Эртан. Дилогия (СИ) - Середа Светлана Викторовна (бесплатные книги полный формат txt) 📗
«Он будет лучшим правителем, чем я, — подумал король с удовлетворением и неожиданной горечью. — Он умеет быть жестким.» Вильсент тоже умел быть жестким. Но это была наносная жесткость, вымученная, вбитая в подкорку годами тренировок, боли, переламывания себя. В Фернанде чувствовался природный стержень — фамильная черта дома белль Хорвелл. Мальчик будет отличным королем. Только бы не превратился в подобие своего прадеда, которому государственные интересы заменяли этику и мораль.
— Я не одобряю твоего решения, сын.
Фернанд поджал губы.
— Но вмешиваться, как и обещал, не стану. Это твое испытание, тебе решать. Только имей в виду: если с девушкой по твоей вине что-то случится, я не просто отложу передачу власти — я лишу тебя права наследования.
Глаза принца полыхнули обидой. На мгновение королю показалось, что сын, как в детстве, искривит губы: «Так нечестно!» Но Фернанд только кивнул:
— Да, отец.
* * *
Едва мы вышли из приемной, я остановилась и требовательно посмотрела на Фернанда:
— Ну? Что сказал его величество?
— Отец подписал указ о помиловании, — принц легонько стукнул костяшками по кожаной папке, которую держал в руках.
— Значит, Дан свободен? Я могу его увидеть?
— Ближе к вечеру. Думаю, потребуется уладить кое-какие формальности. Я иду к Дагерати.
— Спасибо.
— А почему вы не спрашиваете, дал ли отец согласие на свадьбу?
— Это и так понятно. Если бы не дал, вы бы первым делом об этом сообщили.
Я опустила лицо, чтобы принц не заметил моего разочарования. Как бы я ни хорохорилась перед королем, у меня все же оставалась надежда, что Вильсент предложит какой-нибудь другой выход — например, помилует Дана без всяких условий.
Фернанд чутко уловил перемену в моем настроении.
— Что вы так поскучнели, Юлия? О чем думаете?
— Да так, ни о чем особенном, — я заставила себя выдавить усмешку. — Размышляю, какую половину королевства взять после развода. На юге климат приятнее, на севере природа красивее.
— Люблю девушек с чувством юмора, — принц улыбнулся с едва уловимой иронией.
Он подошел совсем близко, оперся рукой о стену рядом с моей головой. Агрессии в этом жесте не чувствовалось, но мне стало неуютно: слишком явно он заявлял свои права на меня.
— Забудьте о разводе, Юлия, — проникновенно посоветовал Фернанд. — Может быть, я позволю вам завести любовника. Года через три, когда родите мне наследника, а лучше — двух. Но до тех пор… — он склонился ко мне и прошептал, щекоча ухо дыханием: — Вы обещали быть послушной, помните?
По спине пробежал холодок. В глазах Фернанда плясали смешинки, но голос был серьезным — чему верить? Я сделала шаг в сторону, демонстративно увеличивая дистанцию, и любезно улыбнулась:
— Обсудим в первую брачную ночь.
— Ладно, — легко согласился принц. — Недельку я потерплю.
— Неделю?!
— Ну да, разве я не говорил? Свадьба через неделю.
— Но… почему так скоро?
— Чтобы невеста не передумала.
И снова диссонанс: губы смеются, глаза серьезны. Что происходит?
* * *
Расставшись с принцем, я направилась к Веронике. Идти к себе не хотелось: я не была уверена, что готова остаться наедине со своими мыслями. А с Никой мы не виделись уже неделю, и эти семь дней были не самыми легкими в ее жизни.
— Юля! — восторженно завопила девушка, повиснув у меня на шее. — Как же я соскучилась! Ой, прости! — она отстранилась и испуганно посмотрела на меня. — Я тебе ничего не повредила? Магистр сказал, что ты упала с лошади и ударилась спиной. Больно было, да? — Вероника сочувственно сморщила носик. — Ну, проходи скорей.
Она втащила меня в комнату и усадила рядом с собой на кровать. Я оставила надежду хотя бы поздороваться и терпеливо ожидала, пока словесный поток иссякнет.
— Слушай, а где Дан? Его нигде нет! Женька ужасно переживает, просто места себе не находит. Лорд Дагерати сказал, что отправил его куда-то по делам, а куда — не говорит. Жене — не говорит! Представляешь, да? А Женя сказал, что он теперь здесь насовсем. Ну, в Карантелле, в смысле. И к себе в Реал не вернется. Здорово, правда?
Я промычала что-то неопределенное. Для Ники, конечно, здорово. Да и для меня, если честно, тоже. А для Женьки? Вспомнилось: когда я видела его последний раз, на соседней койке в клинике, на нем не было амулета возврата. Он просто
не может
вернуться.
— Понимаю, что стыдно этому радоваться. — смущенно призналась девушка. — У него же там дом и все такое, но не могу удержаться. Каждый раз, когда он уходил, я боялась: вдруг не вернется?
Я поразилась легкости, с которой Ника это говорит, и только через несколько секунд сообразила: она ведь не знает, что на самом деле произошло. Не знает, как врачи в реанимации боролись за его жизнь — и проиграли. Не знает, что чувствовал Костя Литовцев, накрывая простыней мертвое тело друга. Не знает, что там осталась другая девчонка — наверное, чем-то похожая на саму Нику — которая никогда уже не увидит брата.
Она ничего этого не знает, для нее Женя просто решил не возвращаться домой. И это к лучшему.
Ника подтянула колени к животу, уткнулась в них подбородком.
— Юль… А после того, как Вереск погиб, ты хоть раз жалела о том, что у вас с ним ничего не было?
— Это удар ниже пояса.
— Ну, а все-таки?
Кого-нибудь другого я бы, не задумываясь, послала подальше с такими вопросами. Принцесса, наклонив голову чуть в бок, смотрела на меня серьезными карими глазами и ждала ответа. Я вздохнула:
— Жалела, конечно. Только чаще я думаю, что если бы что-то было, я бы переживала гораздо тяжелее… А почему вдруг такой интерес?
— Да ни к чему, так просто, — пробормотала принцесса, пряча глаза и заливаясь румянцем.
— Ник?
Она неловко поерзала. Бросила на меня косой взгляд и снова отвернулась.
— Знаешь, эта неделя… это просто кошмар какой-то был. Особенно первые три дня. Пока Женя был без сознания, мне все казалось, что я сама умираю, потом снова оживаю — и так много раз подряд. Мне ведь никто не говорил, что там с ним происходит. Я устроила… не очень красивую сцену в клинике, и папа отправил меня в наш загородный замок. Вернуться разрешили, только когда Женя в себя пришел. В тот день он даже двигаться не мог, не то что говорить, смотрел на меня вот такими глазищами… И вот стою я у его постели… реву, конечно… — Ника всхлипнула и действительно утерла слезы, которые успели набежать за время рассказа. — И думаю: я ведь запросто могла его потерять, а мы даже не целовались ни разу… ну, по-настоящему. Потому что я просто боялась… не знаю, чего… а Женя боялся за меня. И… в общем, я решила, что если он выкарабкается из всего этого, я его сама соблазню, — Вероника отчаянно покраснела, но в голосе было столько жара, что я не усомнилась: даже если Женька будет активно сопротивляться, у него нет ни малейшего шанса. — Потому что он наверняка не решится. Я… его поцеловала вчера. А что дальше — не знаю… — Ника смущенно умолкла.
Я хотела сказать, что это глупо — ложиться в постель с мужчиной только потому, что он может погибнуть в любой момент. Объяснить, что после этого терять его будет ничуть не менее больно. Напомнить, что она дочь короля, и любой ее поступок затрагивает честь короны. Я много чего хотела сказать — правильного и умного.
А потом подумала: какого черта, разве я имею право учить? Я много раз влюблялась — взаимно и безответно, занималась любовью — и отказывала в любви, четыре года прожила с мужчиной, который так и остался для меня чужим, а сейчас выхожу замуж за парня, с которым едва знакома. За десять лет, что отделяют меня от принцессы, я приобрела опыт, повзрослела, набралась цинизма… но я не стала мудрее. И по-прежнему боюсь любви. Может, это мне стоит просить у Ники совета?
