Волчица и пряности. Город противостояния. Книга 2 из 2 (ЛП) - Хасэкура Исуна (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
Не везти товары самостоятельно, не продавать их лично – а приказывать другим продавать товары, привезенные другими, самому же лишь записывать прибыли в гроссбухи. Совершенно другой стиль жизни; превращение из торговца во что-то почти чуждое. Доходы будут столь велики, что Лоуренс даже края их увидеть не сможет.
– Однако это лишь устный договор. Так что у волчицы еще есть шанс переманить тебя на свою сторону, господин Лоуренс.
– О да, и она может предложить мне реальную прибыль.
Если Ив, падшей аристократке, действительно удастся обмануть всех остальных и наложить руки на нарвала, то она немедленно продаст его тому, кто предложит больше. Вполне вероятно, Ив предложит Лоуренсу море золота, в котором он купаться сможет.
– Я совершено не желаю давать ей такую свободу, но это единственный шанс заключить с ней эту сделку. Люди все-таки не всесильны.
Киман отнюдь не пустословил. Его люди уже узнали, что сын землевладельца, просивший у Ив руки и сердца, сам по себе не предаст свою семью. Но если его мотивацией послужит Ив, все может измениться. Человек становится сильнее и крепче, когда ему есть кого защищать. В любви нередко бывает, что мелкая птаха одолевает громадного дракона.
– Ясно, я понял, что от меня требуется.
Лоуренс улыбнулся, и Киман улыбнулся в ответ. В тайных переговорах улыбка означала заключение сделки. В историях, полных напряжения и тайн, после заключения секретных сделок бородатые торговцы всегда злорадно ухмыляются при свете свечей.
– Хорошо; однако –
– Однако?
Когда Лоуренс вернул это слово с такой прямотой, Киман улыбнулся, точно невинное дитя.
– Однако я полагал, что ты полностью в моей власти. Как… хмм… как тебе удалось так быстро прийти в себя?
Лоуренс опустил голову, скрывая улыбку. Киман был прав – в отделении гильдии в дельте Лоуренс был в его власти. Он был покорен, как марионетка – до такой степени, что даже кукловод бы смутился. А когда марионетка так внезапно вновь обретает душу… естественно, это неожиданность. Но, конечно, Киман знал причину, поэтому, глядя на улыбку Лоуренса, он продолжил:
– Прости, что задал глупый вопрос. Будь то торговец, рыцарь, король, да кто угодно – никому не под силу выполнить такую работу в одиночку. Даже священнику не под силу.
Торговцы, рыцари, короли… это было понятно. Но почему священники? У каждого великого торговца, рыцаря и короля есть столь же великая жена или любовница. Но священники?
– У них есть бог, – пробормотал Лоуренс с улыбкой. Чего он может достичь в союзе с Хоро?
– Мы оба шагаем по дороге, сотканной из лжи, так давай идти по ней вместе.
Киман протянул руку, и Лоуренс ее принял. Они обменялись рукопожатием.
– Я не могу просто сидеть и ничего не делать. Если пожелаешь со мной встретиться – просто скажи владельцу постоялого двора. Мы не будем подслушивать; рассчитываем, что и ты останешься честен.
– Да… ибо подозрение и недопонимание порождают плохие события.
Киман кивнул и встал. В отличие от их первой встречи в отделении, сейчас он покинул комнату вместе с Лоуренсом.
– К послезавтра все должно решиться.
За его улыбкой пряталось «любой ценой».
– Значит, даже если мы не сможем заснуть, все равно продержимся до самого конца.
Услышав ответ Лоуренса, Киман улыбнулся и двинулся прочь легкой походкой. Сейчас никто бы не заподозрил, что эти двое вообще знакомы.
Стоя в коридоре в одиночестве, Лоуренс натянуто улыбнулся и пробормотал:
– Он так и не сказал, чем нам грозит неудача.
Действия Кимана мало чем отличались от того, что сам Лоуренс сделал в церковном городе Рубинхейгене, когда он использовал пастушку, расписав ей грядущие блага. Тогда его едва не раздавило чувство вины; а теперь? Киман держался так, будто подобные вещи абсолютно естественны. Лоуренс был совершенно не уверен, что сам способен так держаться.
Хоро была на его стороне; если все будет совсем плохо, она даст ему возможность начать все заново. Но так она его лишь подбадривала; более того, ему требовалось выйти из этой ситуации с прибылью – одного лишь безопасного выполнения заданий недостаточно.
Следует ли атаковать, когда противник меньше всего этого ожидает? У Лоуренса не было выбора… и, сказать по правде, сейчас ему самому хотелось попробовать. Почесав в затылке, он направился по коридору в темноту; горькая улыбка расплывалась по лицу все шире, превращаясь в оскал.
Почитать бы сейчас какой-нибудь героический эпос, подумал он.
Глава 7
Этой ночью, вопреки своим недавним словам, Лоуренс не смог сомкнуть глаз.
Киман, главная фигура всего плана, должно быть, провел всю ночь за составлением писем и прочей подготовительной работой; Лоуренсу же следовало беспокоиться о том, как вся эта работа отразится на нем.
Он знал, что не так уж искусен. Большинство торговцев в подобной ситуации стали бы собирать сведения, чтобы получить преимущество над противником… но сейчас у Лоуренса не было иного выхода, кроме как признать превосходство Кимана. Чтобы перехитрить такого противника, требовался недюжинный талант. У Лоуренса было мало времени на составление плана, вдобавок он довольно смутно понимал положение дел. Так что у него не было ни малейшей уверенности, что все закончится хорошо.
Если бы не Хоро, он бы выбрал самосохранение и добровольно стал бы пешкой Кимана… тот бы водил его на веревочке и в конце концов бросил бы. Рассмеявшись над собой, Лоуренс повернулся на другой бок. Его кровать стояла возле окна, и в ней было холодно; поднимая голову, Лоуренс мог видеть бледно-синий лунный свет, проникающий сквозь щели в ставнях.
Следовало снять шляпу перед Ив – теперь, когда он осознал, как велика пропасть между ними как торговцами. Даже такой человек, как Киман, сражался с ней на равных… а Лоуренс просто впрыгнул между ними. Перевернувшись на другой бок, Лоуренс вздохнул.
Поворачивать назад он не желал, но все равно тревожился. Чем сильнее он пытался заснуть, тем дальше отодвигался сон. Похоже, он был просто не из того теста, чтобы выдерживать подобные ситуации. Горько рассмеявшись, он решил промочить горло; вышел из комнаты и втянул ночной воздух. Медный кувшин был холоден как лед, но Лоуренс все равно взял его и пошел по безмолвному зданию.
Постоялый двор был построен вокруг садика, а в садике был колодец. Во время своих странствий по южным землям Лоуренс видел такие здания часто. Хотя по виду постройки можно определить, какой гильдии или торговому дому она принадлежит, общий план существенно не меняется. И не потому, что все согласились на один и тот же архитектурный стиль, – просто плотники и каменотесы везде одинаковы. До того, как странствия занесли его в далекие края, он вообще считал, что этот стиль один и тот же во всем мире.
Лоуренс никогда не забудет своего изумления, когда он узнал, что это не так. Странствия расширяли его кругозор, но он никогда не должен был забывать, насколько узким этот кругозор по-прежнему оставался. После многих лет Лоуренс осознал, какой он крохотный в этом громадном мире. Выше него было бессчетное множество людей, ниже него тоже.
Всегда есть кто-то, кто способен на то же, на что и он; и что бы он ни понял, всегда есть кто-то, кто понял это раньше. Лоуренс забросил ведро в колодец, в глубокую дыру, разверстую навстречу лунному свету. Редко события идут так, как их направляет человек; обычно они развиваются под давлением с разных сторон.
Нынешняя ситуация произошла от того, что они спросили Ив о костях бога-волка, но первопричиной была их встреча в Ренозе… а в Реноз они попали из-за Хоро. Да, Лоуренс плыл навстречу своей судьбе, но отнюдь не по озеру – по стремительной реке.
Подняв ведро, Лоуренс взглянул на красивое отражение луны в воде. Возможно, он вспоминал свою трудную юность, потому что ему совершенно не нравилось в нынешней запутанной ситуации быть мелкой сошкой. Будь он историком, он никак не смог бы написать, что играл в истории главную роль… эта роль досталась бы, видимо, Киману или Ив. Лицо Лоуренса исказилось в грустной улыбке; отражение луны тоже. Лоуренс решил, что хватит думать о глупостях, и поднял голову. Как он и ожидал, рядом стояла Хоро.
