Страж. Наемник - Кривицкий Кирилл Михайлович (книги без регистрации TXT) 📗
Язулла вновь переглянулся со слегка пришедшим в себя Чатланом, перевел задумчивый взгляд в потолок и принялся о чем-то размышлять.
– Ну-у, – неуверенно протянул Язулла – слышал как-то, что стражники иногда избавляются от конкурентов в казематах заталкивая бедняг в камеры. Ведь в традициях сказано, что стражники неприкосновенны в коридорах, но о камерах ничего почему-то не говорится, и я никогда не слышал, чтобы такую группу казнили или хоть как-то наказали.
– Да они собственно никогда в камеры не входят, а на арену только рабы. – подал голос Чатлан, окончательно пришедший в себя.
– Отлично. – полукровка мечтательно улыбнулся – Ладно, мужики, пойду, поболтаю со стражниками немного.
Полукровка отстранился, покачнулся и ухватился за стену, чтобы не упасть. Стражники насторожились. Полукровка, блаженно улыбнувшись, припал к стене, словно пытался обнять каменные блоки, начал непонятно кому ласково лопотать.
– Ну, мой миленький, давай, поделись еще. – потеснее прижался к стене и уперся в нее лбом, оставляя кровавые разводы. – Сегодня столько народу было, ведь запасся на несколько дней вперед, давай же отдай чуть-чуть, ну чего тебе стоит? – стражники переглянулись, Чатлан сочувственно покачал головой. – Все рано она тебе не нужна, ведь подкармливал по чуть-чуть все это время, не дал сдохнуть. Ну же, мой хороший, я потом тебя заберу, слово даю! – полукровка содрогнулся, застонал от наслаждения, некоторым привиделась темная дымка, окутавшая его на несколько мгновений. Стражники начали неуверенно приближаться – Вот спасибо, золотце мое, обязательно заберу, я добро не забываю.
Полукровка отстранился от стены, весело посмотрел на насторожившихся стражников.
– Привет доблестным воинам, как сегодня ставки, кто-нибудь выиграл?
Стражники расслабились, один из них сокрушенно покачал головой и неожиданно ответил. – Сегодня не получилось ставку сделать, служба, чтоб ее! – полукровка сочувственно покивал головой и заговорщицки приблизился.
– Вот что я вам скажу, мужики, завтра обязательно поставьте на нас, слышали ведь, что порвали всех. – стражники вновь переглянулись, в глазах загорелся огонек алчности. – Ставьте, ребята, не прогадаете, клык даю. У нас в группе подобрались сплошь звери, только вон те трое громил красноглазых чего стоят, остальные тоже не легче.
Полукровка пошел вперед уверенной походкой, уже не покачиваясь и перебрасываясь шуточками со стражниками, словно со своими закадычными друзьями с которыми распил ни один бочонок вина. Группа угрюмо шла вперед, изредка бросая злые взгляды на полукровку, обхватившего стражников за плечи, и упоенно расписывающего женские прелести покатывающимся с хохоту стражникам. Тем временем группу привели к месту их заключения, двое впереди идущих стражников отперли дверь и встали по бокам, пропуская идущих на свободу внутрь.
– Нет, там такая красотища, страх, да и только! М-м-цу. – полукровка, мечтательно закатив глаза, поцеловал свои пальцы, пытаясь выразить жестами насколько красивое зрелище. – Как только получу свободу, обязательно загляну к девочкам и вот тогда не вылезу от них пару недель, не меньше. – стражники, сально улыбаясь не заметили, как миновали своих сослуживцев, стоящих по бокам с вытянувшимися лицами. Полукровка резко остановился, посмотрел на ухмыляющихся стражников, и криво улыбнувшись в ответ, сказал. – Но вам это не грозит. – резко ударил в гортань, перебивая голосовые связки, отточенными движениями переломал руки и ноги стражнику и закинул в угол камеры. Второму двинул кулаком в лоб, погружая в беспамятство. Повернулся к дверям. – Претензии есть? – стражники за дверями покачали головами – Тогда определитесь, либо сюда, либо туда. – дверь моментально захлопнулась.
Полукровка, пританцовывая, подхватил стражника и направился в тот угол, в который забросил второго. Посмотрел в побелевшие от боли глаза искалеченному. – Ты не бойся, умрешь завтра утром. – осторожно положив второго стражника на солому, продолжил методично ломать кости, приговаривая. – Не люблю я это делать, извини за каламбур, но что поделать, мне нужно, чтобы ты помучился немножко перед смертью, а потом я тебя убью, я же добрый, я ж хороший, весь из себя безобидный такой, белый-белый, прям пушистый!
Сокамерники отошли от полукровки подальше, не сводя округлившихся глаз с развернувшейся перед ними картины. Полукровка, что-то напевая себе под нос, перебил связки второму стражнику и точно так же искалечил беднягу, как и первого. Затем, не стесняясь никого, припал к горлу жертвы. Искалеченный стражник содрогался, а полукровка не спеша пил кровь, постанывая от удовольствия. С сожалением оторвался, облизал губы и уселся у стены в обнимку с трупом, блаженно прикрыв глаза и поглаживая блоки камеры. Неожиданно полукровка отбросил от себя искалеченный труп, по всему телу словно прошла волна, на лице застыла печальная маска тоски. Полукровка провел по лицу ладонью, смахивая запекшуюся кровь, и неожиданно проникновенно запел.
Кольщик, наколи мне купола
Рядом чудотворный крест с иконами
Чтоб играли там колокола
С переливами и перезвонами
Наколи мне домик у ручья
Пусть течет по воле струйкой тонкою
Чтобы от него портной судья
Не отгородил меня решеткою
Нарисуй алеющий закат
Розу за колючей ржавой проволкой
Строчку – Мама, я не виноват!
Наколи, и пусть стереть попробуют
Если места хватит, нарисуй
Лодку с парусами, ветра полными
Уплыву, волки, и вот вам…
Чтобы навсегда меня запомнили
И легло на душу, как покой
Встретить мать – одно мое желание
Крест коли, чтоб я забрал с собой
Избавление, но не покаяние
[Кольщик. – М. Круг]
Все замерли, вслушиваясь в неизвестную песню, сокамерники почувствовали рвущуюся на свободу душу полукровки. Каждый видел что-то свое, самое сокровенное и бередящее старые душевные раны. Где-то на грани восприятия все увидели полупрозрачные невиданные ранее храмы, сложенные из круглых бревен, отстроенные из белого камня величественные стены, увенчанные золотыми куполами башни с крестами на них, отбрасывающие солнечные зайчики. Некоторые услышали где-то вдали мелодичный перезвон колоколов.
Души заключенных рвались на свободу вслед за ним, рвались домой. Каждый видел себя дома в окружении родных. Отца, мать, кто-то видел родных сестер, и младших братьев, видел всех кто дорог сердцу.
Из глаз заключенных полились слезы, но никто не обращал на это внимания, никто не стеснялся проявленных чувств, каждый вспоминал самого дорогого на свете человека – маму. Каждый мысленно просил прощение за то, что не часто о ней вспоминал или ценил.
В каждом поселилась мрачная решимость сделать все, что в их силах, чтобы вновь увидеть свободу, приложить максимум усилий, чтобы вырваться, а если нет, сделать так, чтобы их смерть запомнилась всем, чтобы еще долго передавали рассказ из уст в уста.
Камера погрузилась в тишину и не нарушалась ничем, заключенные переживали лучшие моменты своей жизни в полном молчании, и еще долго не решались разрушить столь хрупкую и чувственную тишину мрачной реальностью жизни.
Первым зашевелился полукровка, привлекая к себе внимание деликатным покашливанием, затем поинтересовался.
– Граждане идущие на свободу, давайте знакомиться, раз все в одной группе. – полукровка осмотрел всех тяжелым взглядом, на миг задумался. – "Как бы так назваться, чтобы настоящего имени не сказать и не соврать при этом? Конспирация, чтоб она была ладна! В моей ситуации по-другому быть не должно, судя по первым моментам моего пребывания на Северье, мне придется туго, я бы даже сказал весьма туго. Амулет накопитель в виде браслета отдал остатки энергии, когда меня прожаривали и приказал долго жить, где остальные вещи, не имею ни малейшего понятия. Знаю только одно – надо вернуть свой рюкзак, если он не сгорел. Там же мой атам! Уп-с, главное чтобы не догадались, что это за ножичек такой интересный, да убрать всех, кто мог видеть его, слишком опасно для жизни. Кстати, мне приглючились голые девицы-красавицы или меня действительно занесло на местный девичник и вообще, нафига на меня набросились те странные быки? К тому же, как я тут оказался? Язулла говорил, что на арену отправляют всех опасных преступников, но я-то тут причем? Угу, груда вопросов да пауза затянулась. А ладно, была – не была, возьму свой оперативный псевдоним, имя мое, но не мое настоящее". – Меня зовут Данте.
