Великая Охота (др. изд.) - Джордан Роберт (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Стрела-и-круг исказились в параллельные волнистые линии, и он опять отразил их. Голос Верин:
— ...правильно. Что-то...
Сила бушевала.
Мигнуло.
Тэм как мог утешал Ранда, когда Эгвейн после недолгой болезни умерла всего за неделю до свадьбы. Найнив тоже старалась утешить юношу, но она сама была потрясена, так как со всем своим искусством не имела никакого представления, что же погубило девушку. Все время, пока Эгвейн умирала, Ранд сидел у ее дома, и во всем Эмондовом Лугу не было места, куда мог он спрятаться и не слышать ее криков. Он понял, что оставаться здесь ему больше не под силу. Тэм дал Ранду меч с клинком, отмеченным знаком цапли, и хотя и не объяснил, как к двуреченскому пастуху попала такая вещь, но научил Ранда обращаться с ним. В день расставания Тэм вручил Ранду письмо, которое, как он сказал, поможет Ранду вступить в армию Иллиана, обнял юношу и сказал: «У меня никогда не было другого сына, и я не хотел другого. Если сможешь, возвращайся с женой, как я, мальчик, но так или иначе — возвращайся».
Правда, деньги у Ранда стащили в Байрлоне, как и рекомендательное письмо, и чуть не украли и меч, а еще юноша встретил женщину по имени Мин, которая рассказывала ему такие дикие, просто безумные вещи о нем самом, что он счел за благо в конце концов оставить город, лишь бы сбежать от нее. Со временем скитания привели его в Кэймлин, и там искусство владения мечом открыло ему дорогу в Гвардию Королевы. Иногда он ловил себя на том, что заглядывается на Дочь-Наследницу, Илэйн, и в такие моменты в голове у него начинали бродить странные мысли: что, мол, совсем не так все должно быть, что в его жизни должно быть нечто большее. Илэйн на него, естественно, и не смотрела; она вышла замуж за принца из Тира, но брак этот не выглядел счастливым. Ранд же был всего-навсего солдатом, бывшим пастухом из маленькой деревеньки далеко-далеко к западной границе, и только линия на карте, и не более, связывала эту деревню с Андором. Кроме того, у Ранда была недобрая слава, он прослыл человеком, подверженным приступам буйства.
Кое-кто поговаривал, будто он безумец, и в обычные времена даже умелое владение мечом, вероятно, не сохранило бы Ранду место в Гвардии, вот только времена не были обычными. Как сорняки, возникали Лжедраконы. Каждый раз, как только разделывались с одним, появлялись двое, а то и трое новых и провозглашали себя Драконами, и вскоре все государства оказались разодраны войнами. И взошла тогда Рандова звезда, так как он разгадал секрет своего безумия, секрет, который — он понимал это — должен хранить и хранил в тайне от всех. Он мог направлять. В битве всегда найдется место и время, когда немного направить — не так много, чтобы заметили в неразберихе боя, — и можешь ухватить удачу за хвост. Иногда срабатывали эти попытки направлять, иногда — нет, но частенько все получалось. Он знал, что он безумец, и ему было наплевать на свое безумие. Изнуряющая болезнь накинулась на него, но и на это ему тоже было наплевать, впрочем, как и любому другому, поскольку пришло известие, что вернулись армии Артура Ястребиное Крыло, дабы потребовать обратно земли предка.
Тысячу человек вел Ранд, когда Гвардия Королевы перевалила Горы Тумана, — ему и в голову не пришло завернуть навестить Двуречье; он вообще редко вспоминал о Двуречье, — а когда разбитые остатки армии отступали обратно за горы, он командовал уже всей Гвардией. Через весь Андор прошел он, сражаясь и отступая, среди орд спасающихся от нашествия беженцев, пока наконец не оказался у стен Кэймлина. Многие горожане уже бежали из Кэймлина, многие советовали армии отступать дальше, но теперь Королевой была Илэйн, и она поклялась, что не оставит Кэймлина. Она и смотреть бы не стала на обезображенное шрамами и болезнью лицо Ранда, но он не мог бросить ее. И так Гвардейцы Королевы остались и стали готовиться защищать Королеву, в то время как народ ее бежал.
В битве за Кэймлин Сила снизошла на Ранда, и он швырял молнии и огонь в захватчиков, раскалывал землю под их ногами, однако вновь на него нахлынуло ощущение, что рожден он был для чего-то иного. Что бы он ни делал, но остановить врага не мог. Слишком многочислен был враг, и у него тоже были те, кто мог направлять. И вот стрела молнии сбила Ранда с дворцовой стены, изломанного, истекающего кровью, обожженного, а когда последний вздох хрипом вырвался из горла, он услышал шепчущий голос: «Я опять победил, Льюс Тэрин».
Мигнуло.
Пустота дрожала от того, как мигал мир, содрогаясь от миганий, словно от ударов молотом, а Ранд изо всех сил старался удержать ее, удержать единственный символ, один — среди тысячи проносящихся по поверхности пустоты. Он старался ухватиться хоть за какой-нибудь один символ.
— ...не так! — кричала Верин.
Сила стала всем.
Мигнуло. Мигнуло. Мигнуло. Мигнуло. Мигнуло. Мигнуло.
Он был солдат. Он был пастух. Он был нищий. И король. Он был фермер, менестрель, матрос, плотник. Он был рожден, жил и умер Айилом. Он умирал безумным, он умирал, сгнивая заживо, он умирал от хворобы, от несчастного случая, от старости. Его казнили, и толпы радостными воплями приветствовали его смерть. Он провозглашал себя Возрожденным Драконом и вздымал свой стяг к небесам; он бежал от Силы и прятался; он жил и умирал в неведении. Он не подпускал безумие и болезнь многие годы; он и двух зим не протягивал. Иногда приходила Морейн и забирала его из Двуречья, одного или с теми из друзей, кто пережил Ночь Зимы; иногда она не появлялась. Иногда за ним приходили другие Айз Седай. Иногда — из Красной Айя. Эгвейн выходила за него замуж; Эгвейн, с суровым лицом, в палантине Престола Амерлин, вела Айз Седай, которые укрощали его; Эгвейн, со слезами на глазах, вонзала кинжал ему в сердце, и, умирая, он благодарил ее. Он любил других женщин, женился на других женщинах. Илэйн, и Мин, и белокурая дочка фермера, которую он встретил по дороге в Кэймлин, и женщины, которых он никогда не видел, пока не прожил эти жизни. Сотню жизней. Больше. Так много, что он и сосчитать был их не в силах. И в конце каждой жизни, когда он лежал при смерти, когда испускал последний вздох, в ухо ему шептал голос: «Я опять победил, Льюс Тэрин».
Мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло мигнуло.
Пустота исчезла, контакт с саидин оборвался, и Ранд тяжело упал, от удара о землю из груди вышибло бы дух, если б он уже не был наполовину оцепеневшим. Под щекой и под руками он ощутил шершавый камень. Было холодно.
Ранд увидел лежащую Верин, которая пыталась встать на четвереньки. Он услышал, как кого-то шумно рвет, и приподнял голову. Уно стоял на коленях, тыльной стороной ладони вытирая рот. Все покинули седла, а лошади стояли, судорожно подергиваясь, на напряженных ногах, дико вращая ошалелыми глазами. Ингтар, уставясь перед собой в никуда, держал обнаженный меч, так сильно стиснув рукоять, что клинок подрагивал. Широко разбросав ноги и руки, сидел Лойал, оглушенный и с вытаращенными глазами. Мэт свернулся клубком, обхватив голову руками, а Перрин вжал пальцы в свое лицо, словно хотел вырвать то, что видел, или же вырвать глаза, что видели это. Ни у кого из солдат вид не был лучше. Масима, не таясь, утирал струящиеся по лицу слезы, а Хурин затравленно озирался, будто высматривая, куда бежать.
— Что?.. — Ранд умолк, сглотнул. Он лежал на грубом выветренном валуне, наполовину ушедшем в грунт. — Что произошло?
— Выплеск Единой Силы. — Айз Седай, шатаясь, утвердилась на ногах и, вздрогнув, поглубже натянула на плечи плащ. — Так, словно нас насильно выталкивали... вынуждали... Он появился словно бы из ниоткуда. Ты должен научиться контролировать ее. Должен! Такое количество Силы может тебя сжечь дотла.
— Верин, я... Я жил... Я был... — Он сообразил вдруг, что камень под ним — округлый. Портальный Камень. Поспешно, весь дрожа, он рывком встал на ноги. — Верин, я жил и умирал, сколько раз, не знаю, очень много. И каждый раз было по-иному, но это был я. Это был я.
