Изгой. Пенталогия (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
– Поправляется, слава Создателю, – заулыбался мастер, осеняя себя священным знаком. – Через пару дней, глядишь, и на ноги встанет.
– Вот и хорошо, – кивнул я. – А теперь за работу. Времени у нас мало, и не будем его терять зря. Работы должны начаться до того, как я покину поселение.
– Опять вы за свое, господин! – в сердцах рявкнул Древин. – Да куда вы собралисьто? Неужто той твари поверили?
– Квинтесу? Нет, не поверил. Хотя кое в чем он не лгал. Древин, не сотрясай воздух. Сказал же – сегодня вечером соберемся и поговорим по душам. А сейчас беритесь за дело.
Глядя вслед спускающимся со стены размашисто шагающему Древину и смешно семенящему гному, я вновь вспомнил увиденный прошлой ночью сон. Хотя верней всего было бы его назвать воспоминанием.
Воспоминанием юного барона Кориса Ван Исер…
Собравшиеся на кровавое зрелище горожане образовали столь плотное кольцо, что пробиться к наспех сколоченному помосту для публичной казни было невозможно. Но отец и не собирался пробираться слишком близко. И этому была веская причина – я.
Всего несколько недель назад я провалился в колодец и просидел на дне темной и тесной ямы полдня по колено в стылой воде. Кашель уже почти прошел, но меня до сих пор трясло от малейшей тени и тесных помещений. Именно поэтому отец и решил принять личное участие в продаже пшеницы и небольшого стада коров – чтобы я хоть немного развеялся и отвлекся от тяжелых воспоминаний.
Торговая сделка прошла весьма удачно, и, отправив большую часть людей обратно, отец прихватил с собой лишь дядьку Рикара и старшего брата каменщика, гордо щеголявшего новехоньким поясом мастера, коим его удостоили за возведение родового замка рода Ван Исер.
– Лезвие, кого казнят? – пророкотал отец, не отрывая тяжелого взгляда от помоста, где отчетливо виднелись обрубок бревна, поставленный стоймя, и небрежно воткнутый в него топор палача. – И за что?
– Некоего Квинтеса Лоркиса, господин, – отозвался Рикар, уже успевший потолковать с толпящимися вокруг горожанами и разузнать подробности. – Вроде как собственного отца порешил. Ножом в спину. Говорят, он родом с небольшой рыбацкой деревушки, в пяти лигах на север. И вроде как он еще нескольких человек завалил – тех, кто на шум сбежался.
– Мразь! – поморщился старший барон и, обратив лицо ко мне, веско добавил: – Запомни, сын, нет ничего хуже, чем убить родича и нанести предательский удар в спину! Это не тот поступок, которым может гордиться настоящий мужчина! Понял?
– Угу, – невнятно отозвался я, старательно облизывая огромный красный леденец. – Фонял.
Усмехнувшись, отец ласково взъерошил мне волосы огромной пятерней и вполголоса пробормотал:
– Совсем вырос. Видела бы тебя сейчас мать…
Услышав слово «мать», я с удивлением вскинул глаза на отца. Что значит «видела бы»? Еще два дня назад Нилиена провожала нас в дорогу и все причитала, что ее дитятко еще недостаточно окреп после болезни. Правда, отец называл Нилиену странным словом «кормилица», но именно эту статную и красивую женщину я считал своей матерью. Или отец имел в виду кого то другого?..
Я уже было вытащил изо рта леденец, чтобы задать вопрос, но не успел – к лошади старшего барона протолкался взопревший и красный, словно вареный рак, Древин и выдохнул:
– Ведут убивца.
Безразлично пожав плечами, барон обвел толпу взглядом и брезгливо произнес:
– Слетелись, словно воронье на мертвечину. Давно крови не видали.
– Вот и я говорю, господин, – поддакнул Рикар. – Что мы, крови не видели, что ли? До трактира рукой подать, и зуб даю, сейчас столы свободны все до единого – все сюда сбежались и про пиво забыли. Да и дитенок не маловат ли еще, чтобы такое видеть?
– Не маловат! – отрубил барон. – Пусть смотрит! Кто знает, как его судьба повернется. А так, может, и призадумается, перед тем как ошибку совершить! Пусть смотрит!
– Да, господин, – согласился Рикар, не решившись возразить. Для меня это не было новостью – за всю свою короткую жизнь я еще ни разу не видел, чтобы отцу возражали дважды.
Толпа зашумела и колыхнулась слитным движением. Послышались глухие выкрики, приведшие толпу в еще большее возбуждение:
– Вон он!
– Убийца проклятый! Сейчас тебе воздастся за грехи!
– Выродок!
– Квинтес Лоркис!
– Отцеубийца!
– Ох и кровищи сейчас будет!
Зажав леденец в кулаке, я жадно взглянул на взошедшую на помост фигуру мужчины в сопровождении двух стражников с алебардами наперевес. Совсем еще молодой, в белой рваной рубахе с грязными разводами. Руки сведены за спиной и связаны в локтях и запястьях.
На помост поднялся еще один человек в черном официальном камзоле и, шагнув к краю, напоказ развернул длинный свиток пергамента. Обвел толпу глазами поверх свитка, и под его взглядом гомон и шум затихали, словно по волшебству, пока на площади не воцарилась мертвая тишина. Убедившись, что все затаили дыхание, мужчина опустил глаза вниз и, откашлявшись, начал читать вслух:
– Внимание всем! Слушайте и не говорите потом, что не слышали! Сегодня здесь будет казнен Квинтес Лоркис, родом из деревни Дымные Берега! Он обвиняется в убийстве четверых людей. Среди жертв двое мужчин, в их числе его собственный отец Люмери Лоркис, беременная женщина и пятилетний ребенок! Все убийства совершены безо всякой причины и повода!
Услышав упоминание о ребенке, люди пришли в еще большее неистовство.
– Убийца!
– Четвертовать его!
– Сжечь живьем!
Стоящий рядом с плахой Квинтес поднял голову и бледно усмехнулся разбитыми и вспухшими губами.
– Он еще усмехается, тварь мерзкая!
– Детоубийца!
Поняв, что если они не поторопятся с казнью, то люди устроят самосуд и разорвут преступника в клочья, мужчина в черном камзоле кивнул палачу, свернул свиток и торопливо протараторил:
– За совершенные злодеяния Квинтес Лоркис приговорен к казни через обезглавливание!
Стоявшие рядом с Квинтесом стражники сноровисто уложили его на плаху лицом вниз.
– Смотри, сын! – глухо пробормотал отец, железной хваткой стискивая мое плечо. – Смотри и запоминай!
Сверкающее лезвие топора взмыло вверх и под единодушный вздох собравшихся людей резко обрушилось вниз с глухим чавкающим звуком. Брызнули густые струи ярко красной крови, отсеченная голова с глухим стуком покатилась по доскам, обезглавленное тело осталось на месте, но в нем уже не было жизни.
Палач ухватил голову за длинные волосы и под глухой рев толпы поднял ее высоко в воздух.
Квинтес Лоркис был казнен.
Горожане еще что то кричали, мужчина в черном камзоле пытался их перекричать, но всего этого я уже не видел – меня обильно выворачивало наизнанку, пачкая рвотой бок отцовского коня и попону. Леденец выпал из моей ладони и, ударившись о булыжную мостовую, разлетелся на мелкие красные осколки, показавшиеся мне каплями крови.
Один из стоявших рядом горожан брезгливо отпрянул в сторону и процедил:
– Вот гаденыш!
В следующую секунду Рикар оказался рядом, и от сокрушительного удара в челюсть ворчун улетел в толпу. Ухватив меня за шиворот, отец успокаивающе пробормотал:
– Все. Все уже, – и добавил, обращаясь к Древину и Рикару: – Поехали отсюда.
Покачиваясь на крупе лошади отца, я старался не смотреть в сторону окровавленного помоста, вокруг которого еще бушевала людская масса. Я глядел вниз, на шею лошади, и был твердо уверен лишь в одном – я больше никогда не буду есть леденцы. Никогда. Особенно красные…
Глядя вслед оживленно спорящим мастерам, я неопределенно покачал головой. Увиденный мною сон был всего лишь запомнившейся маленькому Корису публичной казнью убийцы. Вот только имя казненного сына рыбака отпечаталось у меня в мозгу раскаленным клеймом.
