастер…
Он атаковал без подготовки и отмашки, знаменующей начало поединка, но о правилах во Дворе никто не заботился, а я и так знал, в какой момент нужно сделать шаг назад, чтобы не оказаться под ударом, потому что каждая капелька пота на коже противника служила мне осведомителем.
Позволяю себе только трижды отступить: ровно столько времени требуется, чтобы приноровиться к ритму движения верзилы, а потом, во время следующей атаки, остаюсь стоять на месте. Противник если и удивляется, то не успевает сообразить, что удивлен, и бьет правым топором. Закрываюсь от удара, но, не подставляя посох под острую кромку лезвия, что было бы сущим самоубийством, а останавливаю движение оружия, ловя его под бородкой.
Надо отдать должное верзиле: почувствовав блок, он не попытался высвободится, а перехватил левый топор и ударил граненым зубом обуха. Мне в бок. Точнее, туда, где только что был мой бок: я извернулся, делая шаг в сторону, пропустил удар и, когда лезвие пронеслось мимо, подцепил свободным концом посоха вторую бородку. Все, дело сделано: оружие поймано, остается только грязный, запрещенный во всех дуэльных кодексах удар в промежность, и мой противник, охнув, на некоторое время перестает представлять собой угрозу.
— Достаточно? Или повторить?
Не знаю, что еще удумал бы Хозяин Двора, но из-за спин не дождавшихся потехи «возчиков» прозвучало спокойное, несколько насмешливое:
— Ни к чему это, светлый dan: так всех бойцов хороших из строя выведете смеха ради. А некоторым потешникам нужно бы научиться раскидывать мозгами, раз уж до правления допущены.
Брюнет капризно закатил глаза к небу, а тот же голос продолжил:
— Не откажетесь войти в дом, dan Ра-Гро? Мой сын был не очень-то любезен, потому придется мне побыть здешним хозяином.
Живой коридор, мигом образовавшийся из «возчиков» вел к крыльцу, на котором стоял… давешний торговец рыбой.
