Пещера Черного Льда - Джонс Джулия (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Костер разгорался целую вечность. Райф, сложив ковшом дрожащие руки, дул на сосновые иглы. Когда яркие пальцы света побежали наконец по веткам, он поставил таять снег и посмотрел на Аш. Она спала, завернувшись в толстую лошадиную попону, положив голову в шапке на гладкий базальтовый валун. Надо было ее разбудить, чтобы она поела, сняла сапоги, выбила лед из чулок, воротника и шапки. Но Райф почему-то ее не разбудил. Она спала так сладко, и ее лицо впервые за день стало спокойным. Райф стал устраиваться на ночь, зная, что костер скоро согреет Аш.
Через некоторое время он закутался во второе одеяло и лег спать.
Когда он разбудил Аш утром, она не узнала его. Глаза у нее были тусклыми, как серая глина, кожа вокруг рта шелушилась, желтизна перекинулась на язык и десны.
Райф, охваченный страхом, потряс ее.
— Аш!
Ее глаза слабо блеснули. Райф, поборов желание потрясти ее посильнее, взял ее за плечи и сказал твердо:
— Собирайся, нам пора. Мы должны идти на север, к Поточной горе.
Пересохшие губы сложились в слово «Поточная».
Райф испустил тихий вздох. Аш держалась на ногах — придется довольствоваться этим. Поддерживая ее одной рукой, он нашарил теплую миску с натаянным снегом.
— Попей.
Она взяла миску и выпила все до дна. Вода текла у нее по подбородку, но Аш не замечала этого, а потом не стала утираться.
— Постой тут, пока я сверну одеяла и уложу котомку. — Райф прислонил ее к валуну, у которого она спала, чувствуя жар ее тела сквозь двойной слой шерсти. — Если захочешь облегчиться, сделай это тут, где тепло. — Его щеки тоже залил жар, только иного рода. — Я не буду смотреть.
Он не знал, понимает ли она его. Ее глаза смотрели куда-то в пространство. Собрав вещи и закидав снегом костер, он снова подошел к ней. Она сидела, уронив подбородок на грудь, бессильно опустив руки со скрюченными в варежках пальцами. Райф взял ее за руку.
— Аш, нам надо идти, ты помнишь?
Это было все равно что вызывать призрак из могилы.
День начался так же, как кончился предыдущий, — с реки полз морозный туман, окрашенный солнцем в багровый цвет. Ветер, резкий, но терпимый, колыхал шугу на реке и гонял туман между деревьями. В воздухе пахло снегом. Райф поглядывал на хмурые тучи — буря была им совсем не с руки.
То, что делала Аш, лишь отдаленно напоминало ходьбу. Ее трясло, и она больше не могла бороться с непроизвольными движениями, но как-то еще передвигала ноги. Райф обнимал ее за талию и принимал на себя как можно больше ее веса, но только собственная воля удерживала его на ногах.
Райф не знал, насколько она сознает окружающее. Он говорил с ней, но она не отвечала, заглядывал ей в глаза, но движущиеся там тени заставляли его отвернуться.
Час после снятия лагеря они провели в обществе реки, своей верной спутницы. Черные воды текли на запад, к морю, где ледяные дамбы каждую весну образовывали дельту. Райфу жаль было уходить от Волчьей, но их дорога вела на север, и время не оставляло места для грусти при расставании с рекой, известной в кланах как Мать Всех Потоков.
Туман понемногу уходил, открывая черные базальтовые скалы, заснеженные долины, забитые льдом протоки и высохшие сосны, ушедшие наполовину в землю, как выброшенные на берег киты. Кровавое дерево так далеко на севере не росло, а если и росло, то ничем не напоминало тех гордых великанов, что ценились в кланах дороже, чем скот. Здешние деревья ветер поставил на колени, их стволы блестели, как отполированные, и омела опутывала их ветви, бледно мерцая опаловыми, ядовитыми для человека плодами.
На восточном и северном горизонте вставали гранитные горы, и взгляд Райфа переходил от вершины к вершине, ища сдавленную ледником Поточную. Ветер вышибал слезы из глаз, и руки в перчатках нестерпимо болели. По словам Ангуса и Геритаса Канта, Полая река протекает у подножия Поточной. По весне она так раздувается от тающих снегов и льдов, что ломает горы, но неизвестно, в каком состоянии она находится сейчас. Реки, питаемые единственным источником, зимой часто перемерзают или пересыхают, но так далеко на севере ни в чем нельзя быть уверенным. Река может не замерзнуть и до весны из-за внезапных перемен погоды, горячих ключей или быстрого течения.
Райф снял перчатки и растер руки. От холода ему было трудно переводить взгляд от дальних гор на пальцы. Он совсем измотался. Прилечь бы хоть ненадолго... поспать...
Он пришел в себя внезапно, осознав, что не чувствует больше тяжести Аш. Она соскользнула вниз и теперь стояла на коленях в снегу. Райф проклял себя за слабость. Как он мог быть так глуп, чтобы закрыть глаза хотя бы на миг? Злясь на себя, он яростно натянул перчатки на руки, ставшие серовато-желтыми от ранней стадии обморожения.
— Аш, — произнес он пересохшим горлом.
Она была холодной и жесткой, как чум во время бури. Райфа тоже проняло холодом. Он присел и прижал ее голову к своей. Глаза Аш были закрыты, мышцы на горле содрогались, и от нее, как спиртом, пахло колдовством.
Холодность ее кожи медленно сменялась чем-то другим. Райф слышал гул голосов: «Протяни руки, госпожа. Здесь так темно, так холодно. Протяни».
Он непроизвольно отшатнулся. В клановом языке не было слова для звука этих голосов. Они шипели, как безумные. Что же это за люди, что за существа обитают в Провале? Геритас Кант говорил о тенях и прочих неопределенных вещах, но Райфу казалось, что тот слишком о многом умолчал. Тень не может взять меч и убить человека — почему же Кант думает, что они могут?
Но Райф не мог думать об этом сейчас. Роясь закоченелыми руками в котомке, он искал какой-нибудь кляп. Ветер выл, и плащ девушки, вздуваясь, хлестал ее по спине. От скал и деревьев по снегу, как живые, протянулись тени. Аш приоткрыла рот, и субстанция у нее на языке превращала день в ночь.
— Нет!
Райф метнулся к ней с такой силой, что они оба повалились в снег. Он зажал в руке целое одеяло и затолкал его угол в рот Аш, загнав черноту обратно. Видя, что ткань дальше не идет, он навалился на Аш, пригвоздив к земле ее руки и ноги.
Он не знал, сколько времени они пролежали крестом на снегу. Его дыхание стало медленным, тело остыло, а когда ему на веки упали первые снежинки, он очутился в мире, где день и ночь слились в серый ложный рассвет. При падении шапка свалилась у Аш с головы, и серебристые волосы развевались вокруг лица. Райф позвал ее по имени — он знал, что она не ответит, но не смог удержаться. Скатившись с нее, он стряхнул иней с плеч и локтей. Потом размял мышцы, вскинул котомку на спину, заткнул ивовый посох за пояс и надел на себя плащ мертвеца. Где-то за горизонтом завыл одинокий волк.
Собравшись в дорогу, Райф поднял Аш на руки и двинулся на север.
Магдалена Тихая ждала, укрывшись в грифельно-серой тени. Турло Пайк назначил ей свидание внутри «Овечьего копытца», а не на темной ненастной улице, но у нее были причины не входить в таверну. Кроме того, Крадущаяся Дева никогда не действовала по чужой указке.
Она узнала его по шагам. Мужчина тратит деньги на одежду, а не на обувь, и неровная поступь плохо залатанных подметок выдала Пайка, не успел он еще и свернуть за угол.
— Турло, — тихим и приятным голосом окликнула его девица.
Все мужчины любят звук своего имени, а некоторые любят его больше прочих. Турло Пайк, относящийся к последним, повернул голову так быстро, что его шея на миг обнажилась — в самый раз для удара ножом. Магдалена причмокнула губами почти беззвучно, как при поцелуе, выждала еще мгновение, зная, что сильнее всего мужчину завораживает тайна, и вышла на свет.
— Поди сюда, — поманила она его пальчиком, туго обтянутым блестящей, как будто мокрой, кожей.
Турло Пайк, кровельщик, столяр и мошенник, узнал Магги Море и нахмурился.
— Пошли в дом, Магги. Тут такая холодина, что волосы на заду леденеют.
Магдалена сделала ему шаг навстречу, но лишь потому, что это входило в ее намерения.
