Представление для богов - Голотвина Ольга (библиотека книг TXT) 📗
— Ты разрубил камень?
Это было сказано по-наррабански. От изумления Орешек ответил вопросом, причем довольно глупым:
— Ты умеешь разговаривать?
— Все нарры умеют разговаривать, — провизжало темное существо.
Нарры?! Вей-о-о-о!
У Орешка подкосились ноги. Почему-то в скитаниях по подземелью он ни разу не подумал о наррах — загадочном хищном племени, некогда жившем в этих краях. Люди победили нарров и вытеснили под землю, где те и обитают до сих пор, время от времени выбираясь наружу, чтобы изловить и сожрать какого-нибудь невезучего человека. Вроде бы им даже бросают преступников...
Хорошо, что Орешек не вспомнил об этом сразу. Каково было бы идти в черный лабиринт навстречу людоедам!
А второй нарр... тот, раненый... он же, подлец, за подмогой побежал! Сейчас вернется со всей стаей — сразу станет весело и о-очень интересно!
Орешек сорвал с пояса флягу и отправил в глотку обжигающий глоток.
Ну и ладно! Пусть идут! Он, Орешек, скажет ту фразу... волшебную... которой Аунк научил. Как там?.. Черный пень... что-то делает в ядовитом болоте...
Закружившаяся хмельная голова никак не соглашалась припомнить несколько простых слов.
Ну и пусть! Ну и не надо! Орешек расправил плечи и со злым вызовом глянул наверх. Не станет он бояться того, кого сам загнал под потолок!
А неприятная тварь не унималась:
— Зачем рубить камень?
Орешек ухмыльнулся:
— Да вот хочу прорубить дырку в скалах. До самого озера.
Последовало молчание. Затем сверху прозвучало неуверенно:
— Зачем... дырку в скалах?
— А чтоб до самой воды, — охотно объяснил Орешек. — Чтоб залить все эти крысиные ходы-переходы.
Пленник тревожно завозился на колонне. Он явно ничего не понял.
Орешек снизошел до умственного уровня собеседника:
— Дырка в потолке. Вода польется сверху. Зальет коридоры.
На этот раз твари понадобилось не так уж много времени, чтобы сообразить, что к чему.
— Наррам будет плохо! — негодующе заявил пленник.
— Наррам будет о-очень плохо! — с удовольствием подтвердил Орешек. Страх оставил его. Теперь он лишь удивлялся, почему существо, молниеносно двигавшееся в драке, теперь так туго соображает?
А сверху донесся шедевр мыслительного процесса нарра:
— Ты тоже утонешь!
— Не утону. Превращусь в рыбу и уплыву. Я колдун — слыхал такое слово?
Судя по донесшемуся из-под свода визгу, слово это нарру было знакомо.
— Светоч сказал — колдунов больше не будет! — возмутилась тварь.
Вей-о! Светоч? Орешек попытался не выказать своего удивления.
— Что, боитесь? — спросил он наугад. — Помните, что такое колдовство?
— Помним, — донеслось с потолка. — Это плохо. Лапы не слушаются, шкура слезает, кишки болят. Светоч сказал — колдунов не будет! Мы во дворец ночью не вылезаем, никого там не едим! Когда плохие люди хотели сжечь дворец, Светоч позвал — мы пришли, плохих людей ели. Светоч вкусное мясо дает. За что нам — колдунов?
«Ишь, как разговорился!» — подумал Орешек. Хмель не помешал ему понять, что стояло за маловразумительной тирадой нарра. Выходит, хищное племя со страхом хранит память о том, как люди использовали против них магию... порчу на них напускали... А сейчас, стало быть, у зверюги со Светочем что-то вроде договора о ненападении. Светоч даже использует нарров против каких-то «плохих людей». Дворцовые заговорщики? Мятежники из городской бедноты?.. А-а, ладно! Ему, Орешку, на заморские дела плевать!..
Краем глаза парень уловил движение среди каменного леса и, вскинув меч, приготовился отразить нападение.
Пленник на своей колонне разразился каскадом щелканья и шипения. В ответ из тьмы донеслось несколько коротких взвизгиваний — и все стихло.
«Надеюсь, — подумал Орешек, — мой разговорчивый друг скомандовал отставить атаку».
А сверху донеслось:
— Дырку рубить нельзя!
— Да кто ж мне запретит? — удивился Орешек. — Я сильный колдун. Светоча не слушаюсь... Никого не слушаюсь... — и, оставив разъяснительный тон, продолжил скороговоркой: — Вот сейчас поубиваю твою стаю, чтоб под ногами не путалась, и начну понемногу камешек рубать... Ну, разве что вы догадаетесь мне заплатить, чтоб я ушел отсюда...
— Заплатить... это как? — уловил нарр главное в человеческой тарабарщине.
— Ну... дашь мне что-нибудь ценное... то есть чтобы мне понравилось. И проводишь наверх.
— Ценное... — повторил нарр новое слово. — Здесь много ценного. Я слезу. Не убивай меня.
— Только без штучек! — предупредил Орешек. — И дружкам скажи, чтоб не дергались.
Пленник съехал по колонне на пол. Теперь можно было увидеть его огромные глаза с большими зрачками. Орешек даже вздрогнул: такая голодная ненависть стыла в этих глазах. Ненависть... и страх?
Нарр молча заскользил к темному озерку. Он двигался по-собачьи, на четвереньках (вернее, «на шестереньках»). Орешек направился следом. В его распаленном воображении вставали видения подземных сокровищ: рассыпавшиеся от времени сундуки с золотом, драгоценными камнями, старинным оружием...
Нарр остановился возле площадки с полуистлевшей рухлядью.
— Вот! — гордо сказал он, и из пасти пахнуло гниющим мясом. — Ценное!
— Это еще что? — грозно вопросил Орешек, не желая мириться с горьким разочарованием.
— Вещи. Человеческие. Кого съедим — вещи сюда кладем... — И добавил, расправив лапой край грязного платка: — Красиво!
Орешек даже отшатнулся — так дико, почти кощунственно прозвучало это слово, произнесенное клыкастым людоедом, от которого несло разлагающейся плотью.
Брезгливое удивление человека перешло в гнев.
— Слушай, лупоглазый, ты мне эту гнилую красотищу не тычь! Гони что-нибудь и впрямь ценное, а то я тебя в узел завяжу, одни лапы наружу торчать будут!
В этот миг Орешек искренне верил в свою неуязвимость: «водичка из-под кочки» наполнила его бесшабашной лихостью, желанием в одиночку размести хищников по всему подземелью. Если бы из ближайшего коридора высунул голову дракон, Орешек щелкнул бы его по носу. Без тревоги, с интересом глядел он, как его новый знакомый, поднявшись на задние лапы, яростно жестикулирует остальными четырьмя. Верхняя пара заканчивалась кривыми когтями, а средняя имела длинные ладони с цепкими гибкими пальцами.
Обступившую его стаю трудно было сосчитать: среди каменных колонн время от времени возникали темные извивающиеся тени и тут же исчезали.
Наконец все стихло. Орешек прислушался, на всякий случай хватил еще глоток из фляги и обиженно крикнул в полумрак:
— Эй, когтистые! Куда пропали? У меня, между прочим, работа стоит!.. Ладно, надоели вы мне, начинаю прорубаться к озеру!
Бывший пленник, опустившись на все шесть лап, шагнул к человеку:
— Надо идти. Ценное есть у Белого Нарра.
И снова коридоры, тоннели, переходы... Орешек все чаще спотыкался, но не от усталости, а от тоски и отчаяния. «Водичка из-под кочки» продолжала делать свое дело, и от веселой отваги парень перешел к унынию. Мысленно он говорил себе, что был наивен и самонадеян, как пятилетний малыш, всерьез вознамерившийся разогнать большую рыночную драку. Его здесь, конечно, съедят... и правильно... кому он нужен?..
Нарр ловко скользил впереди Орешка — то по полу, то по стенам. Похоже, на ладошках средней пары лап были присоски, которыми он держался на гладком камне.
Пытаясь справиться с тоской, Орешек начал расспрашивать спутника, которому он дал кличку Длинный, о Белом Нарре. Провожатый отвечал коротко и неуклюже, но охотно. Понемногу Орешек уяснил себе, что хозяевам подземелья редко удается дотянуть до старости (Длинный так и не сумел объяснить, о каком возрасте идет речь: он не знал, что такое год). Но если какому-то счастливчику удается дожить до белой шерсти, он становится весьма уважаемой персоной в стае. Ему уступают лучший кусок добычи и прислушиваются к его советам во всех случаях жизни.
Вот к этому людоедскому патриарху и конвоировали сейчас Орешка. Именно конвоировали: стая двигалась сзади, на почтительном расстоянии.
