Джонатан Стрендж и мистер Норрелл - Кларк Сюзанна (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗

«Возможно, беда в восприятии, — подумал он. — Я знаю, как это исправить. Не хотелось, конечно, но, может быть, еще один раз не сильно повредит».

Из нагрудного кармана сюртука волшебник достал настойку безумия. Официант принес стакан воды. Стрендж бережно капнул туда одну-единственную каплю и залпом выпил содержимое стакана.

Оглянувшись, он впервые заметил слегка светящуюся полосу. Она начиналась у его ног и шла по кафельному полу кофейни к выходу. Подобные линии он часто создавал в серебряных чашах с водой. Если смотреть прямо, полоса исчезала, если удерживать ее на краю зрения, появлялась снова.

Стрендж расплатился с официантом и вышел на улицу.

— Ну вот и замечательно, — произнес он вслух.

55

Второй увидит сокровище свое в руках недруга

Ночь со 2 на 3 декабря 1816

Казалось, что судьба, которая всегда угрожала Венеции, настигла ее в одно мгновение, однако город затопила не вода, а деревья. Темные призрачные деревья заполнили улицы, площади и даже каналы. Стены не смогли противостоять их натиску. Ветки пронзали камень и стекло. Корни проникали глубоко под мостовую. Статуи и колонны опутал плющ. Внезапно — во всяком случае, так показалось Стренджу — стало гораздо тише и темнее. Длинные бороды омелы погребли лампы и свечи, а плотное сплетенье веток закрыло луну.

Странное дело: никто из обитателей города словно не видел перемен. Стрендж много читал о том, что люди могут, к счастью для себя, не замечать творимой вокруг них магии, однако сам впервые стал свидетелем такого явления. Подмастерье булочника нес на голове целый поднос горячих хлебов. Стрендж с интересом наблюдал, как парень ловко огибает деревья, даже не подозревая об их присутствии, и всякий раз вовремя уворачивается от веток, которые грозят выколоть ему глаз. Дама и господин, наряженные, словно на бал или в игорный дом, в плащах и масках, шли под руку, перешептываясь, по Салицада Сан-Мойзе. Путь им преграждало огромное дерево. В последний миг они совершенно естественно разошлись, обогнули дерево с разных сторон и снова взяли друг друга под руку.

Стрендж шел туда, куда вела его сияющая линия — по аллее к набережной. Деревья росли даже там, где город уже кончался, и линия тянулась прямо сквозь чащу.

Он не ведал, как шагнет в морскую воду. Венеция не знает пологих пляжей, бережно, дюйм за дюймом, вводящих вас в воду; каменный мир города заканчивается набережной, и Адриатика немедленно вступает в свои права. Стрендж понятия не имел, какая здесь глубина, но не сомневался, что утонуть здесь можно. Оставалось надеяться, что сияющая тропинка, по которой он пробрался через лес, убережет его и в воде.

И в то же время его согревала тщеславная мысль, насколько лучше Норрелла он годится для этого приключения. «Он бы ни за что не шагнул в море. Он даже промокнуть боится. Кто сказал, что волшебник должен обладать хитростью иезуита, смелостью солдата и смекалкой вора? Фраза мыслилась как оскорбление, но в ней, несомненно, присутствовала доля правды».

Он шагнул с набережной.

Море внезапно стало эфемерным, словно сон, алее приобрел прочность и основательность. Скоро море стало лишь слабым серебряным сиянием среди темных деревьев, а соленый бриз смешивался с запахами ночного леса.

Стрендж с гордостью подумал, что он — первый волшебник, входящий в Страну фей за последние триста лет [144]. Мысль чрезвычайно порадовала его, даже захотелось, чтобы кто-нибудь увидел его подвиги оценил по достоинству. Он почувствовал, как устал от книг и научных опытов, как мечтал о том времени, когда работа волшебника превратится в путешествия по неведомым землям. Впервые со времени битвы при Ватерлоо он действительно что-то делал. Тут в голову пришла трезвая мысль: надо не рассуждать и не гордиться собой, а как можно внимательнее смотреть по сторонам в поисках новых знаний. Поэтому он принялся пристально изучать все вокруг.

Лес походил на английский, хоть и не повторял его в точности. Деревья были слишком старые, слишком толстые, очень необычной формы. Складывалось впечатление, что каждое из них имеет собственный характер, свои любовь, ненависть, желания и страсти. Они словно привыкли к вниманию и ждали, что с ними ничего не сделают, не спросив прежде их мнения.

«Этого, — подумал Стрендж, — и следовало ожидать. Что ж, хорошее напоминание, что это мир не похож на мой собственный. Те, кого я встречу, будут задавать вопросы. Захотят меня обмануть». Он начал представлять эти вопросы и придумывать умные ответы. Страха не было, сейчас его не испугал бы и дракон. За два дня он так далеко продвинулся, что, казалось, сможет покорить любое препятствие.

Минут через двадцать сияющая линия привела его к дому. Стрендж сразу узнал его, в Виндзоре он видел этот дом так же ясно. Впрочем, что-то изменилось. В Виндзоре дом выглядел ярко освещенным и приветливым, теперь изумлял бедностью и унынием. Окон было много, но все маленькие, а главное, темные. Дом оказался гораздо больше, чем он ожидал, — в реальном мире таких больших построек не встретишь. «Такой большой дом может быть у русского царя, — подумал он, — да, возможно, у Папы Римского. Точно не знаю. Никогда не был ни в России, ни в Риме».

Дом окружала высокая стена. Сияющая линия упиралась в нее. Входа Стрендж не видел. Он пробормотал заклинание откровения Ормскирка, а сразу вслед за ним охранное заклинание Тай-лемаха для безопасного прохода по заколдованным территориям. Удача улыбнулась: сразу открылась прежде незаметная маленькая калитка. Стрендж вошел и оказался в просторном сером дворе. Повсюду в свете звезд белели кости. Некоторые скелеты были в ржавых доспехах, убившее их оружие застряло между ребер или в глазницах.

Стрендж видел Бадахос и Ватерлоо, потому не смутился при виде нескольких древних скелетов. Было даже интересно — сейчас он действительно ощутил себя в Стране фей.

Несмотря на ветхость и заброшенность, дом определенно выглядел волшебным. Стрендж вновь произнес заклинание откровения Ормскирка. Дом преобразился, и стало понятно, что он лишь частично построен из камня. Вторая же его часть, поначалу казавшаяся стенами, башнями и контрфорсами, теперь выглядела, как большая гора земли — настоящий холм.

— Это БРУГ! — в волнении вскричал Стрендж [145].

Он прошел сквозь низкую дверь и немедленно оказался в просторной зале, заполненной танцующими дамами и кавалерами. Гости были одеты с немыслимой роскошью, само же помещение выглядело исключительно ветхим. В одном углу часть стены обвалилась и лежала грудой камней. Мебели было мало, да и та жалкая, свечи — самые дешевые, играли лишь один скрипач и один флейтист.

Никто не обратил на Стренджа внимания, а потому он спокойно остановился возле стены и начал наблюдать за происходящим. Во многих отношениях веселье было ему ближе и понятнее, чем, например, те conversazione [146], которые приходилось посещать в Венеции. Манеры присутствующих напоминали английские, а сам танец вызывал в памяти контрдансы, которые дамы и господа из Ньюкасла и Пензанса отплясывают раз в неделю.

Стрендж вспомнил, что когда-то обожал танцы, Арабелла тоже их любила. Однако после войны в Испании он уже не танцевал с ней, да, впрочем, и вообще не танцевал. В Лондоне, куда бы он ни приходил — на бал или в правительственное учреждение, — окружающие втягивали его в разговоры о магии. Танцевала ли Арабелла с другими? Стрендж попытался вспомнить, спрашивал ли ее об этом. «Если и спрашивал, — со вздохом подумал он, — то ответов определенно не слушал. Ничего вспомнить не могу».

— Боже милостивый, сэр! Что вы здесь делаете?

Стрендж с удивлением обернулся. К одному он готов не был: что первым, кого он здесь встретит, окажется дворецкий сэра Уолтера Поула. Как его зовут? Сэр Поул сотни раз называл его по имени. Саймон? Самюэль?