Наследник. Книга первая (СИ) - Ночина Марина (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Тогда им не хватит и светового дня, если я начну каяться.
Эльф закончил оглашать приговор и лёгким жестом отправил Зету к «коробочке со священным сорняком». Это я услышал от рядом стоящего вампира и не к месту хрюкнул от смеха. А вот ужас в глазах вампиров отлично подходил для момента.
То, что мой сосед по эшафоту назвал «сорняком» на самом деле было ростком Древа Жизни и эльфы судили по нему. И плевать, что приговор-то уже зачитан. Коснёшься ты этого цветочка, и коли он расцветёт — ты невиновен. Нет, — ну на нет, и суда нет. Есть топор палача.
Мисс Злюка, сегодня одетая в элегантное обтягивающее платье, закрывающее тело от подбородка до стоп, столь же элегантно поднялась с трибуны для обвинителей, дошла до священного дупла и «произвела на свет» этот самый росток Древа. Не знаю, почему мне до чесотки в кончиках моих половинчатых клыков хочется её ненавидеть, но я не собираюсь себя сдерживать.
Ухастая принцесса поднялась на эшафот и пошла вдоль вампиров. По правилам, коснуться Древа должен был каждый независимо от того признаёт он свою вину или нет. Откуда я это всё знаю? Хорошо учился в школе. Но сейчас, когда шла война, это казалось чересчур «пафос». Но, потому они и эльфы. Да и определение «пафос» существуют только в эльфийском языке. Не знаю, как правильно перевести его и можно ли вообще перевести, но оно лучше всего выражает отношение ушастых к жизни. И к другим расам. Если людей они ещё терпят из-за их наивности и глупости, всех остальных они попросту презирают. Тёмные эльф такие же, но они более циничны и прямы в своих поступках. Одним словом — тёмные.
— Кри ла, — посоветовал я своему соседу, тот испуганно дёрнулся и едва не грохнулся на колени. Они что, действительно видят во мне своего короля? Хорошо хоть подошедшая с сорняком в руках эльфийка, отвлекла вампира.
Тот с обреченной решимостью коснулся пальцем ростка и замер с каменным выражением лица. Разумеется, Древо не зацвело. Вампир по факту не может «дать жизнь». Только забрать. В какой-то степени я ненавижу своего отца-вампира за то, что вдоволь нарезвился с моей матерью. А вот Мать-человека винить за то, что она оставила ребенка, не могу. Парадокс, но всё же.
— Твоя очередь, — язвительно пропела ушастая.
— Стоит ли? Вы уже всё решили.
— Это традиция, — а мордашка-то серьезная-серьезная, не придерешься. Вот только девочка от тебя за километр несет ненавистью. От рядом стоящих вампиров несло страхом и обреченностью, от сидящих на помосте обвинителей — радостью и чем-то приторным, с наметками интереса. А от посторонних ушастых, собравшихся поглазеть на казнь псевдо короля, либо его сына, уж не знаю, как эльфы объявили меня, разило презрением и желанием самолично перерезать мне глотку и вырвать сердце. И это миролюбивая светлая раса. Я усмехнулся и мысленно послал всех в гномьи горы, искать драконов.
— Тебя выдают глаза, — объяснил я принцессе и коснулся ростка. Наверное, то, что произошло дальше, навсегда войдёт в анналы эльфийской летописи. Росток дёрнулся словно живой, на одной из тонких веточек набухла почка и через пару мгновений распустилась чёрным цветком.
Честное слово, я буду коллекционировать выражение лиц ушастых. Принцесса едва держала свой росток на вытянутых трясущихся руках, остальные просто оболдевше молчали. Только вампиры радостно галдели, свистели и всеми возможными методами, поддерживали меня. И вот кто после этого назовёт их злом?
— Что-то не так? — невинно интересуюсь у отступающей эльфийки. Та, открыв рот, неотрывно смотрит на распустившийся цветок и, кажется, начинает паниковать.
Первым из эльфов, как и полагается, очнулся Рэйринар, соскочил с трибуны, прыжком заскочил на эшафот, вырвал из рук принцессы горшок и куда-то умчался.
Вернулся эльф спустя минут пять, с видом, как будто только что увидел призрак своего усопшего отца вытанцовывающего джигу на его любимой цветочной клумбе с тюльпанами. Жестом приказал освободить меня, а мне следовать за ним.
— А вампиров?
— Что? — Рэйринар остановился и непонимающе уставился на меня.
— Вампиров говорю, кто освобождать будет?
— Они военнопленные и подлежат казни.
— Отпустите их, и я расскажу о себе всё, что вы захотите.
М-да. По-моему у меня скоро закончится место, чтобы складировать ошарашенные лица остроухих. Впрочем, вампиры смотрели не менее удивлённо. Ещё бы, у клыкастых не принято вступаться за собратьев. «Один за всех и каждый за себя», выражение отлично характеризует суть кровавой расы. Удивляюсь, как они до сих пор не перегрызлись между собой.
— Освободить! — спустя минуты две тяжелого мыслительного процесса, распорядился пришедший в себя Рэйринар. Произошла короткая заминка, видимо, эльфы никак не могли понять, что от них хотят. Не вписывался приказ «освободить вампира» в их сложившиеся тысячелетиями устои. Но, вампиров всё-таки освободили, вот только парни сами растерялись от такой неожиданности. Скучковались у меня за спиной и, кажется, пытались понять, что же им теперь делать дальше.
— Возвращайтесь домой, — посоветовал я. Но вместо того, чтобы послушаться моего совета, все трое рухнули на одно колено и принесли мне клятву верности. Теперь уже я растерянно озирался по сторонам и пытался решить, что делать. Вот чего-чего, а заводить трёх комнатных собачек, я желал в последнюю очередь. И ведь теперь не откажешься.
Я вопросительно скосился на Рэйринара, «порадовался» его ухмыляющейся роже и жестом приказал вампирам следовать за мной. Чувствую, мне не обойтись без эскорта, когда я отправлюсь в гости к предполагаемому папочке.
Глава 9
— Куда заселят мою свиту? — это был первый вопрос, который я задал эльфу, когда мы таки остались наедине в его кабинете. Рэйринар не пустил даже Зету, за что я отдельно был ему благодарен.
— Не волнуйся, заселим. Ты располагайся. Есть хочешь? — эльф был сама приветливость и я, не стесняясь, воспользовался его щедрым предложением. Рабочий стол остроухого буквально ломился от еды. Когда они успели её принести, меня волновало мало. Положив себе без разбору всего и побольше, я развалился в зеленом плетёном кресле и задумчиво уставился в тарелку. Эльфы — травоядные. Они из принципа не едят мяса. Наесться тушёными овощами и салатами, такому существу как я, просто нереально.
— Мне подождать пока ты поешь? — учтиво спросил Рэйринар, крутя в руке прозрачный бокал с подозрительной зелёной жижей.
— Ближе к делу, — я опасливо поковырялся в тарелке и понял, что не так уж я и голоден.
— Мне тут в голову пришла странная идея. Я хотел узнать твоё мнение.
— Весь внимании, — я показно отодвинул тарелку с зёлёно-синей бурдой и придвинул показавшийся мне более съедобным пирог.
— Как ты утверждаешь — ты человек.
Говорить с набитым ртом в присутствии перворождённого, мне показалось кощунством, и я просто кивнул.
— Ты ешь обычную пищу, не боишься серебра и освящённой воды. Говоришь на нескольких языках. Твои раны заживают за несколько суток, и ты похож на вампира. Сами вампиры признали тебя.
— И? — я не выдержал столь высокой похвалы и вопросительно глянул на эльфа.
— Ты не первый, в чьих венах смешивается кровь двух рас.
Ну, не скажу, что заявление ушастого меня было как гром среди ясного неба, но пирогом я поперхнулся. А пока откашливался, поливал свои полудетские извилины разными интересными удобрениями. Например, чего это эльф вдруг стал ко мне такой добренький-добренький? Цветочек у них распустился? Вампиры меня признали? Да, плевать! Грох мъях хмык! А это настораживает! Если я такой не один, то…
— А можно поподробней? — прокашлявшись, попросил я.
— Можно всё. Но за всё нужно платить, — заулыбался эльф. Это он так тонко намекнул? Секунд десять он пытливо вглядывался в мой немигающий взгляд, поморщился, наивно вздохнул и предложил говорить мне. Я отрицательно мотнул головой. Рэйринар пожал плечами и продолжил:
— Условия просты. Ты помогаешь нам уничтожить вампиров, а мы в долгу не останемся.
