Дагор Дагорат(СИ) - Созутов Семен Евгеньевич (е книги .TXT) 📗
Глава четвертая. Фэйкор.
По восточному тракту в диких степях Прирунья неторопливой рысью ехал всадник. То, что этот наездник был далеко не обычным завсегдатаем здешних мест, буквально сразу бросалось в глаза любому путнику, которому бы посчастливилось повстречать его на своем пути. Молочно-белая идеальная кожа красиво оттенялась темно-зеленым дорожным костюмом и легким травянистым плащом, в который с ног до головы был закутан незнакомец.
Всадник явно не принадлежал к человеческой расе. Слишком стройная фигура, слишком гладкая кожа и слегка заостренные уши не оставляли любому встреченному никакого сомнения относительно того, кто перед ним.
Путник несомненно принадлежал к эльфийской расе. Причем к самой восточной ее ветви. Ветви эльфов авари, коих их западные сородичи звали эльфами ночи. Эльфами, не возжелавшими дивного света Валинора и его могучих владык.
Конь всадника также сильно отличался от обычных лошадей. Идеально стройный, с телом будто бы вышедшим из под резца неведомого, но донельзя искусного мастера и бархатной отливающей серебром шерстью, он принадлежал к породе эльфийских луноходцев и ничуть не уступал коням иных родов эльдар, которые также были весьма и весьма сведущи в искусстве выращивания лошадей, на голову превосходя в этом отношении все иные расы и народы Средиземья.
По легенде сам неистовый Нахар, конь Великого Охотника Оромэ был прародителем этих сказочных иноходцев. Каждый из них имел свое имя и на протяжении всей жизни признавал лишь одного хозяина. Этот конь тоже имел свое имя. Эйхар, так звали этого жеребца. Личный конь лучшего воина и чародея народа авари. Конь самого могучего Фейкора. Всю дорогу эльф был погружен в свои нелегкие думы, ни на секунду, однако, не теряя бдительности, ибо в диких землях Прирунья это было смерти подобно.
Будучи от природы невероятно одаренным магически, он острее прочих своих сородичей ощущал ту незримую злобу и напряжение, копившееся в мире последние десятилетия. Нет, даже непосредственно после окончания Войны за Кольцо тьмы в этом мире, несмотря на тогдашнюю победу светлых сил, все равно оставалось предостаточно, и орки и им подобные отнюдь никуда не исчезли, лишь затаившись до времени. Но именно теперь они, наконец-то, решились вновь поднять голову и выйти из вековечной тени.
Здесь не могло быть ошибки. Среди авари Фэйкор был единственным, кто умел своим разумом достигать земель Валинора и вести беседу с тамошними великими иерархиями. И те лишь подтвердили его опасения. Мир вновь ожидали потрясения, и его народу предстояло встретить их во всеоружии.
Авари еще не знал об охватившей северо-восток Арнора войне и поражении орды, но инстинктивно чуял, что мешкать было более нельзя. Малочисленность своего рода эльфы испокон веков компенсировали единичной мощью своих воителей и могущественной магией. Ныне пришла пора вновь прибегнуть к ее помощи, и поскольку за века враг стал чудовищно многочисленным и сильным, следовало прибегнуть к мудрости и творениям тех, кто стоял несоизмеримо выше даже гордых перворожденных элдар.
Сердце Пламени. Артефакт, о котором молчали практически все хроники древности, ибо он был невероятно могущественным оружием, которое ни в коем случае нельзя было доверить в нечистые руки. Лишь крайне редкие упоминания о нем дошли до настоящих дней, да и то знали о его существовании лишь немногочисленные посвященные. Те, кого Валар в свое время посчитали достойными хранить сию великую тайну.
Огненный клинок самого Тулкаса Астальдо, коим тот сражался еще в эпоху первых войн с Мелькором. Клинок, врученный могучему Вале самим Илуватаром. Меч, рожденный в глубинах Пламени Неуничтожимого, специально созданный Эру, для того чтобы уничтожить Черного Врага Мира и раз и навсегда покончить с Тьмой в пределах Арды. Однако тогда грозный и неистовый, но добрый сердцем, незлобивый и простодушный Тулкас пощадил Моргота, лишь пленив его, но не лишив бытия.
А меч был сокрыт в самом сердце Туманных гор. Там, где ныне располагалось величайшее королевство наугримов на протяжении всего их существования на просторах Арды. В пределах древнего Казад-Дума. В Мории. В самой ее глубине под морийскими рвами оставили Валар могучих стражей из числа младших духов стихий, чтобы они хранили клинок от всякого, кто попытается завладеть им.
Такова была воля самого Творца Илуватара, ибо меч сей был слишком грозным оружием даже для рук сильнейших из айну, не говоря уже об иных сущностях рангом ниже. Самим средоточием, сердцем Изначального Пламени был этот клинок, и горе тому, на кого будет обращен его неистовый гнев...
Фэйкор встряхнулся, отгоняя мрачные мысли прочь. Стоило признать, что его поход с самого начала был авантюрой чистейшей воды. В древних легендах дошедших до авари недвусмысленно говорилось, что даже если вздумавший завладеть мечом пройдет все испытания и одолеет всех стражей, клинок, воистину будучи сердцем, средоточием Изначального Пламени, мгновенно испепелит дерзкого, осмелившегося прикоснуться к нему. Лишь тот, кто будет отмечен благословением самого Творца, сможет свершить сей подвиг и безнаказанно овладеть бесценным клинком.
Однако внутренний голос продолжал упорно твердить ему, что он на верном пути, и Фэйкор при всем желании не мог ему противиться. Он жаждал отыскать меч не ради собственных тайных желаний и амбиций, а лишь ради спасения своего народа, и теперь не мог свернуть с намеченной дороги...
Когда вдали показался отряд из четырех всадников, судя по виду типичных степняков, коренных уроженцев здешних мест из числа людей, хотя встречались здесь и орки, эльф мгновенно очнулся от дум. Вряд ли от пришлых стоило ждать чего-либо хорошего. Подозрения его полностью подтвердились, когда трое наездников в серых бурнусах пришпорили коней, двинувшись навстречу ему, на скаку ловко разворачивая длинные ременные арканы.
Эльф хищно усмехнулся. Работорговцы. Что ж, сейчас эти степные псы узнают, что нападать даже на одного авари категорически не следует, не имея в своих рядах хотя бы десятикратного численного превосходства. Сняв со спины длинный изящный лук, Фэйкор быстро извлек и колчана сразу три стрелы и одновременно наложил их на тетиву. Тщательно прицелившись, авари одним выстрелом выпустил все три стрелы, вложив в каждую из них толику своего первородного огня, который изначально пылает в каждом урожденном элдар.
Усиленный чарами выстрел произвел ошеломляющий эффект. Все трое степняков, находившихся на довольно приличном отдалении друг от друга, разом рухнули с седел. В груди каждого из них торчала длинная эльфийская стрела с изящным белым оперением.
Оставшийся в живых работорговец при виде подобного резко развернул коня, пытаясь как можно скорее уйти от жуткого наездника, однако Фэйкор не дал ему подобной возможности. В свою очередь послав Эйхара в галоп, он легко настиг степняка и прямо на скаку выпустил четвертую стрелу, вонзившуюся в затылок незадачливого работорговца.
Закончив с нападшими, авари деловито осмотрел трупы, забрав у мертвецов все мало мальски ценное и спокойно продолжил путь. Никакая жалость здесь была неуместна. У бандита неподалеку могли оказаться еще сообщники, и, оставив его в живых, Фэйкор рисковал навлечь на себя погоню.
Впрочем, эльф не особенно опасался преследования. В случае чего его луноходец, в коем также была немалая толика древней как сама Арда магии его народа, легко сумеет оторваться от погони. К тому же изначально рожденный могучим чародеем, развивший свой дар до невероятных высот, авари легко мог скрыть себя и своего скакуна пологом невидимости, что наверняка сбило бы с толку любителей живого товара и заставило бы их отказаться от своих намерений и поискать себе более легкую добычу.
