Тень в отражении, или как выжить, путешествуя по фантастическим мирам с мужем и кошкой (СИ) - Мигель Ольга
Словно молитвы, я начала истерично нашептывать песни Раммштайн и AC/DC. Но увы, это не принесло мне морального успокоения!
– Зачем все это вообще? – убито прошептала я.
– Ну как же, вам же нужен костюм, в котором вы будете светиться на публике! – пояснила мадам так, словно говорила о чем-то, что само себе разумеющееся.
– Светиться на публике?! Я?!
– Ну да! Вы ведь новый идол!
– Какой еще к черту идол?! – закричала я, вцепившись в свои волосы руками.
– Самый настоящий идол! – улыбнулась женщина. – Так что не теряйте времени зря! Сейчас вас упакуют в корсетик, и мы отправимся в путь!
Не давая мне и слова вставить, мадам покинула комнату. Всего несколько секунд спустя ко мне забежала другая женщина – без декольте и, судя по всему, с грудью, недотягивающей даже до второго размера. Прыгая вокруг меня, она прикладывала то один, то другой корсет, пока из всей кучи розовых чудовищ не выбрала самый обшитый рюшками и кружевами, в который меня оперативно запаковала, несмотря на все мои стоны. И когда я посмотрела в зеркало, то поняла, что мою талию эта розовая хрень уменьшила сантиметров на тридцать. Вдобавок спина теперь выпрямилась так, словно я проглотила копье, а грудь стала казаться еще больше.
Видимо, решив, что я все еще выгляжу недостаточно позорно, эта же женщина натянула на меня чулочки и розовые туфельки, сделала мне два хвостика, которые начесала и зафиксировала лаком, и вдобавок влепила между ними розовый бантик!
– Ой, какая прелесть! Просто то, что надо! – восторженно захлопала в ладоши очкастая мадам, ворвавшись в номер. – А теперь поехали!
– Никуда я не поеду! – запротестовала я, но меня, увы, не спрашивали! Как я ни упиралась, но корсет и одежда, в которую меня запихнули, слишком ограничивали маневренность. Потому двум бабенкам не составило особого труда провести меня по коридорам гостиницы и запихнуть в карету, которая повезла меня по изящным улицам.
– Мы на месте! – внезапно сообщила мадам, когда карета резко остановилась.
– Да что здесь происходит? – взвыла я, увидев толпу лакеев, один из которых открыл дверцу кареты. Всей толпой они подхватили меня и насильно потащили по красной дорожке к двери, за которой я увидела белый фотофон, студийный свет и фотографа с зеркалкой.
– Ах, это ты наш новый идол?! Ох, какие формы, какие формы! – восторженно затараторил фотограф. – Так, становись сюда, улыбнись, ручку сюда, ножку сюда!..
В этот момент я, кажется, поняла, как чувствуют себя тупые собачки гламурных фотомоделей, которых хозяйка тащит в кадр, чтоб сунуть мордашкой в объектив рядом со своими скрученными бантиком губками. И, возможно, я чего-то в этой жизни не понимаю, но это чувство мне совсем не понравилось!
– Ну, думаю, этого достаточно! – сообщил фотограф, в последний раз нажав на волшебную кнопочку фотокамеры. – Сейчас мы все отфотошопим, обкультурим, и можно запускать!
– Отлично! – улыбнулась очкастая мадам и, не говоря больше ни слова, потащила меня обратно к карете. Толпа лакеев, словно в обратной перемотке, закрыли за нами дверцу и помахали на прощанье.
– Эй, секундочку, а это еще что?! – закричала я, таращась в окно на ситилайт с только что сделанной моей фотографией и надписью: «Милашка Юлечка, новый идол с роскошной грудью!» Притом подфотошпили меня вполне основательно, я даже сразу не узнала свое лицо. И главным образом потому, что они перерисовали кислую мину кота, которому хозяин нагадил в его собственный лоток, на радостную улыбочку а-ля Сейлор Мун!
– Это только начало! – пообещала очкастая мадам.
Не успела я прийти в себя после созерцания десятков ситилайтов с моими фотографиями, как карета остановилась возле очередного здания. Там меня уже не фотографировали… а снимали видео на разрисованном звездочками и сердечками розовом фоне! Эти добрые люди, которых я уже мечтала запихнуть в шредер и расстрелять через повешенье в процессе измельчения, заставляли меня бегать, прыгать и улыбаться, радостно махая руками! К концу этого процесса я озверела настолько, что чудом не покусала мадам, когда она в очередной раз схватила меня под руку и повела по коридорам.
Через пару минут меня усадили на красненький диванчик рядом с парнем и девушкой, которые начали задавать мне какие-то дурацкие вопросы про мои увлечения, любимые блюда и то, как я предпочитаю проводить свободное время. От всего этого дурдома я была настолько взвинчена, что заметила нацеленные на меня телекамеры только десять минут спустя. Буквально сразу же после этого они и выключились, а очкастая мадам утащила меня обратно к карете.
Выглянув на улицу из окошка в очередной раз, я познала истинный ужас: моя моська улыбалась буквально с каждого квадратного метра! Ситилайты, билборды, растяжки… черт возьми, даже газетные прилавки были полны журналами с моими фотографиями! И что хуже всего, люди активно на все это пялились, покупали, фанатично обсуждали – так, словно речь шла о звезде мирового масштаба, которая внезапно решила дать помпезный концерт в каком-нибудь Крыжопле!
– Помилуй меня, господи… неважно, какой и из какого мира, просто помилуй! – взмолилась я, увидев на плазменном экране в торце главной площади ролик, где я весело прыгала и бегала, который сменился отснятыми в студии кадрами с моим интервью.
– Ну вот, время пришло! – внезапно сообщила мадам, выпихивая меня из кареты.
– Для чего? Для ритуального жертвоприношения?! – упираясь, закричала я, уже не зная куда себя девать от паники.
– Для твоего выступления.
– Выступления? Какого еще выступления?!
– Ну ты даешь! – все так же добродушно засмеялась дамочка. – У тебя ведь сейчас концерт, скорее беги на сцену, к своим фанатам!
– Да вы тут все долбанулись!!! – взвыла я, отчаянно хватаясь за ближайший фонарный столб, от которого меня сразу же кинулись оттягивать трое здоровых мужиков.
– Юлечка, не волнуйся, все будет в порядке! И вообще, звезде твоего масштаба, с твоей грудью, не пристало волноваться перед выступлением. Просто иди туда, станцуй им и спой!
– Протрезвейте вы все наконец, черт побери! – заорала я на все горло. – Я не выйду к толпе в таком виде!
– Каком таком виде, Юлечка? Всем твой вид нравится! Никто от твоих плакатов взгляд отвести не может! – снова хлопнула в ладоши мадам, в то время как я мысленно чертыхнулась.
– Отстаньте от меня наконец! – взмолилась я. – Какого лешего вы пихаете меня на эту сцену?!
– Потому что ты звезда, пения которой все ждут!
– Но я не умею петь вообще!
– Что за глупости?! – строго пригрозила пальцем мадам. – Юлечка, солнышко, не переживай! Иди на сцену, главное, помни: песня должна идти от твоего сердца!
Наконец оторвав меня от фонарного столба, мужики буквально вынесли мое одеревеневшее тельце к кулисе. Больше всего на свете я хотела развернуться и побежать обратно, но не тут-то было! Проворная мадам уже стояла рядом со мной и, не дав мне опомниться, всучила в руки розовый микрофончик и пинком выпихнула на сцену!
В меня тут же вцепились десятки прожекторов и я услышала веселенькую попсовую музыку… а через пару секунд увидела многотысячную толпень, которая стояла под сценой и радостно визжала.
Неловко улыбаясь, я начала топтаться с места на место, пытаясь изобразить танец. Когда я огляделась на мадам в последней надежде получить помилование, то увидела только подбадривающую улыбку, с которой она приложила руки к сердцу и одними губами пафосно проговорила: «Пой!».
Собравшись с духом, я набрала в легкие воздух и… запела!
…Ну ведь я же сказала, что не умею петь! Значит, НЕ УМЕЮ, МАТЬ ВАШУ ЗА ЛЕВУЮ КИШКУ!
Глава 3. Воссоединение семьи
Сверля взглядом асфальт, я сидела на бордюре и наблюдала за помятыми флаерами с моими фотографиями, которые ветер гонял по мостовой, словно перекати-поле. Если поднять взор, то можно было увидеть сотни рабочих, оперативно снимавших и переклеивающих мои фото на билбордах и ситилайтах, спеша заменить их на другие миленькие мордашки грудастых барышень… либо просто на рекламу колбасы. Вскоре следы моей недолгой славы исчезнут вовсе – так же быстро, как и появились. И тысяча чертей, как же меня это радовало! Надеюсь только на то, что память у всех, лицезревших это позорище, сотрется так же быстро.
