Роковые кости - Бишоф Дэвид (лучшие книги txt) 📗
— Ну как ты не понимаешь?! Я решил, что у меня нет времени искать тебя, Хилли. Я подумал, что, если буду держаться спокойно и произносить каждое слово отчетливо, они все поймут.
— Ты просто тупица, Ян! — воскликнула Хиллари, встряхнув головой и снова опустив ее на колени. — Они просто не желают понимать тебя! Чем всякий раз биться головой о стену, пора зарубить себе это на носу!
Ян обиженно стиснул руками бочонок.
— Нет, рано или поздно они научатся меня понимать! Им придется! Неужели они не видят, что я ничем, в сущности, от них не отличаюсь?! Ты же видишь, Хилли! Почему они не могут? Почему они надо мной смеются и издеваются? Что с того, что я нелепо выгляжу и плохо говорю? Ну почему, Хилли? Почему? — Ян снова глотнул из бочонка, пытаясь найти в этом утешение. Жидкость забулькала в горле и ударила в ноздри. — Ну да ладно. Мне на это наплевать. Будь это в моей власти, я бы их развешал на замковой стене кверху ногами.
Девушка молчала, упрямо теребя рукав голубой блузки.
— Ну, — проговорила она наконец, — ты отправился в «Голосистый петушок» к рыцарям и попытался рассказать им свою невероятную историю о шайке вооруженных монстров, которые, видите ли, похитили прекрасную леди и утащили с собой в Темный Круг. Даже если бы они поняли твои слова — неужели ты думаешь, что эта байка похожа на правду?
— Ты что, не веришь мне, Хилли? — Ян поднял глаза на нее, сглотнув комок в горле.
— Конечно же верю, глупенький. У тебя чудесное воображение, но даже тебе не под силу было бы выдумать такую историю. Я просто хотела сказать, что эти баронские нахлебники не поверили бы ни единому твоему слову, даже если бы разобрались, в чем дело. Сам подумай — их ведь от самодовольства так и пучит! И потом, объясни, какого черта ты сцепился с этим хлыщом?
— Не знаю, Хилли. — Ян пожал плечами и почесал зудевшую ягодицу. — По-моему, в тот момент я решил, что если мне удалось справиться с норхом, то уж Годфри мне заведомо будет по зубам. Эта мысль пришла мне в голову, пока я валялся на мостовой и глотал пыль. И прежде чем до меня дошло, что происходит, его башка была уже в кувшине.
— Знаешь, Ян, я никогда не видела, чтобы ты двигался так проворно и ловко!
Ты был… прямо как молния! Великолепен, да и только!
— Серьезно? — польщенно спросил Ян. — Да, пожалуй, ты права. — Он случайно коснулся рукой кармана и нащупал там свою находку — тонкий металлический цилиндр. — Да, Хиллари, я совсем забыл… Смотри, какая штуковина попалась мне на площади. Похоже, ее уронил коротышка, который играл Ласло, Ангела-Бродягу. — Ян вытащил цилиндрик из кармана, еще раз оглядел его и вручил Хиллари.
Девушка поднесла странную вещицу поближе к свече.
— Ну и ну! В жизни таких не видела! — Цилиндрик ярко сверкнул в ее руках.
— Нажми-ка вон тот пупырышек наверху!
Хиллари надавила на шишечку большим пальцем. Раздался щелчок, и из отверстия выскочило короткое острие. Хиллари провела по нему указательным пальцем — и уронила цилиндрик на пол, в ужасе уставившись на свою руку.
— Ян! Оно меня синим пометило! Смотри! — Она показала Яну подушечку пальца. Там действительно отчетливо виднелась тонкая синяя линия.
— Тебе не больно, Хилли?
— Н-ну… нет. Нет, ничуточки.
— Что ты об этом скажешь, Хилли? — серьезным тоном спросил Ян, подбирая цилиндрик с пола. — Как ты думаешь, это… магия?
— Не-а. Магия работает только в Темном Круге.
— Говорят, очень сильная и за его пределами иногда действует, если недалеко от границы. Может, это волшебная палочка? Может, она мне помогла побить Годфри Пинкхэма?
— Ты что же, знаком с этим рыцарем?!
— Когда я был еще маленьким, он приходил к нам и разыгрывал из себя Господа Бога. Мы и в самом деле верили, что он какой-то особенный, не такой, как все. Ну, знаешь, нос все время задирал, и одежки у него были дорогие, один шелк… Короче, он все время измывался надо мной, а все остальные в ладошки хлопали.
— Бедный Ян, — проговорила Хиллари, погладив его по руке. — Ну да ладно.
Сегодня ты с ним рассчитался. Правда, недельку-другую тебе теперь не стоит показываться на глаза этим придуркам. А что до этой штуковины… Не знаю, что и думать. Во всяком случае, вреда от нее пока не видно, так что на твоем месте я бы ее не выкидывала.
— Если это и впрямь волшебная палочка, может быть, я смог бы сам отправиться в погоню и спасти Аландру! Голубые глаза Хиллари озорно вспыхнули.
— Ох, Ян, Ян! Ты у нас в глубине души настоящий романтик!
— Ты с ума сошла! — возмущенно возразил Ян. — Просто я пытаюсь хоть как-то заслужить прощение за свой чудовищный проступок. За свою трусость. Я не романтик. И, черт побери, что бы там ни вытворяло мое калечное тело, я даже и не трус вовсе! Клянусь, я не трус, и докажу это! Всем докажу! Ты что, не понимаешь? Я должен это сделать, иначе я всю жизнь буду себя ненавидеть! Я должен победить самого себя!
— Я знаю, что ты не трус, Ян, — отозвалась Хиллари. — Мне этого доказывать не надо… и тому норху тоже, и Годфри, или как там его звать, и всем его пьяным дружкам. Что же до той девушки… твоей вины в этом нет!
— Ох, если б я только сумел бросить вызов этим тварям, как она меня о том просила! Если б я устоял!… — Ян отхлебнул очередной глоток эля. — Сейчас она была бы уже в безопасности!
— А ты бы сейчас гнил на пустошах, изрубленный в капусту! Судя по твоему рассказу, те чудища разделались бы с тобой в два счета, а потом все равно бы догнали твою принцессу. Припадок просто спас тебя, Ян! Незачем винить себя. Ты остался в живых. А это — самое главное.
— Вот уж нет! — выкрикнул Ян, уже начиная ощущать действие эля. — К чему эта жизнь, если от нее только тоска берет?!
— Я тебя понимаю.
— Нет, не понимаешь. И никто меня понять не может! Никому не понять, каково это — быть несчастным уродливым калекой… да вдобавок еще и слабовольным. Я даже сам себя не мог защитить, Хиллари! Мою жалкую жизнь спасла собака!
— Знаешь, ты лучше никому не говори, что видел сегодня Мрака, Ян. Иначе живодер все на тебя свалит.
— Так мне и надо.
— Опять двадцать пять, — устало вздохнула Хиллари. — Послушай меня, не говори никому. От твоих раскаяний и признаний Мрак не оживет. И еще, Ян, прошу тебя… — Ладошка Хиллари ласково коснулась его плеча. — Не вини себя ни в чем.
Будь на то твоя воля, ты всех бы убедил, что сам виновен в своих несчастьях… что ты наказан за какие-то дурацкие грехи! Но ведь это же не правда! Ты очень хороший человек. И не важно, если об этом никто не догадывается, кроме меня.
Правда от этого не меняется. Кто же виноват, что только мне хватает проницательности?!
Такие слова от нее Ян и прежде слышал не раз. Но сейчас ему не хотелось принимать их близко к сердцу. Угрюмое настроение вполне устраивало его. «Истина познается в действии», — размышлял он между глотками эля. Он должен показать всему миру, чего он стоит, а не хранить свои способности в себе. И он сделает это! Ян поклялся перед собой в этом страшной клятвой. Он еще Хиллари докажет…
Он еще заставит людей увидеть в нем человека. Иногда Яна охватывало ужасное чувство, будто этой девчонке жутко льстит тот факт, что она одна способна по-настоящему общаться с Яном. Временами ему казалось, что для Хиллари он просто развлечение вроде ручной зверушки, которую можно ласкать, утешать и нянчить, несмотря на все ее уродство… тем более что именно благодаря уродству эта игрушка оставалась в ее единоличном распоряжении.
Хиллари Булкинс была дочерью кузнеца с Горшечной улицы. Ян познакомился с ней еще в ту пору, когда Хиллари лежала в колыбели, а самому Яну было девять лет. Пожалуй, именно по этой причине их связала столь крепкая дружба. Ведь у Хиллари не было возможности понять, что Ян чем-то отличается от других людей: поначалу она была для этого слишком мала. Общаться с этой малюткой Яну было интересно: она немедленно привязалась к нему, как котенок. Увидев Яна в первый раз, она изумленно выкатила на него глазенки и вцепилась пухлыми детскими пальчиками в его руку, требуя к себе внимания и одновременно предлагая новому другу разделить все ее небогатые еще впечатления и младенческий восторг перед жизнью. И с тех пор дружба их оставалась счастливой и прочной. Только сейчас Яну, несмотря на все удовольствие от нее, она стала казаться ограничением его свободы.
