И аз воздам (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
Старым мостом, по словам Штайнмара, изредка пользовались охотники, желая срезать путь, и тот факт, что сие хлипкое сооружение не только в теории, но и практически выдерживало вес взрослых вооруженных мужчин, несколько обнадеживал. Однако всё, как известно, однажды случается в первый раз…
Фельдхауптманн прошел по скрипящей, болтающейся из стороны в сторону конструкции первым; сойдя на берег по ту сторону, он обернулся и поднял над головой руку с раскрытой ладонью, каковой жест, видимо, означал, что все идет отлично. Курт, откровенно говоря, в этом сомневался, однако выбирать было особенно не из чего. Следом за Штайнмаром мостик преодолела Нессель, а последним, медленно, всякую минуту ожидая, что доски вот-вот развалятся под ногами, стремительную шумную реку перешел и майстер инквизитор. Фельдхауптманн, убедившись, что все в порядке, лишь молча кивнул и свернул в сторону с едва заметной тропки, уходящей от моста, снова поведя своих спутников через какие-то немыслимые заросли, в которых, кажется, заблудился бы и зверь.
Ночлег случился нескоро. Уже когда вокруг сбились густые сумерки, Штайнмар все шел и шел вперед; шагал фельдхауптманн уверенно и все более ускоряясь, точно курьерский конь в конце пути, из чего Курт сделал вывод, что тот не просто пытается проделать как можно больший путь до привала, а направляется для отдыха во вполне определенное место.
Штайнмар обошел заросшую низкими деревцами скалу, свернув в едва заметный просвет в кустарнике у подножья, и вывел спутников к небольшой площадке под далеко выступающим каменным навесом.
— Здесь можно будет развести огонь, — сообщил он, сняв с плеч дорожный мешок, — отсюда его никто не увидит. Без огня будет несладко: сейчас по ночам уже холодно.
Курт понимающе кивнул и, пристроив свой мешок у каменной стены, молча двинулся на сбор сушняка.
У костра, подставляя теплу ноющие мышцы, все расселись спустя почти час, в молчании поглощая снедь; ведьма неотрывно смотрела на пламя, пребывая в своих мыслях — невеселых, судя по залегшей у губ складке, а фельдхауптманн старательно грел у огня какую-то жижу, перелитую из небольшой фляги в извлеченный из мешка крохотный, похожий на игрушечный, котелок. Запах от густого варева шел травяной, одуряющий, горький, и когда Штайнмар, чуть остудив котелок в сторонке от костра, сделал несколько глубоких глотков, Курт невольно поморщился.
— Выпейте, — велел тот, придвинув свое жуткое зелье к майстеру инквизитору. — На вкус так себе, но завтра ваше тело скажет вам спасибо.
Курт скосился на исходящее паром вместилище, не решаясь взять и, откровенно говоря, не испытывая особенного желания этой решимости набраться; Нессель потянулась вперед, взялась за кривую проволочную дужку и, подтянув к себе, отпила половину. Судя по ее едва заметному одобрительному кивку, что-то во вкусе напитка показалось ей знакомым, и майстер инквизитор, обреченно вздохнув, последовал примеру своего expertus’а.
— Завтра мы пойдем уже по земле Ури, — сообщил Штайнмар, убирая котелок. — Напрямик дорога заняла бы несколько часов, но если идти так, как идем мы, путь съест весь день. Имейте в виду вот что: если мы наткнемся на кого-то, я попытаюсь сделать все, что от меня зависит, чтобы вас не остановили и не причинили вреда. Но и вам я не позволю причинить вред никому здесь.
— Понимаю, — кивнул Курт. — В моих планах подобного тоже не значится… Не возражаете, если я тоже задам вам вопрос, майстер Штайнмар?
— Не возражаете, если я сочту его вопросом, на который не смогу ответить, майстер Гессе?
— Разумеется, — согласился он спокойно. — Если вы просто скажете, что не желаете отвечать, я от вас отстану и не буду более довязываться. Меня просто мучает любопытство в связи с одним фактом… Ваши товарищи заметно старше вас, а вы, как я погляжу, заметно младше меня; в такие годы занимают подобные должности либо наследственно, либо в чрезвычайных случаях… либо за особые заслуги. Должность фельдхауптманна — выборная, стало быть, наследственная передача власти не может иметь места… Вы, как я погляжу, человек, привыкший к не совсем уж обывательскому образу жизни и, готов спорить, неплохой боец. Означает ли то, что ваши соотечественники избрали вас своим представителем и предводителем, что никакие переговоры не помогут, и ставка заранее сделана на войну?
Штайнмар ответил не сразу; молча взглянул на притихшую ведьму, на пляшущие в темноте огненные языки, бросил взгляд в сторону, словно пытаясь отсюда, из-за низкой скалы, увидеть оставшийся за спиною орт, и тяжело вздохнул.
— Я отвечу, — произнес он, наконец. — Но вряд ли так, как вы ожидали… Как я уже говорил, четыре года я провел вдали от дома. Во избежание подозрений и новых вопросов сразу скажу, что никаких особенных планов в этом не было: просто пытался преумножить семейные накопления, но не торговлей, к ней у меня склонностей нет. Однако вольный человек с руками и головой вполне способен составить себе небольшое состояние в Империи, и я это подтвердил собственным опытом. В Швиц я возвратился небедным, сейчас у меня крупнейшая бондарня в орте… А также молодая жена и двое детей. Я был счастливым человеком до того, как все это началось, и то, что началось, мне не нравится. О вашей проницательности я, еще будучи в Германии, слышал невероятные легенды, посему не удивляюсь тому, что вы это заметили, майстер Гессе. И, как я вижу, пытаетесь этим воспользоваться.
— Было бы странным упрекать меня за то, что я хотел бы восстановления мира в Империи, — заметил Курт ровно, и фельдхауптманн понимающе кивнул:
— Разумеется. Но, повторю, моя готовность помочь вам — это желание оградить моих земляков от колдовства и Бог знает еще какой пакости, и — сострадание к девочке, разлученной с матерью человеком, что запродал душу нечистому. Не путайте мои действия с предательством, майстер Гессе.
— А что в сложившейся ситуации будет предательством? — спросил Курт прямо, игнорируя остерегающий взгляд ведьмы, всем видом призывающей его умолкнуть. — Вам не нравится Каспар, не нравится то, что он говорит и делает, вы сами это сказали. Вам не нравится конфликт ваших ортов с Императором. Мысль о настоящей войне, как я подозреваю, вам не по душе тоже. И, полагаю, вы понимаете, что instructor’ы Австрийца, которые разгуливают по вашей земле, высматривают тут явно не место под создание Рая на земле, а вам — всем вам, всей Гельвеции — не светит ничего хорошего, если герцогские люди окончательно начнут чувствовать себя тут, как дома, на вашу землю станут смотреть не более чем как на поле битвы с Императором, а на вас — как на расходный материал вроде досок для ваших бочек. Даже не так; вроде щепок, что от них остаются. И что же, восстановить мир, заручиться поддержкой Империи и поставить преграду посягательствам Австрийца — неужто это предательство интересов ваших соплеменников и вашей земли?
— Тут вы правы, майстер Гессе, — столь же спокойно согласился Штайнмар. — И ваш пришлый малефик мне не нравится, и все, что происходит, и австрийский герцог… Но и от Императора я не в восторге. Вы спросили, почему меня избрали фельдхауптманном? Потому что я единственный, кто жил так долго в Германии. Я жил среди вас, видел вас, слышал вас, узнал вас; я наблюдал, что происходит там, где власть Императора действует повсеместно. И поскольку нам приходится иметь дело с его сыном и провозвестником его воли, люди орта поручили переговоры в том числе и мне. Вероятно, когда все закончится, чести возглавлять их в бою меня лишат, да и я, откровенно говоря, за эту должность хвататься не буду.
— Для политики вы слишком честны, вот в чем проблема, — заметил Курт, и фельдхауптманн уныло усмехнулся:
— Любопытно то, майстер Гессе, что именно с такой мыслью я смотрю на герцога Баварского. Понимаете, в чем дело? Император стар и устал, его враги же все мощнее с каждым годом. Ваша Конгрегация стоит за него горой, но Конгрегация не вечна, а врагов все больше — все эти фюрсты, графы, да и многие бюргермайстеры, кто из них будет подчиняться тому, кто откровенно вырывает у них из рук власть, которую они любят больше, чем своих жён? Наследник — славный парень, мы с ним отлично побеседовали бы на охоте у огня, не будь он герцогом, но правитель из него… Я не вижу в нем правителя. Однажды он сделает ошибку, которая погубит его самого, Империю и заодно с нею — всех, кто хоть чем-то с ней связан. Он не протянет долго. И не протянет долго Империя, она сгорит в большой войне, которая, я знаю, вскоре случится. И я не хочу, чтобы наша земля, наши люди, наши дети были разменной монетой в этой большой игре.
