Ключи ушедшего бога - Фирсанова Юлия Алексеевна (электронная книга TXT) 📗
Вот так рояль — его самобеглое высочество лично явилось по мою душу и с порога, идя неровными пятнами яркого румянца, патетично завопило:
— Принцесса! Симелия! Суженая и судьба моя, сами Первоотец и Первомать привели меня к тебе! Наконец-то я отыскал тебя! Я был прав, я не верил в то, что жестокосердная судьба разлучила нас навеки! Пусть ты исхудала в странствиях и волосы твои лишились золотого солнечного блеска, но дивно-совершенные черты твоего лика я узнаю среди тысячи тысяч!
«Влипла, не успела веснушек побольше на морду посадить», — мелькнула в сонной голове единственная заполошная мысль.
— Мальчик мой, ты ошибся, эта девушка не твоя суженая, — вмешался пусть и с запозданием, но все равно вовремя, участливый баритон.
На выручку переодетому принцу прискакала кавалерия в лице жреца Первоотца. Поскольку тишком вытащить из моей комнаты перевозбужденного парня возможным не представлялось, серохламидный вошел внутрь. Купируя разгорающийся скандал, он попытался затворить дверь. Ага, как же! Наконец-то почесались и мои Дабл-Кей. Примчались к шапочному разбору, полуголые (сверху), но зато при оружии.
— Я не мог ошибиться! — уперся всеми копытами переодетый принц. — Неужто не узнал бы я дивного лика своей суженой!
— Скажи правду несчастному, о исчадие Ольрэна, — приказал мне суровый жрец, осенив знаком кружка с черточкой. Ага, помню, щитом и мечом Первоотца.
В пыль, как вампир от кола, я не рассыпалась, огнем не занялась, даже чихать или чесаться не начала. Лишь с готовностью повторила:
— Я не Симелия, меня Кит зовут. Ты обознался, лирт!
Обзываться жрецу не стоило. Будь он полюбезнее, я, может, все как есть и рассказала бы. А так — фигу! Знак Первоматери перед грудью в воздухе нарисовала, чтобы розовеньким подсветило (честная я девушка, ироды полуночные!), и роток на замок.
— Точно так! И мы Первоотцом поклянемся, лирты, что девица эта Симелией никак быть не может, — вставил Кирт, делая знак Всеотца.
Керт отзеркалил движение напарника. Я присоединилась к щитовикам, вторично — лучше перебдеть, чем недобдеть, — засветив перед грудью розовый контур цветочка непорочности Первоматери.
— От исчадий Ольрэновых клятвы — что зеркало кривое, но в этом не солгали вы, — уже менее враждебно нехотя подтвердил жрец специально для принца.
Коллективная демонстрация символов местных богов, после которой не грянул гром и руки у нас не отсохли, благотворно подействовала на мрачного жреца. На шею он нам не кинулся, но настороженности во взглядах, бросаемых на наше трио, поубавилось.
Да уж, работенка служителю Первоотца еще та выпала: в ночи увещевать принца, у которого кукушечка макушечку изрядно продолбила. Вроде нормальные парни в баб не рядятся, если они, конечно, не актеры. Надо бы заранее щитовиков предупредить, чтобы спиной к нему не поворачивались, а то мало ли.
— Но я чувствую… — вконец растерялся Фиилор, зеленые глазки заблестели от навернувшихся слез.
— С чего ты нас всех исчадьями обзываешь, жрец? — встрял с озаботившим и меня вопросом возмущенный Кирт.
— Меткой Ушедшего вы клеймены, умеющий смотреть да увидит! Пусть и не совсем пропащие вы люди, коль способны знаки Всеотца и Первоматери начертать, — угрюмо бросил жрец, понимая патовость ситуации.
С одной стороны, мы находились на относительно свободных землях Валисанты, где поклонение любому богу, даже забытому и неодобряемому, могло вызвать лишь личное неприятие населения и не вело к встрече с душевными людьми при кипящем котле и костерке. С другой — деньги ценились везде и всюду, а беглый принц — это золото на ножках. Если его, конечно, по нужному адресу доставить. Зато в родном королевстве беглеца — Радильяре — поклонников Ольрэна с распростертыми объятиями никто не ждет.
Жрец вздохнул, сунул в карман хламиды круг тонкой колбасы, который сжимал, аки меч карающий, в правой руке (видно, дебош принца отвлек духовное лицо от позднего ужина), и предложил:
— Поговорим начистоту?
Дабл-Кей переглянулись и синхронно сжали ладони в кулак, чтобы затем резко раскрыть пальцы в направлении жреца, демонстрируя готовность к диалогу и предоставляя первое слово служителю Первоотца.
Принц в смятенных чувствах был почти насильно усажен на единственный в комнате стул, щитовики плюхнулись на кровать по обе стороны от меня. Жрец остался стоять. Оглаживая аккуратную бородку, он начал разговор, осторожно избегая имен и титулов:
— Мой подопечный — не самый сильный маг. Но если он заявляет, что ощущает в меченной Ольрэном частицу своей невесты, признанной погибшей, то движет им нечто большее, чем взгляд, затуманенный внешним сходством.
— Так ты маг и дверь мою магией вскрывал?! — не зная, возмущаться или восхищаться, выпалила я.
Фиилору хватило совести смутиться и поковырять пол тапочкой, расшитой бисером, но он тут же снова упрямо вскинул голову в ожидании объяснений.
«Консультация специалиста — а жрец, углядевший метку чужого бога, может считаться таковым — нам бы не повредила…» — задумалась я, не зная, как быть. И хочется, и колется.
Вопрос решился просто: «шериф Ноттингемский», вообще не вдаваясь в подробности, чего они на захолустном постоялом дворе соседней страны, такие загадочные, делают, от себя и принца поклялся. Дал слово хранить доверенные секреты, покуда мы трое блюдем их с принцем инкогнито и зла не умышляем. Клятва, конечно, в свидетели которой призывался Первоотец, оказалась куда как замысловатее, но смысл ее был именно таков.
Керт похмурился, почесал висок и первым, пока Кирт не наболтал лишнего, коротко признался:
— В тот день, когда прогулочная коляска рухнула в ущелье, мы очнулись на алтаре Ольрэна. Безумный его жрец Йорд возносил молитвы Ушедшему над нашими телами. Мы выжили, исцелились, но подняться из ущелья не смогли. Пришлось воспользоваться лабиринтом Ольрэна. Ушли в день катастрофы, вышли вчера днем в соседнем лесочке.
— Алтари Ольрэна, лабиринт Ушедшего, безумный розыгрыш… — неодобрительно, но без ненависти фанатика покачал головой «шериф», огладив бородку.
Из глаз его исчезла большая часть подозрительности и недоверия. Если раньше нас могли подозревать в самых коварных деяниях с неясными мотивами, то теперь просто поставили диагноз или клеймо: «Балбесы, невезучие жертвы обстоятельств». Каким-то образом жрец точно определил правдивость слов Керта, и уровень напряженности в комнате окончательно вернулся к норме.
— Значит, все-таки ты моя суженая! — довольно встрял нетерпеливый принц. В женской пижаме и пеньюаре на бантиках парень смотрелся уморительно. Особого комизма добавляла его пафосная мордаха.
— Это не она! — возмущенным хором объявили Дабл-Кей.
Истовый огонь с примесью сумасшедшинки в очах принца вопли щитовиков и увещевания жреца ничуть не притушили. Блин, пора срочно кое в чем признаться, пока меня без меня не женили, то есть замуж не забрали!
— Сумасшедший жрец лепил меня на алтаре. Искалеченному телу Кимеи досталось лицо Симелии. А Ольрэн вмешался и засунул вместо уходящей души служанки мою собственную, вам незнакомую. Я помню, что помнила Ким, но ничего не знаю о думах и чувствах Симелии, — настала моя очередь откровенничать в попытке достучаться до разума принца.
Все равно скрывать очевидное от жреца Первоотца мне показалось не то что бессмысленным — вредным. По слухам, порой их силы, призываемые молитвой покровителю, были немыслимыми. Кроме того, до зуда хотелось вывести бедолагу Фиилора из состояния влюбленной придури если не физической оплеухой, так хоть словесным пинком.
— Ах вот откуда метка смерти рядом с клеймом Ольрэна, — глубокомысленно покивал «шериф», занося в мою графу еще один небольшой плюсик.
— Возможно, частично, — осторожно согласилась я, не став освещать общую теорию попаданства, панибратские отношения с типом при портфеле (вместо традиционной косы) и поневоле принятую должность с невыносимо пафосным названием Заступающая Последнюю Дорогу.
— Раз уж встретились, была на то воля Первоотца. Потому, думаю, следует вам кое-что знать, — задумчиво промолвил жрец и, не дожидаясь вопросов и уговоров, провел политинформацию.
