Совсем не Золушка!. Трилогия (СИ) - Панина Валерия (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
Нестройные голоса подхватили
- Простите нас. Простите!
На протяжении повести мужики переглядывались и согласно кивали. Ромурин, хмуря брови, заложил пальцы за широкий ремень и помолчал.
- Слушай мой приказ. Завтра идете к господину Аларику. Будете работать на общину, пока не отработаете долг. А чтоб не съели больше того, что заработаете, обед будете брать с собой. Арестантский. Кру-гом марш!
Построившись в маршевую колонну по двое, каторжане побрели доедать вечернюю пайку.
Глава двадцать вторая, в которой героиня и не только пробуждает чувства.
В каждой деревне Ласурии, даже такой маленькой, как Прихолмье, была Большая площадь. Пусть даже на площади помещалась только мраморная чаша, в которой бил алмазными струями родник, поивший деревню. Над родником красовался резной шатер. Из чаши вода переливалась в мраморный же желоб, положенный в камнях брусчатки. На площади вечером прогуливались парочки, а днем, под предлогом похода за водой, обменивались новостями тетушки и кумушки.
Госпожа Аннис и госпожа Милдрит встретились аккурат к обеду. От бассейна отлично просматривалась не только Главная улица, но и переулки и задворки, слышались разговоры и стук молотков. Тив и Вино чинили сарай, разобранный вчера общинным быком Гаспаром.
Рядом суетились с десяток ребятишек - подавали гвозди, носили доски, связывали пучками солому для крыши. Совсем маленькие ползали по огороду, дергали траву и собирали гусениц.
Мужики перемолвились между собой, слезли с козел и направились в дом, махнув помощникам отдыхать. Дети расселись на траве и досках, развязали узелки.
Тетушки глядели, как замурзанные дети достают по куску хлеба и огурцу. По рукам пошел коробок с солью, в которую сотрапезники макали яйца, по одному на брата. Старшая девочка, с длинными льняными косицами, в пестрой косынке, взяла кувшин с водой и кружку и пошла по кругу, давая напиться. Обед закончился минут за пять. Тонкий детски голосок затянул:
С Ласурского вокзала
Пришел сюда босой,
Пресветлая Индари,
Умру я молодой.
Госпожа Аннис и госпожа Милдрит, не сговариваясь, подхватили пустые ведра и как ужаленные ринулись по домам. Вихрем промчавшись по улице, стуча в калитки и оконца и что-то быстро втолковывая соседкам, внеслись каждая к себе на подворье и тут же вынырнули обратно.
Еще через пять минут вокруг детей сгрудились почитай вся женская половина деревеньки. Сердобольные женщины притащили крынки с молоком, кувшины с морсом, пироги, сладкие булки, окорок... Аннис прибежала, бренча ложками в фартуке, и притащила здоровый горшок с кашей, накрытый стопкой мисок. Милдрит, пыхтя, несла противень с огромным омлетом.
Повеселевшие дети рассаживались вокруг импровизированного стола из брошенных на чурбаки досок, разбирали ложки и миски. Женщины раскладывали и нарезали, подкладывали и наливали. Голодающие откусывали и отламывали, прихлебывали и заедали.
Тетки молча смотрели, вытирая повлажневшие глаза уголками передников. Зато когда из ворот полезли, почесывая грудь и позевывая, сытые братья, сельчанки встретили их со всем пылом.
- Ишь, мироеды, вылезли! Как вам кусок в горло-то полез!
- Наели морды, поперек себя шире, а сироткам куска пожалели.
- Как же, разорили их, гнилой сарай упал! Да две курицы от старости сдохли!
- Жаловаться ведь совести хватило! И Аларик туда же, от большого ума в поместье потащился, ботвой трясти!
- А Эбба и Фрид куда смотрят?! Или их сыновья от беды заговоренные?
Из окон высунулись две хмурые женские головы.
- Попридержите языки, соседки. Еще беду накликаете...
- Как же, мы накликаем. А за голодных детей у порога Богиня наградит...
Хмурые головы скрылись, громко стукнув ставнями.
Тем временем сИроты давно доели и с интересом слушали.
- Вы это, того... Домой давайте, - буркнул Тив. - Помогли, благодарствуем...
- Как же это, господин Тив? - Рыська вперилась в хозяина честными чистыми глазищами. - Нам господин Рофио строго наказал - пока долг не отработаем.
- Отработали, скажете. С лишком. - Вино вытер мокрый лоб и щеки, красные то ли от стыда, то ли от обеда.
В калитку протиснулись Эбба и Фрид, двинулись к бригаде, раздавая каждому одна по большому прянику, а вторая - по нарядному петушку на ножке.
После благодарностей и прощаний счастливые гости вместе с подношениями удалились.
- А можно, мы завтра придем? - крикнула издалека Рысена.
- Приходите! Милости просим! - кричали в ответ хозяйки, расходясь по домам.
Тив и Вино полезли докрывать крышу.
- Тут закончим, надо с задов тын укрепить.
- Я вчера слег трехдюймовых припас. Наглухо забьем.
Глава двадцать третья, в которой не вовремя случается родительский день.
Ее Высочество принцесса Бруни приняла от Катарины корзину, пристроила в ногах мешок чуть поменьше себя ростом, и повернула портальное кольцо. Очутившись в гостиной Козеполья, с удовольствием огляделась, оставила поклажу и пошла разыскивать домочадцев.
Дом был пуст. Видимо, мужчины возились на скотном дворе и конюшне, женщины хлопотали в огороде, прачечной или кухне. Детей в поле зрения видно не было. Бруни прошла вдоль длинной веревки, по аккуратным заплатам и неотстиранным пятнам развешанной одежды читая летопись шалостей, проказ и приключений.
Из летней кухни вынырнула Кальвина Аврил, на ходу отдавая распоряжения, увидела хозяйку, торопливо пошла навстречу.
- Госпожа Бруни! Добрых улыбок и теплых объятий! Соскучились по егозе нашей?
- Соскучилась, Кальвина. Две седмицы не видела. Мы с ней так надолго еще не расставались. Она-то скучает?
- Да как вам сказать, ваша милость? Домой ни разу не просилась. Им тут не скушно, компанией-то.
- Да и вам, Кальвина, скучать не дают?
- И то верно, госпожа. Дети в доме завсегда радость...
- Балуются сильно? Местные на них не жалуются?
- Что вы, госпожа! Детки воспитанные, ласковые. Их и деревенские привечают, и к клыкастым они вхожи. И сейчас, поди, вместе играют. Иной раз прибегут ватагой - где наши, где прихолмские, где оборотни - не разберешь!
- Одежки, смотрю, поднашиваются. Не догадалась сменку взять.
- Вот уж что верно, то верно. Горит на них, что ли...
- Пойдемте, Кальвина. Хочу к ужину вафель напечь, и мороженого сделать. Рысенька любит.
Короткое время, проведенное Рыськой и Ко в Козеполье, уже породило верную примету. Ежели жильцы являлись не прямо к ужину или даже с небольшим опозданием, а прибывали, так сказать, заблаговременно, значит, не спроста.
Поэтому когда госпожа Аврил увидала в окно разномастные кудри, вихры и косицы, бегущие к дому, сердце у нее заколотилось, как у придушенной кошки. Заслышав же рев, до того небывалый и неслыханный, женщины побросали дела и бросились наружу.
Все в сыпи, волдырях и слезах, дети орали и чесались. Завидев Бруни, Рыська ткнулась ей в коленки, скуля и почесываясь.
- В купальню, бегом, быстро! - скомандовала Кальвина, хватая Жулю.
Следом, разобрав детей, мчались Бруни и остальные. В купальне, посдирав с бедняжек одежки, запихали всех в ванную и принялись поливать холодной водой. Сунув Фифи ковшик, Бруни прямо в ванной повернула кольцо и исчезла. Брошенная Рыська от обиды заревела еще громче. Лились слезы и вода, сами плачущие, женщины уговаривали малышей не плакать и не чесаться.
Из воздуха возникла Бруни, вцепившаяся в Жужина, обнимавшего саквояж. Через минуту, окинув беглым взглядом пострадавших, Ожин уже рылся в чемоданчике, раздавая склянки.
- Не реветь! - прикрикнул Жужин, принимаясь мазать Рыську довольно вонючим снадобьем. - Кто вас пихал в ядовитый дуб?!